«Мы с тобой из разных миров...»

Некоторое время северянка безучастно смотрела заплаканными глазами на воющего дракона, а после, не выдержав этих «рыданий», подошла к нему и уселась под его горячим боком. Оракул тут же обвил юную воительницу хвостом и положил морду ей на колени, успокаивающе при этом урча.

Амазонка нежно поглаживала Фурию, словно котёнка, и смотрела перед собой невидящим взглядом, - мысли юной воительницы были направлены на единственный объект, который по определению меньше всего заслуживал её внимания, - на охотника. При одном воспоминании о кареглазом всаднике сердце воинственной девы болезненно сжималось, душа наполнялась непроглядной тоской, а к горлу подступал противный душащий ком.

Когда образ так непохожего на северянина мужчины вновь появился перед юной эллинкой, казалось, сумевшей унять разбушевавшиеся эмоции, сапфировые глаза опять заблестели от проступивших слёз, а грудь снова начали разрывать тихие рыдания, которые девушка пыталась унять всеми силами.

Оракул снова обеспокоенно заурчал и сильнее прижал к себе хвостом плачущую амазонку, видимо, в глубине своей драконьей души надеясь её успокоить. Девушка лишь откинулась на бок Фурии и в голос разрыдалась. Гречанка и помыслить не могла, что неизбежное расставание с тем, кого всегда считала своим врагом, высушит в ней последние капли гордости и заставит ещё больше страдать не до конца окрепшую душу. Мелисса огромным усилием воли заставила себя смахнуть с лица противные солёные капли и с тоской посмотрела на укрытое чем-то плотным подобие окна.

— Лучше бы его убили, — ужасная мысль, посетившая воительницу, таки сорвалась с её пересохших губ.

Оракул, до этого спокойно лежавший на полу, заурчал и уставился на свою хозяйку, которая говорила какие-то странные речи. Наверное, если бы он был человеком, то непременно отругал бы свою сестру за такие слова, однако, будучи рептилией, он мог лишь злобно рычать да обижено курлыкать, выражая свои драконьи эмоции.

– Что?
– амазонка с раздражением взглянула на своего хранителя, а затем снова повернула голову к закрытому «окну».
– Так было бы легче… - девушка отвела полные досады глаза в сторону и тяжело откинулась на бок ящера. Некоторое время она молча смотрела на тёмный потолок, под которым висели несколько пучков каких-то ароматных трав, а после прикрыла опухшие от слёз глаза, надеясь поскорее призвать к себе сон, который непременно спас бы её от тяжёлых мыслей.

Мелисса распахнула глаза и резко села на пыльных досках старого пола. Девушка жадно хватала ртом тёплый воздух и судорожно оглядывалась по сторонам, тщетно при этом пытаясь успокоить трепещущееся, словно пташка в клетке, сердце. Оракул, почувствовав шевеление под своим боком, нехотя приоткрыл янтарный глаз и с недовольством посмотрел на тяжело дышащую всадницу.

– Прости… опять кошмары, - эллинка сочувственно взглянула на дракона и закрыла руками влажное от холодных капель пота лицо. Опять ей снился тот же страшный сон: небо над незнакомым островом, погоня и амазонская стрела, летящая прямо в девичью грудь. Уже две недели этот сон заставляет юную гречанку просыпаться среди ночи с раздирающими криками. Даже успокаивающие настои более не помогали.

Когда дыхание восстановилось, а биение сердца пришло в норму, воительница встала с пола и осмотрелась вокруг: она находилась в знакомой небольшой комнате лазарета. На столе медленно догорала временная свеча, показывавшая свой последний утренний час, а в закрытое «окно» нещадно бились ветер и холодный дождь.

– Боги… Оракул, поднимайся быстрее, - амазонка принялась толкать разленившегося в «плену» дракона.
– Нам нужно собираться.

Впрочем, Фурия никак не отреагировала на слова своей хозяйки, - ящер лишь с недовольством посмотрел на наездницу, а после перевернулся на другой бок: суетиться по поводу сборов Оракулу было не к чему, ведь Мелисса даже не потрудилась снять с него седло вчера вечером.

– Вставай, тебе гово…

– Сестрёнка, - скрип открывающейся тяжёлой двери и голос старшей сестры перебили начатую амазонкой речь.

– А… ты уже проснулась… тем лучше.

Астрид, выполнив свою первую на это утро задачу, хотела уже покинуть пределы душной комнаты, как внезапно остановилась. Блондинка внимательно посмотрела на Мелиссу: всегда улыбчивая и жизнерадостная девушка сейчас выглядела потрёпанной, как после хорошей битвы - волосы были собраны в неаккуратный хвост, в припухших от слёз глазах читались безграничная тоска и усталость, а всегда румяные щёки сделались болезненно бледными.

– Мел…

– Я не хочу возвращаться, Астрид, - фраза, которую юная амазонка не решалась произносить вслух даже находясь наедине с собой, с небывалой лёгкостью сорвалась с её губ. Девушка виновато взглянула на свою сестру, которая, казалось, ждала эти слов.

– Что?
– всадница с лёгким недоверием посмотрела на рыжеволосую эллинку, то и дело уводящую взор в сторону.

– Ты всё слышала.

Астрид некоторое время молчала, а затем, тяжело вздохнув, развернулась на пятках и направилась к выходу из помещения.

– Тянуть тебя обратно на Темискиру я не буду, - воительница, стоя в дверном проёме, бросила на Мелиссу полный боли взгляд.
– Но ты понимаешь, что будет значить для тебя такой выбор?

– Да… - девушка пожала плечами и виновато посмотрела на сестру, в глазах которой было нескрываемое осуждение.

– Мелисса… если ты останешься здесь, ты потеряешь всё: родные земли, свой народ… всё, что тебе было когда-то дорого, - Астрид развела руки в стороны и с недоумением взглянула на рыжеволосую воительницу.
– Тебя объявят предателем. За тобой будут охотиться. Этого ты хочешь? Ради чего? Мимолётного увлечения?

– Я…

– Я понимаю тебя… - блондинка замялась, смущённо отвела взгляд в сторону, однако, собравшись с мыслями, продолжила: - Но тебе нужно помнить, что и ты не простушка, могущая выбирать свою судьбу. За нас с тобой уже всё давно решили наши предки, Мелисса. Я смирилась с этим. Советую сделать это и тебе.

Обе девушки замолчали, обдумывая сказанные друг другу слова.

Астрид, говоря младшей сестре о понимании, не лукавила: последний месяц воительница пыталась вытравить из своей души семя под странным названием «симпатия», позже проросшее в сорняк под названием «влюблённость». Амазонка всеми силами старалась не обращать внимания на зеленоглазого всадника Ночной Фурии, слухи о котором добрались и до Темискиры.

Но даже неприкрытая грубость, наигранная гордость, колкие речи, постоянное непокорство и откровенное неуважение к местным традициям не заставили викинга ненавидеть амазонку ещё больше, напротив, юноша всеми силами пытался достучаться до изнеженной девичьей сущности, спрятавшейся где-то очень глубоко в её душе.

Но Астрид прекрасно понимала, что рано или поздно наступит день, когда им, воинам двух совершенно разных по духу народов, придётся вернуться в свои земли, где они продолжат жить, взращивая в своих душах ненависть и презрение друг к другу.

Возможно, будь она родом из небогатой семьи, то непременно сбежала бы из дома, даже несмотря на все могущие возникнуть из-за этого опрометчивого поступка трудности. Однако она - дочь, ни много ни мало, королевы Северных Земель, а потому, находясь в таком положении, позволять себе подобные любовные глупости она попросту не имела права: подставить под удар саму себя ей бы труда не составило, но очернять имя собственной матери - нет.

— Милоса никогда тебя не простит, — белокурая всадница подошла к сестре и обняла её за плечи. — Послушай, сейчас главное — вернуться домой. Наверняка темискирская лазутчица уже рассказала королеве обо всём, что видела здесь два дня назад.