Мы сделаны из звёзд

Ли не из тех, про кого можно сказать «бьет, как девчонка». В ней, дай бог, наберется футов пять с лишним, но она так сильно умеет лягаться своими, на вид тонкими, ногами, что может оставить инвалидом на всю жизнь. Моя подруга может дословно повторить Rap God(*) за Эминемом, может твердо стоять на ногах после того, как выпьет целый ящик пива, а по количеству некультурных слов в минуту она способна переплюнуть любого загнавшегося наркодилера в самой южной части города. Большую часть времени она просто невыносима, но мы выросли вместе и стали семьей. А семью, даже когда она до чертиков раздражает, любишь, вопреки всему.

Мы синхронно взглянули на четырехэтажное серое здание школы, сделанное из помрачневшего от старости и тленности бытия кирпича.

— Дерьмо, — с содроганием выдали мы вместе.

Пока Ли рассказывала о том, что остаток каникул провела с родителями, втиснутая в философскую дискуссию об основных течениях буддизма в восточной культуре, мы двигались через школьный двор, до отвала напичканный старшеклассниками, которые уже умудрились начать сходить с ума.

Брэд Кендалл со своими дружками взрывал питарды в мусорном ведре, безмозглые десятиклассницы делали селфи на фоне убогого баннера, возвещающего о начале нового учебного года. Харди Льюис у входных дверей по традиции толкал дурь прохожим, все вокруг галдели, визжали от радости и бежали друг к другу в объятия, словно правда скучали друг по другу на летних каникулах.

— Если кто-нибудь врубит Бритни Спирс или начнет обсуждать последнюю серию «Милых обманщиц», я начну убивать, — бросила подруга через плечо.

Мы с Ли уселись на газон, как можно дальше от парочки, чьи языки ушли слишком глубоко друг другу в глотки. Ли облокотилась спиной о широкий ствол дерева, сложив ноги по-турецки. На ней задом наперед была одета серая бейсболка с ярко-красной непонятной надписью и ее любимый джинсовый комбинезон. Черные были волосы распушены, по их поверхности ровными струями скользили лучики солнца.

В голове так стремительно проскочила мысль, что даже резанула висок.

Если подумать, Ли ведь хорошенькая. Ее фигура хоть и надежно спрятана под бесформенным комбинезоном, но больше не напоминает мальчишескую, черты лица сгладились, руки не покарябаны из-за лазаний по деревьям, никаких названий рок-групп, выведенных маркером на запястьях. И, господь милостивый, это что у нее там так выпирает? Грудь?!

— Я знаю, что ты пялишься, — Ли разожмурила правый глаз и подозрительно уставилась на меня.

Ли угадывала направление моего взгляда даже через темные линзы очков. Факт того, что она знала мои глаза лучше своих, теперь уже перестал казаться таким пугающим.

— Если опять начнешь читать лекции о строении моего позвоночника или неправильном положении ноги, которое может привести к судороге, я тебе перцовым баллончиком в глаза брызну.

Я возвел глаза к небу. Все-таки старая-добрая язвительная сторона ее личности до сих пор жива.

— Ты, кажется, полдюйма прибавила. — пожал плечами я, не уточнив, где именно она их прибавила.

— Видимо, моя мама каждый день молится не напрасно. Всякие там обряды, жертвоприношения, оргии и распевание национальных гимнов дают о себе знать.

— И Лилиан ставит за тебя свечки каждый день.

— Она у тебя такая милашка.

— Недавно она просунула мне под дверь брошюры о подростковой беременности, тебе не нужны лишние?

— Лучше оставь их себе. У тебя видок, как у мужеподобной проститутки, которую турнули из борделя за рекордное количество абортов в месяц. — она прищурилась. — Ты где шлялся всю ночь?

— У Бэмби была вечер...

— Бэмби?! — Ли сморщилась так, словно ее сейчас стошнит. — Самые распоследние отбросы тусуются с Бэмби, Кайл.

— Зато у него скоро будет свой музыкальный альбом.

— А у тебя цирроз печени. — она кинула в меня шишку, которую нашарила в траве. — Таких как Бэмби надо с младенчества записывать на стерилизацию! Кстати о стерилизации, — она указала подбородком мне за спину, — надо же, кто пожаловал.

Через секунду на траву рядом с нами лениво упали Дэнни и Фиш, наши одноклассники, братья по разуму, по несчастью, соучастники в преступлении — называйте это как хотите.

— Поглядите-ка, кто здесь! — провозгласил Дэнни, указывая на меня. — Из плоти, крови и не до отключки пьяный! Сегодня, что, Пасха?

Ли покачала головой и неожиданно хлопнула в ладоши рядом с моим ухом. От резкого звука я сморщился и застонал.

— Он только с попойки, — раздраженно поведала Ли. — Бэмби опять пытается превратить его в мешок с халявными органами на черном рынке.

— Да-да, я не переживу Елизавету Вторую, мы это уже давно поняли. — массируя виски, угрюмо выдал я.

— А тебя где носило? — как ни в чем не бывало Ли повернулась к Дэнни.

— В камере полиции, — ответил друг, устало укладываясь на спину. — «Клуб Завтрак» странно на меня влияет, что еще я могу сказать?

Дэннис Блиц — наш сексозависимый друг. Фанат спортзалов, пошлых шуточек и типичных «пацанских» разговоров о размере груди любой проходящей мимо девчонки. Ростом почти с меня, стрижка гранж, легкая щетина, в правом ухе четыре пирсинга, на левой руке сделанная в прошлом году на спор татуировка «Привет, Калифорния!». Его задача — всегда быть в центре происходящего. Он словно огромный ледяной айсберг со способностью передвигаться, и если ему что-нибудь от вас нужно, то просто вспомните участь бедного Леонардо Дикаприо.

— Твой байк — просто улет! Дашь прокатиться? — ухмыляясь, Дэнни загнал конец зубочистки в угол рта.

— Сначала предоставь мне справку о том, что у тебя нет каких-нибудь заболеваний, — заявила Ли.

— Не волнуйся, сифилис не передается через прикосновения, — на языке жестов показал Фиш.

Настоящее имя Фиша — Брайан Фишер, хотя мало кто это об этом помнит. Он на год младше нас всех — единственный, кто не в выпускном классе. Тощий, скуластый, отсутствие растительности на лице компенсирует копной темных волос, спадающих на лицо. Из-за функционального нарушения голосовых связок он не может говорить.