Мы сделаны из звёзд

Мы с ним познакомились в четвертом классе на лекциях по теоретическим основам электротехники и электроники. Он был тихим, зашуганным и странным, и мне это неожиданно понравилась. Пришлось выучить язык жестов, чтобы друг перестал мучиться с записками. Позже в наш способ общения втянулись и остальные. Дэнни первым делом жестами научился материться. А к Брайану прицепилась кличка Фиш и поддразнивание «Фиш нем, как рыба».

— От лицезрения его задницы у моего байка будет моральная травма, — закатила глаза Ли.

— Ты хоть знаешь, что такое моральная травма? — возмутился Дэнни.

— Конечно. Это то, что случается со мной, когда ты открываешь свой рот.

— Когда я открываю рот, у всех девчонок случается кое-что совершенно другое, — ухмыльнулся Дэнни.

Ли даже не вздрогнула, да и мы с Фишем не удивились. У этой парочки частенько возникают подобные перепалки. Поэтому, совершив обряд утренних издевательств, они просто отвернулись друг от друга, словно ничего не произошло.

Идиоты. Они, вообще-то, приехали вместе на этом байке сегодня утром.

Время летело, как всегда летит в школе — непонятно откуда и непонятно куда. Мы сидели все на том же месте и все успели схлопотать от Ли подзатыльники.

— Боже, ну где Пит с суперспособностью успокаивать эту спятившую? — взвыл Дэнни, увернувшись от очередного толчка в бок.

На миг мы все замолчали и потупили взгляды. Конечно, мы все скучали по Питу. Он закончил школу еще прошлом году и поступил в медицинскую академию Питтсбургского университета, провел это лето в Сэинт-Палмере и пару недель назад снова уехал. Пит все еще большая часть нас. Улыбчивый и энергичный, он был нашим клеем. Поначалу без него было туго, но мы, кажется, приспособились. И все равно с каждым его отъездом отсутствие друга ощущалось все острее.

— Да успокойтесь вы. Колледж — не сырая земля, он же обещал приезжать почаще, так что не кисните. Да он уже наверняка сидит в обезьяннике пару дней за справление нужды в неположенном месте, так что мы не будем тухнуть тут, утешая его самолюбие. Мы не настолько убоги.

— Хотелось бы в это верить... — показал Фиш.

Я точно знал, что Ли скучала по Питу так же, как и все остальные, но упрямо не желала признаваться в этом даже самой себе, ведь в это означало бы, что у нашей Ли (о нет!) есть сердце, а она никак не могла позволить так о себе думать.

Вдруг Ли удрученно застонала, смотря куда-то за меня.

Проследовав за ее взглядом, я увидел не совсем то, к чему был готов.

— Внимание-внимание, — Ли прикрыла нос рукой и гнусавым голосом продолжала. — В зоне досягаемости виднеются Буфера, которые наш Кайли, — слова «полный кретин» Ли прокашляла себе в кулак, — лапал на протяжении всего прошлого года, просьба сохранять спокойствие и держать свои гениталии под контролем.

Пока ребята пялились на проходящих мимо нас Терезу Вест и ее лучшую подругу Мелиссу, я смотрел на носки своих конверсов, потонувших в аккуратных зеленых травинках. Тереза, или как Ли ее называет — Буфера, целых восемь месяцев была моей девушкой, пока трогательно смс-кой не объявила о том, что больше во мне не нуждается.

В голове в это время начали мелькать флэшбеки из прошлого. Ну знаете, поцелуйчики, держания за руки, несмешные шутки на первом свидании, и тошно стало уже даже не от похмелья.

Бывшие подружки, с которыми вам все еще приходится видеться — это как хронический насморк. Сколько спреев от носа не покупай, а вдохнуть свежего воздуха полной грудью ты все равно не сможешь. Тереза была коронована учениками школы и смотрела на всех со своего элитного места в общем кафетерии, так что ее статус из насморка разрастался до самой настоящей раковой опухоли где-то в моей прямой кишке.

— Как-то подсдулись буфера, — усмехнулся Дэнни, поигрывая зубочисткой в зубах.

Тереза действительно изменилась до неузнаваемости за это лето. Побледнела, скинула несколько футов, состригла волосы и покрасила их в черный цвет. И она была без каблуков, первый раз выглядя не как амазонка с ногами длиной в целый штат. Словно провела лето не в Аризоне, а в концлагере.

С загаром мне повезло не больше Терезы. В конце прошлого учебного года я выиграл олимпиаду по немецкому языку в Честере и половину июля провел в Германии. Берлин тогда топило дождями.

Alles ist gut.

Мы сидели, проминая под собой газон. Я заткнул уши наушниками, Фиш уткнулся в учебник по биологии, Дэнни с Ли снова переругивались между собой и прекратили, только когда огромный школьный баннер над входом, гласивший «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СТАРШУЮ ШКОЛУ САТТЕР-ХИЛЛ» внезапно упал, придавив собой какого-то мальчишку.

Над брыкающимся телом столпилась куча подростков с камерами, а учителя в это время набирали 911. Твиттер просто взорвется от хэштегов примерно ко второй перемене.

— Мама, мы все идем в ад...(*) — загробным голосом напела Ли.

Скорая помощь быстро забрала паренька с переломом руки, а входные двери у крыльца здания стали местом преступления.

У порога шериф Уолберг беседовал мистером Лоуренсом — директором нашей школы.

— Мой любимый шериф! — внезапно обрадовался Дэнни, деланно отдавая мужчине честь. — Давненько вас не видел, как поживаете?

— Отлично, Блиц. Не твоих рук дело? — Уолберг указал концом шариковой ручки на сваленный баннер.

— Это какие-то дилетанты, сэр, я вырос из таких проделок, — ухмылялся парень.

Когда мы вчетвером вошли в кампус школы, Дэнни начал оглядываться на проходящих мимо девчонок.

— Интересный факт: в Корее до начала двадцатого века женщины почти двести лет в качестве повседневной одежды носили кофты с частично или полностью открытой грудью. — объявил он для Ли. — Родители что, не учили тебя чтить давние традиции народа?

— Когда я говорила тебе «почитай книжку», я имела в виду ту, которая называется не «Камасутра» и не «Тысяча и один отвратительный факт о женской груди», извращенец.

Мы с Фишем идем рядом и закатываем глаза.

Вот этих диких неандертальцев я называю своими лучшими друзьями. С ними все понятно. Самое время узнать о шести футах бледной кожи и несбыточных надежд, лениво плетущихся на скейте по коридору школы. Это я. Кайл Андерсон. Неудачный эксперимент над функциями человеческого мозга.

Группа профессоров колледжей Пенсильвании готовы продать мне душу вместе с девственными плевами своих юных дочурок\внучек\племянниц, чтобы я стал студентом их факультета. В восьмом классе на дне открытых дверей Принстонского университета я спорил с профессором курса философии о центральным пункте теории Карла Маркса. Я выигрываю межрегиональные игры в шахматы среди юниоров девять лет подряд и люблю назвать воду монооксидом дигидрогена, просто чтобы сбить людей с толку.