Мысли о главном. О жизни и смерти
Шрифт:
04/01/1996. Ни на каком уровне, ни на каком слое – не проваливать бытие!
Бытие должно торжествовать во всех ипостасях, во всех слоях и уровнях!
Надо уловить вечность данного мига, данного отрезка-кванта времени. И таким образом «вместить» вечное в конечный, преходящий кусочек времени.
Страшно не оказаться проводником вечности! Если из-за твоей неготовности вечность не пойдёт через тебя, не сможет пойти – она всё равно пройдёт в данный миг и в следующий – ибо она должна «отметиться» во времени. Но только она пройдёт уже не через тебя, а через другого, более готового. Она будет – мимо тебя! Вот в чём
20/01/1996. Дух свой носить в себе с величайшей бережливостью, как женщина носит в себе плод свой, постоянно чутко прислушиваясь к нему и нисколько не подвергая встряскам и ударам.
23/01/1996. Что может, что успевает за свою жизнь человек? Трагедия неосуществившихся личностей. Не осуществившихся, не исполнившихся в словах, в делах, в людях.
И самое важное – на пределе, на грани бытия-небытия проявить свою индивидуальность, свою неповторимость. Именно своё, а не стёртое нечто (достаточно вспомнить Антония Сурожского)!
Индивидуальность часа, действия, слова, поступка, книги, дома – где она? Всё взывает к индивидуальности – и не достигает её! Прорвались Толстой, Лермонтов, Пушкин… но сколько за бортом! Самосознание – главный гарант индивидуальности (личности), её особости. Поэтому так сильно оно было у Достоевского и у тех же Лермонтова и Толстого.
23/01/1996. Наша церковь отличается среди христианских церквей – меньшим догматизмом, меньшей мертвенностью. Это не может не принести свой плод!
Всякое окостенение, фиксированность смертоносны. И для живого организма, и для живого духа. (Сравнить учение Лао-цзы о мягкости; или замечание Антония Сурожского – о вечно новом Боге!)
И церковь, и мы должны поспевать за развитием. Стоять и двигаться одновременно! Стоять на утверждении высшей реальности в приниженной земной жизни и поспевать за собственным развитием высшей реальности, за развивающимся сознанием. И сознавать не только лишь на уровне библейских времён, первохристианских, средних веков, и даже прошлого и нынешнего века, – а и будущего. Быть целостным, но не мертвенным; не терять основ, но и не присыхать к ним!
27/.1/1996. Деревья (абрикосовые, вишнёвые…) своей кожицей нежатся на февральском солнце; греются, дремлют, предчувствуя в грёзах своих весну.
15/02/1996. Верование – это способ бытия. И наверное, самый фундаментальный.
Верю в любовь и в человека, и люблю его; верю в себя, в свои силы и таланты, и делаю; верю в жизнь, и живу; верю в человека – и полагаюсь на него, доверяю. Верую в то, чего, по видимости, нет, и в то же время оно уже есть, оно является по вере моей (хотя его и нет, но поскольку верую – оно уже существует в моей вере, оно уже во мне, откуда-то пришло в меня и в мою веру – а затем уже является и вовне).
Бог верует, что мы есть, – мы веруем, что Бог есть. Мы с Богом веруем друг в друга – и существуем, наверное, этим. Вера в фундаменте всего: верую – и люблю, и живу, и делаю, и всем способствую жить.
P. S. От 15/06/2014. Бог есть не только по нашей вере, но и потому, что Он просто есть, что Он Творец и что Он Тайна.
17/03/1996. В церкви перед причастием, после покаяния
Человек сам вершит своё
бытие-небытие, когда отказывается добровольно от того себя, который грешен, – человек сам делает выбор, чему не жить, что «убить». Это и страшно, и ответственно.Отправление в небытие того себя, который негоден, грешен. Но какой негоден, решаешь ты сам. Выход один: максимально собой жертвуя («если семя не умрёт…»), максимально оставлять себя для бытия; максимальной жертвой делать себя максимально бытийственным, неразделённым на грешного и негрешного. Весь отдан, весь в жертве – нечего выбирать! Всё отдано – всё живо! Когда отказываешься от себя не по частям, а целиком – целиком себя и обретаешь, и сохраняешь.
Православная церковь – незаменимая прекрасная школа духа, личности, но она же духовная родительница нового (через неё приходит новое из горнего мира). Пройдя эту школу, следует приносить свои плоды – вот личное твоё спасение. А не затворничество в ковчеге церкви. Церковь способствует рождению новых духовных ценностей.
31/03/1996. Как не бегу от этой мысли, она приходит.
Волна бытия катится в небытие: от одного небытия к другому, от небывшего – к бывшему.
Бытие, бытие, но вот оно и небытие: убийство грешного греха: «Умирание начинается в момент, когда человек, по слову Спасителя, отрекается от себя; а это мы можем делать на разном уровне изо дня в день, всё время, просто, а порой – героически. …и умирание этого сосредоточенного на себе я в каком-то смысле завершается в любви, когда человек, Бог, люди, благородная идея, идеал становятся для нас важнее нашего благополучия, нашего счастья, нашей жизни». (Антоний Сурожский из «Беседы о вере и церкви». М., 1991. С. 210.)
31/3/1996. Прерванность непрерывной линии сознания, бытия – во сне, в обмороках, в беспамятстве, в смерти. Утешают, что-де жизнь и память затем снова продолжаются. Так и не так! Во-первых, память и жизнь твоя прерывались, а жизнь Вселенной продолжалась. Во-вторых, коль сознание и бытие хотя бы на небольшое время прервались – ничто не гарантирует возобновления их: во время паузы всякое может случиться (нужен очень бдительный ангел-хранитель). …Но даже не это самое плохое, а то, что данная линия бытия сама в себе не имеет непрерывности, не имеет силы воли в самой себе; что она не перехлёстывает через край, через себя, не выходит из себя умирающего, чтобы покинуть мёртвое и быть вновь живым.
P. S. Поэтому святые, гении и пророки избегают, насколько это возможно, сна и вообще неконтролируемых состояний. Ужас Достоевского после припадков эпилепсии; бессонница Иоанна Максимовича, Серафима Саровского…
01/04/1996. В человеке должно быть нечто непрерывающееся, растущее; в нём всегда должно что-то расти: сказка, поэма, дерево, дом, ребёнок, любовь…
08/04/1996. Верующий и любящий не ужасается разрозненной атомарности, множественности людей – он любит и поэтому видит в них единое, разнообразное, великое, неповторимое существо человеческого рода, Адама, нового Адама. Его не может угнетать это единое тело людское, как и природное (биосфера), как и вселенское. Любящий не считает лишней ни одну травинку на разнообразных бугорках и в долинах – он любит каждую из них и вместе с тем их согласный хор. Споспешествовать вселенной, продлевать, выправлять её, трепетать за неё и работать для неё.