Мысли о главном. О жизни и смерти

12/04/1996. Страстная неделя

Голубое небо, солнечность, игра теней и света, ветки, запахи, снег, земля, птицы, их звуки – всё это в тебе вдруг соединяется в какое-то особенное пространство сложнейшей манящей конфигурации, едва угадываемой; пространство, отзывающееся в тебе небывалой новизной, неповторимостью данного мгновения бытия, каким-то особенным чувством жизни, ожиданием и жаждой её. Да, да! И запах, и свет, и воздух – всё это соединяется в некое сцепление меж собой, создающее невидимое пространство.

16/04/1996. День Пасхи

Ежедневно, с каждого дня должно строить, воздвигать храм, храм молитвы, творчества и восхождения ко Всевышнему. День принимать как целое, как творение – и отдавать его, возжёгши в нём хотя бы одну свечу. А лучше бы – возведя его стены, купол и крест, и озвучив колоколом, и воскурив, и отблагодарив Бога – продлить целость дня и мироздания.

16/04/1996. Вера сохраняет целостность мироздания и спасает его. Вера – средство и путь продления бытия, средство осуществления его целостности.

Подобное делает и Память. Но вера простирается и пронизывает и прошлое, и будущее (особенно будущее!), и вперёд, и назад, вера пронизывает всё! Вера простирается к Вечности, соединяется с ней и живёт ею!

05/05/1996. «Сталкер» – глубокий фильм в том смысле, что «хождение по зоне» – это наша жизнь в движении к Богу, как по зыбкому, неверному, полному опасностей полю, как между минами. Ходить надо чутко, сторожко, строго, не напролом, по узкой тонкой дорожке, постепенно освобождаясь от груза недостатков (подозрительность писателя, хитрость и самонадеянность учёного и т. д.).

14/05/1996. Символы скрещиваются в личности. Небесный символ воплощается провиденческой личностью на земле – символ становится жизнью и личностью. Но затем в истории жизнь этой личности сама становится великим мифом, легендой, символом. Мифом земли. Символ неба через личность превращается в миф земли.

18/05/1996. Малая, лёгкая, светлая часть облака отделилась резкой горизонтальной, как по линейке проведённой, полосой голубого-небесного просвета от остальной, массивной, в которой грязно-серыми клочьями и слоями, бурой смесью заслонены светлые слои. Эта малая часть поднялась над затемнённой частью и засияла своей чистотой.

Чтобы очиститься, надо в малой своей части, и светлейшей, подняться над затемнённой и смешанной, и большей, отделившись от неё; недалеко, но резко. А не разгребать тёмное, сидя в нём же. И не опускаться, уже будучи чистым.

22/05/1996. Пригретая, осиянная солнцем земля, с рябью молодой тени, крохами соцветий и другой зелени, опавшей с деревьев, – как от этого веет дальним-дальним, несказуемым, непреходящим! Из детства ли, из вечного?

27/05/1996. Бог идёт через нас (через я) и несёт нам бессмертие; но надо шире открывать Ему «ворота» своего я. Не отсиживаться, не отлёживаться, не прятаться, не изолироваться.

10/06/1996. Люди – значительнейшая реальность. Не горы, не моря, не планеты и даже, пожалуй, не звёзды, а люди. Об этом говорил и Христос. И это фантастическая реальность рядом с нами, вокруг нас; а кто-то даже вместе и воедино.

17/06/1996. Вечер

Тёмные значительную часть своего бытия уводят в небытие. И тем самым делают прорехи (дыры) в общем-едином теле Бытия. Боль Бога. (Да, тёмные вольны так поступать со своим бытием (не с другим!), сбрасывать себя в пропасть небытия, но это сказывается на всей Вселенной, которая всё помнит, всё знает, чувствует – она помнит, например, трагедию сталинизма, но не может оставить для вечности его шельт.) Небытие мстит Бытию, в том числе и иллюзией бытия, несуществующим бытием, обманом, дурманом, марой. И наше бытие страдает от этого тем более, чем оно истиннее.

14/07/1996. Чем ближе к Богу, тем подлиннее, интенсивнее, бытийственнее бытие. Чем могучее дух, тем мощнее и подлиннее его бытие – и в нём самом, и вокруг него, и в тех, на ком неотразимо задерживается его взгляд. Лермонтов, Достоевский, Толстой. Сила бытия в них такова, что остальные рядом с ними кажутся призрачными, бледными, ненастоящими, ничтожными. Их могучая реальность покоряет окружающих во всём, что они ни делают: в стихах, в прозе, в письмах, в речах и действиях, в грусти даже и отчаянии бессилия.

Вот и твердил Достоевский, что он настоящий реалист. Это могли сказать о себе и Лермонтов, и Толстой… Дух их реальности неотразим и переплавляет всё! Эта реальность прожигает свои оболочки, она сгущает всё, действует во всём, она словно центр кристаллизации в жидком месиве приблизительно текущей жизни.

18/07/1996. Среди всего мирского с детства ощущаю потрясающую, не сравнимую ни с чем другим земным реальность людей. Подавляло ли или одухотворяло, но это для меня всегда было наисильнейшее – другие личности, другие я, другие души и сознания! И в ряду встреченных людей были личности громаднейшей реальности, почти той же, с какой я воспринимаю своё собственное бытие. Чаще всего это женщины (девушки), духом своего я поражавшие меня, преломлявшие весь мир вокруг, как бы концентрировавшие его собой…

Я всегда чувствовал, что без женщины, без любящего её присутствия вселенная тускнеет, что благодаря любимой она открывается, постигается, светится и поёт…

И мужчины-титаны ведомы мне: Лермонтов, Толстой, Достоевский, Пушкин, Чехов, Экзюпери, Р. Роллан, Циолковский, Н. Фёдоров, Флоренский. Реальность людей, и реальность титанов. Люди – проводники света, проводники высшей реальности; и настолько, насколько они сами светлы и значительны.

19/08/1996. Преображение!

Приидет великое преображение – и слепота человека, и затем природы исчезнет; и ответственность почувствуют друг перед другом человек и природа; и вину свою взаимную; и избудут её – и смерть попрана будет, и приидет бессмертие. Смертию смерть поправ!

Природа слепа, и история слепа (в своих войнах, революциях, реформах, массовых процессах), и человек слеп. И сперва прозревает человек, и видит вину и ответственность; и делает ответственной, зрячей историю; и, наконец, призывает к зрячести и ответственности природу, и помогает ей таковой быть. И указывает ей её вину: губящей в слепоте своей корабли, леса (бури и пожары), животных, людей, несущей беду, гибель, смертность. Природа должна понять свою вину в смертности человека и всякой живой твари. Природа должна стать ответственной и перед человеком, и перед всеми, как и человек перед ней и всеми. И это через просветление, преображение, через прозрачность-ясность осознания, через опрозрачнение своего существа.

И здесь глубина правды Фёдорова о слепоте природы, о её вине и ответственности в грехе смерти. Да, и грех, и ответственность имеет космическое, мирозданческое, бытийственное измерение, а не только сугубо человеческое. Как и категории добра и зла, и вообще нравственные категории, якобы присущие лишь человеку, а не миру всему. В этом и заключается требование нового мира, «нового неба, новой земли». Смерть – мировое, космическое зло, а не только частное человеческое.