На чужой войне 2
Шрифт:
Но тут вам- не там… Во-первых, новый глава набирал людей по принципу верности клятве (а куда без неё?), а во-вторых, наилучших по владению личным оружием. К тому же, защита новых охранников была на наивысшем уровне- уж на этом экономить я точно не собирался. Все эти изменения в охране произошли под влиянием крайнего сражения, и той роли, которую сыграли набранные по объявлению бодигарды- меня ведь за малым не прирезали,- и только отличная броня спасла. Но выводы я сделал…
И теперь с ними столкнулись нападавшие. Предварительно, мы рассчитывали на четыре десятка врагов и, по наблюдаемому мною ныне, их вряд ли было больше. Два десятка набросились на пятёрку моих охранников, а остальные- сдерживали набегавших воинов из внешнего кольца. Что в первом, что во втором случае, противнику не повезло: моя охрана, образовав коробочку вокруг меня , достаточно легко парировала все угрозы,
Глава 18
Жакома Нантье мы ни в лагере, ни в окрестностях так и не нашли, пропал- будто сквозь землю провалился. Хотя очень сильно искали- накопились у меня к этому “товарищу” вопросы, с которыми, ввиду его нежелания на них отвечать, пришлось обождать. Расследование, проведённое по горячим следам, выявило его контакты с неизвестными личностями не местного происхождения, но кто эти люди?- для нас так и осталось тайной. “Ну, и ладно”- подумал я тогда, и так в курсе наличия у меня врагов, способных и не на такие поступки, дабы отправить, по их представлениям, меня в ад- и дополнительная конкретика мало влияла на мои последующие планы. Нужно лишь озаботиться на будущее своей безопасностью, и не только- оказывается и Марго под ударом,- но на этот счёт я уже распорядился.
Лагерь бригантов, неконтролируемая язва возле замка Мерси, подверглась разгрому: множество гасконцев были арестованы, и познакомились с подземными застенками. А потом, те из них, в отношении которых сомнений не было, столь же оперативно- с виселицей, остальные- из сомнительных, были изгнаны за пределы контролируемой мной территории,- с обещанием при следующей встрече присоединить их к казнённым товарищам. Я не собирался миндальничать с этими- давно забывшими и Бога, и забившими на мнение людей- отморозками, ведь и они, случись другой исход- сочувствием к моей тяжёлой юности и суровой судьбе- не прониклись бы. В ожидании возможного возмущения к лагерю, окружив его, были стянуты лучшие мои отряды, но… ничего не произошло. Да, и не могло- как я выяснил- произойти: гасконцы не любили бретонцев, бретонцы нормандцев, а все вместе- бургундцев. Бриганты были расколоты по национальному и территориальному признаку, для полного счастья им не хватало только религиозного…
Однако нужен не только кнут, но и пряник: в этой связи, я несколько смягчил требования к новобранцам- ведь в предстоящей компании прогнозируется большая убыль в войсках. Потому надеясь, что выжившие после боёв из их числа органично вольются в общую структуру. В результате этих и прочих принятых мер, численность моей компании к февралю месяцу превысила полтысячи человек, и лагерь бригантов практически прекратил своё существование: там ещё обитало около сотни откровенно маргинальных личностей, которых даже при совсем закрытых глазах на их поведение и образ жизни, невозможно стало представить в наших рядах. Но таковых я планировал пустить в первых рядах штурмующих с правом на часть добычи, а прочие- либо разбежались после чисток, либо, осознав бесперспективность нахождения в данном месте, отчалили в тёплые края,- к де Бадефолю, или ещё куда. Где возьмут всех…
Компания получила строгую структуру, разделившись на средневековые рода войск, а те в свою очередь на роты и двадцатки (обычное, кстати, для рутьеров подразделение), а те, в свою очередь- на десятки. По численности превалировала, конечно, пехота- более трёхсот воинов, разделённых на копейщиков и алебардщиков. К ним примыкали перемещающиеся верхом, но пеше сражавшиеся лучники и арбалетчики- поровну, примерно по сорок бойцов. Особую гордость вызывали латники: многочисленные летние трофеи позволили унифицировать конницу, посадив более ста всадников на рыцарских коней, и выдав за свой счёт- не имеющим- лучшую броню. Эти, кстати, действия полностью противоречили принципу комплектования наёмных компаний, но я не собирался экономить: предчувствуя будущие грозные перемены (они не могли не возникнуть- ведь присутствие в стране такого количества бригантов бросало вызов самой власти феодалов, первый раунд был за первыми, но и последние не оставляли надежд решить этот вопрос в свою пользу), старался усилить своих соратников максимальным образом. Большую часть латников составили- как наиболее подготовленные- дворяне или их бастарды, однако, присутствовали и простолюдины-
в основном, из бывших дружинников. И вот для последних выдаваемая броня и кони- имели очень существенное значение, поднимая и их статус и возможности. Выдавалось, конечно, не просто так- альтруизмом никогда не страдал- а с подписываемым контрактом на год,- далее пока не заглядывал. Оставшиеся полсотни человек отошли одноногому Полю в качестве пушкарей и охраны. Моя артиллерия теперь включала четыре орудия- батарея, запряжённая в конные упряжки, и всё- на этом, как металл, так и денежные возможности мои пресеклись. Две захваченные бомбарды установил на стены замка- авось кого напугают, и всё-что можно было сделать- было реализовано.Основная подготовка закончилась к концу февраля, но погода подсуропила: совсем неожиданные в такой местности сибирские морозы загнали всех в утеплённые помещения, и моя маленькая армия понесла первые потери- от обморожения. Пришлось пережидать сначала февральские, потом мартовские морозы, а сразу за ними- наступила весна. Мощно и неудержимо потекло везде и сразу, превращая дороги в кашу. И слякотная эта погода продержалась до конца первого весеннего месяца…
– ----
Первое апреля 1364 года. Турню
Аббат Жерар стоял у открытого стрельчатого окна своих покоев в церкви Святого Филибера, расположенной в одноимённом монастыре, одновременно, и наслаждаясь весенней свежестью- что для его преклонных лет несло и эмоциональный подтекст, знаменуя собой ещё один прожитый год, и с тревогой поглядывая на сход льда по Соне. Такового давно не бывало, чтобы реку сковывало ледяным панцирем, но нынче год вообще случился особенный. Впервые, со времён распри монастыря с бургундскими герцогами ещё прежней династии- а прошло уже тридцать лет- над ним нависла столь грозная опасность: некий принц- по слухам, схизматик- собрал в окрестностях огромную армию, угрожая существованию монастыря.
Попытка- ещё зимой- заручиться поддержкой сына короля Филиппа оказалась неудачной. У наместника и без того хватало своих проблем с бригантами и местной знатью, а интересы аббата- и вовсе представлялись второстепенными. Предложив тому обождать, или самому нанять рутьеров для обороны- что Его Преподобию показалось и совсем сомнительным делом,- как если лису запустить в курятник. К этому, очевидно, примешивались и неоднозначные отношения предыдущих властителей герцогства в прошлые столетия, с завистью взиравших на богатства монастыря и неоднократно пытавшихся урезать (или утолить свой- это как посмотреть) его аппетит- что нередко перерастало в вооруженные столкновения. И вроде бы удалось совсем недавно договориться с тогдашним герцогом Бургундии Эдом Четвёртым по спорным вопросам, но вражда и пролитая кровь так просто не забывается. И теперь приходилось рассчитывать лишь на себя. А ещё эти горожане…
По договору с городом, аббатство каждый год получало от него сто сорок ливров (а восемь лет тому назад- эта сумма была на сорок единиц меньше,- что естественным образом уменьшило к нынешнему моменту и уровень почтения горожан к монастырю и, персонально-к его аббату) в виде подношений на День Всех Святых, но срок уже миновал, а денег до сих пор нет. И если бы только это- у хозяина и монастыря и города были свои рычаги для решения этого вопроса, но пришлось с этим обождать,- слишком неоднозначной являлась общая ситуация. Шпионы аббата доносили, что среди горожан идут нехорошие разговоры, особенно среди купцов, а всё началось со спонтанной ярмарки у замка Мерси. Которую теперь нынешний его хозяин хочет превратить в постоянную, что должно было ударить, в том числе, и по карману аббата. И опять всё упиралось в этого схизматика…
Потому и тревожился ныне Жерар, наблюдая за начавшимся ледоходом, а вернее, за установившейся совсем недавно тёплой погодой, подсушившей дороги и, тем самым, снявшей последние барьеры на пути рутьеров.
Неожиданно, дверь распахнулась, звонко брякнув о стену, и в покои аббата влетел служка:
– Ваше преподобие, бриганты!
Обернувшийся на звук и было хотевший хорошенько отчитать того за непочтительность, но вместо этого замерший, как соляной столб, аббат лишь выдохнул:
– Где?!
– ----
Мы выдвинулись, как только позволила погода, и всего через два дня движения по просохшим дорогам явились пред стены Турню. В городе бил тревожно колокол и спешно закрывались ворота. На стенах суетились вооруженные люди, готовясь к приступу. Впрочем напрасно, планов на поспешный штурм у меня не было, и потому колонны медленно сворачивали с дороги, немедленно разбивая лагерь.
К вечеру шум утих, поужинавшие воины устало укладывались на покой- лагерь засыпал. Кроме меня и ещё нескольких людей- мы ждали ночи…