На чужой войне 2
Шрифт:
– ----
– Пора?
– Да подожди ты!
Два тёмных силуэта, хорошо заметных со стороны города- если бы кто-то в этот ночной момент пригляделся- на крепостной стене своими контурами, склонились над чем-то накрытым плотной тканью. Поправили что-то под ней, и снова устремили взор куда-то наружу- за зубцы. Наконец, судя по голосу-младшему из них, надоело затянувшееся молчание:
– А когда?
– Ты куда-то торопишься?
– Ну, так…
– Неужели от своей жёнушки до сих пор оторваться не можешь?
– Она красивая…
– Они все… А впрочем, что я тебе говорю- сам всё узнаешь… Но не сегодня- у нас ответственное дело, запомни,- судьба города от нас зависит!
Они опять замолчали,
– Начинаем!
И спустя короткое время, я, стоящий в компании ближников, увидел маячивший над крепостной стеной непрерывно очерчивающий дугу огонь факела. Широко улыбнулся и, обернувшись к соратникам, выдохнул:
– Получилось!..
– ----
Рано утром стоящий у окошка на самом верху церкви Святого Филибера, более всего своей монументальностью и высотой напоминавшей боевую башню, аббат монастыря, увидев нечто неожиданное, резко дёрнул створки, поспешно его распахивая. Едва не выпав, высунулся по пояс наружу, округлившимися глаза уставившись на втекавшие через распахнутые ворота отряды рутьеров:
– Как?! Измена! Эй, стража!..
– ----
Не везде прошло столь же гладко, как у южных ворот. Кое-где вассалы аббата отчаянно сопротивлялись, но это уже ни на что не влияло, а лишь увеличивая количество жертв сегодняшнего дня. Рутьеры постепенно занимали ключевые объекты обороны, как там у Ленина: вокзалы, телефон, телеграф… Которые в данной временной реальности поменялись на ворота, башни, ратушу… И постепенно всё ближе стягивались к местному Зимнему дворцу- аббатству Святого Филибера.
Едва я, в колонне своих войск, проследовал сквозь узкое горлышко ворот, ко мне подкатили представители города, прямо жаждавшие подтверждения обещаний, данных Исааку наедине. Подтвердил, конечно- это и в моих интересах,- в дальнейших планах выгоднее процветающий город, а не дымящейся развалины. А рутьерам… Думается, богатый монастырь вполне утолит их ненасытный аппетит. И даже религиозная ориентация не станет в том препятствием…
– ----
Аббатом постепенно овладевало отчаяние: немногочисленные вассалы, прорвавшиеся к монастырю, едва ли могли существенно усилить его оборону, а горожане- на которых и была основная надежда,- предали. Наконец, поток беглецов иссяк, а на ближайшей улице Бончаров показались передовые отряды противника- и Жерар велел закрыть ворота. Обернулся к стоящему тут же маршалу Жаке де Шане, ответственному за оборону, и вопросил:
– Сможем выстоять?
То задумался на мгновение, но лишь на мгновение:
– Нет!
– Почему? Ведь монастырь и строился прежде всего как крепость.
– Может и отобьемся от первого приступа, но длительной осады не выдержим- нас слишком мало. К тому же…
– Говори!
– По слухам, в распоряжении схизматика имеются бомбарды,- и маршал развёл руками,- сами понимаете, Ваше Преподобие, такому оружию нам нечего противопоставить, лишь молиться...
– ----
Ворота церкви- они же вход в монастырь- располагались между двумя толстыми цилиндрической формы трехэтажными башнями. Ведущая к ним площадь, так и называвшаяся- монастырская, сужалась к ним, превращаясь в небольшой тупичок между ними. Смертельно опасный пятачок…
До этого места рутьеры двигались, хоть и с боями, но без особых усилий- подавляющее большинство позволяло давить сопротивляющихся походя. Сыграло свою роль и предательство горожан, отчего бились только прямые вассалы аббата, причём в полном окружении. Впрочем, глядя на толстые рожи бюргеров, я не питал сомнений- в случае изменения ситуации они столь же легко переметнутся обратно. Так и читались по их физиономиям слова Гафта из известного фильма: “Вовремя предать- это не предать, а предвидеть”. Но разбираться с этими будем после,
а сейчас…– Пушки вперёд!- отдал приказ Полю.
И облепившие, подобно муравьям, массивные лафеты воины с напряжением выкатили из-за домов на прямую наводку нашу главную надежду. Из башен полетели стрелы, и с криком рухнул один из толкавших, но уже подбегали бойцы с павезами и щитами, на ходу прикрывая наше наступление. Вскоре уже заряженные ядрами пушки установили на позиции, и жахнули из них, заставив всех от испуга присесть.
Проковыряв уши, глянул на результат- рядом, только кладку подпортили. Но Поль и сам уже видел неудачу и, ярясь, орал на подчинённых, командуя повторное заряжание. Второй залп был получше- от попадания ядра в воротах образовался пролом, и их перекосило, а после третьего- они с грохотом рухнули, вызвав среди ждущих за домами рутьеров рёв восторга. И мы приготовились к штурму…
Тут из высоченной башни, из окошка на уровне примерно пятого этажа, замахали какой-то тряпкой, вызывая на переговоры. Глядя на это дело, я переглянулся с соратниками и выразил общее мнение, указывая обнажённым клинком на разрушенные ворота:
– Поздно спохватились- к чёрту аббата! На штурм!
И ждавшие только сигнала, рутьеры с предвкушающим рёвом хлынули в бой. Редкие стрелы и камни, летевшие из башен и даже изредка вырывавшие из наших рядов бойцов, остановить напор не смогли, и пару минут спустя бой уже переместился внутрь зданий- в узкие коридоры и на крутые лестницы. Хрипели, сошедшиеся в тесноте и сумраке враги, тыкая противника кинжалом в надежде найти среди сплошного железа щель- и нередко преуспевая в этом. Чтобы тут же получить ответный тычок в глаз…
Однако, преимущество наше было чрезмерным, отчего сопротивление не продлилось слишком долго, и вскоре радостный крик изнутри провозгласил победу. А вскоре под копыта моего коня кинули захваченного старика- аббата. Насколько рутьеры верили в Христа, настолько же не любили проводников этой веры: капелланов, викариев, аббатов, епископов- и прочую кровососущую камарилью. Полагая их ничем не отличающимися от прочих феодалов и поступая с ними соответственно… Примерно, как я ныне…
– Вот так встреча, Ваша Преподобие!
– Издеваешься?..- кряхтя поднялся тот с колен, и вперил в меня яростный взгляд.- Прокляну!
– Ну, что вы, святой отец… Как можно?
– И поменяв тон, продолжил.- Ты как- на свободу-то хочешь?
– Чинишь насилие над бедным служителем Господа нашего…
– Никакого насилия, все сугубо по воле вашей: нам,- я с усмешкой обернулся на улыбающихся командиров,- известно насколько бенедиктинцы бедны, а потому- какие-то несчастные три тысячи ливров- и ты, Ваше Преподобие, со своими братьями свободен, как ветер; ну, а ежели нет- тогда не взыщи…
– Схизматик…- с ненавистью прошипел аббат.
– Спокойно, святой отец! Прибереги свои силы для куда более важных дел- например, для поиска необходимых вам для обретения свободы денежных средств…
Глава 19
Пока мои рутьеры праздновали победу в Турню- а что касается бенедиктинского монастыря святого Филибера, то я разрешил им ни в чём себе не отказывать (не люблю эту братию)- и разгребались его последствия (а как же без последствий?), во Франции случилась очередная войнушка- втягивая и меня в свою орбиту. И в центре вопроса снова оказалась многострадальная Бургундия: после смерти от чумы восьмого апреля этого года французского короля Иоанна Второго из династии Валуа, герцогская корона по его завещанию перешла младшему сыну Филиппу Туреньскому, но ещё до его этого печального- прежде всего для самого короля- события, нашёлся человек, права которого в этом деле о наследстве, мягко говоря, слишком жадными Валуа оказались попраны, и осмелился бросить им вызов. И какой- сам король Наварры Карлос, прозванный потомками Злым.