На проклятом пути Великого Шута

* * *

Устав ждать разгадок странностям, витающим вокруг Риалейн, архонт Лаэтрис решил напрямую узнать, что же та задумала.

И оттого на одном из вечеров, когда вернорожденные и гости кабала предавались в общей зале привычным для знати Темного Города развлечениям и необременительным беседам, вкушая причудливые напитки, попросту выбрал удачный момент в разговоре между собравшимися — и вмешался, повелительно окликнув беседующих:

— Подойдите, меня занимает ваша беседа, дамы. Поделитесь, каким вы находите досуг в шпиле кабала Пронзенной Звезды?

Собеседница Риалейн, темноглазая суккуба из числа гостей, рассыпалась в ворохе витиеватых похвал и комплиментов, но архонт смотрел только на племянницу Ранзара:

— О, хотел бы я услышать что-то подобное и от вас, несравненная Риалейн. Но, насколько я знаю, вы жалуетесь на скуку? При чем я не ошибусь, если скажу — уже не в первый раз. Ну что же, могу предложить развеять ее. Прямо сейчас, — Лаэтрис легко поднялся на ноги и перехватил висящий при поясе клинок в жесте вызова на поединок: все одним текучим, слитным движением.

Резкие, но прекрасные черты архонта осветила опасная улыбка. Риалейн не опустила глаз, выдержала и последовавший за улыбкой сумрачно вспыхнувший взгляд, лишь едва приметно дрогнули ее ресницы: насколько далеко она зашла в практически незавуалированном оскорблении?

За ее спиной отступили на шаг некоторые до того охотно ее сопровождавшие и взыскующие внимания и беседы. Лишенная наследного владения, Риалейн все еще оставалась знатной дамой рода Лаэтрис, сохранившей за собой и пусть поредевшее, но вполне зримое богатство, и имя.

Заявить правителю столь древнего и богатого Дома — кабала, да-да, кабала, разумеется, но собравшиеся в этой зале знали цену названиям и старым, и новым как никто другой — что его двор скучен, а досуг не горячит кровь — выходка дерзкая, и не многим сходящая с рук.

— О, не волнуйтесь — предлагаю поединок-развлечение, не больше. Не в моих правилах убивать гостей и союзников до того, как они рискнут покуситься на меня, — и архонт крутанул клинок в руке. Узкое легкое лезвие рассекло воздух с шелковым шелестом, по отточенной до сверкающей прозрачности кромке пробежались синеватые искры. — Ваша воинственная натура требует более изысканного досуга, чем все, что смог предложить мой двор? Отлично, я готов вас развлечь, леди Риалейн.

И выжидательно уставился на нее. Улыбка его стала еще шире и опаснее.

— Если я не испугаюсь? — с вызовом спросила Риалейн, опустив ладонь на рукоять своего клинка. — Этого не будет. Я не отказываюсь от своих слов — и больше того, с радостью докажу, что моих умений достаточно, чтобы доверить мне не только охрану никому не нужных пустых залов дальнего шпиля.

— Ах вот в чем дело! — Лаэтрис рассмеялся, танцующей походкой двинувшись вперед и сократив расстояние между ними вдвое. — Я должен был догадаться. Или хотя бы предположить, что ваша строптивость, леди, заставит вас с пренебрежением отнестись к приказу, счесть его недостойным ваших умений… Но вы его выполнили блестяще, что бы не думали о нем сами. Знаете что? Я ценю тех, кто не позволяет пренебрегать собой. Поэтому дерзость вашу я прощаю — на этот раз. И раз уж наш поединок будет исключительно развлекательным, я назначаю условие — до тех пор, пока один не решит сдаться. А вы — вы можете выбрать награду победителю. Но предупреждаю — будьте благоразумны.

— Извинения. Извинения за пренебрежение или за чрезмерное нахальство, — ответила Риалейн. Едва приметно повернула голову, бросила пару слов — и застывшая незыблемым изваянием Нилия отошла тоже. Поединки между знатью всегда оставались только поединками знати, даже смертельные дуэли. А уж бой ради развлечения тем более.

Риалейн тоже улыбнулась, холодно и тонко — и Лаэтрис с восторгом заметил, что эта холодность далась ей с видимым трудом. Глаза пылали, пальцы чуть подрагивали то ли в яростном предвкушении, то ли в запоздалом трепете осознания своей дерзости. Но отступать она и не собиралась, это было великолепно. Архонт почувствовал, как и в его в груди разгорается жаркое пламя — предвкушение чего-то необыкновенного. Столь яркие ощущения были сами по себе прекрасны — и пусть его слегка сбивало с толку то, насколько горячим огнем вспыхивает кровь от одного взгляда на строптиво поджатые губы Риалейн и безупречную гладкость ее высоких скул.

— Ну, это как-то слишком скромно, хотя упорство в выбранной линии похвально. Давайте тогда еще добавим: выполнение одного каприза. Умеренно изощренного, чтобы вам было спокойнее, — поддразнил архонт.

И тут же без предупреждения атаковал — быстрым рывком сократил оставшееся расстояние, провел не слишком сложную атаку — по широкой дуге, одним плавным взмахом, метя в неприкрытую голову.

Взметнувшийся со змеиной скоростью навстречу клинок Риалейн встретил силовое лезвие, синеватые искры разбежались по обоим кромкам отточенной стали в миг столкновения. Легким наклоном меч Риалейн увел оружие противника в сторону, завершая движение; она живо отскочила прочь, быстро надела шлем — к разочарованию Лаэтриса, желавшего видеть все ее эмоции. И атаковала сама. Быстрым, яростным вихрем — но при этом делая ставку не столько на хаотичную скорость, сколько на точность отдельных выпадов, прощупывая уязвимости в защите. Выпад, блок. Выпад — противника на линии атаки нет. Выпад — контратака. Архонт нарочно не стал спешить, дав ей перехватить инициативу в начале — но и затягивать игру собирался.

Поединок их напоминал танец, исполненный на немыслимой скорости — оружие размывалось в серебристо-черный сияющий шлейф, прочерченный искрами силовых разрядов, мелькали гибкие тела, движущиеся в убийственной гармонии. Невольные зрители уставились с немым восторгом — а когда сверкнули первые капли крови, по толпе собравшихся прокатился восхищенный вздох.

— Это было остроумно, — Лаэтрис парировал финальный удар смертоносно быстрой серии, что обрушила на него Риалейн, удостоив лишь коротким взглядом сорванный и отлетевший прочь наплечник — его собственный. На его лице мельчайшими рубинами алели брызги, осевшие после взмаха клинка соперницы, и кровь струилась по бледной коже обнажившегося плеча — длинный, но не особенно глубокий порез, из тех, что лишь разжигают желание драться дальше, но не заставляют стать осторожнее или медлительнее. Архонт медленно растянул тонкие губы в хищной улыбке и занес меч.

Риалейн вывернулась из-под очередной атаки — поздно сообразив, что это была обманка, финт — и когда инерция движения уже потянула ее ровно туда, куда и требовалось Лаэтрису, не смогла снова увернуться от скользящего удара. Шлем сорвало с головы, Риалейн вынужденно шагнула еще раз назад — и уткнулась спиной в стену. В этот же миг лезвие меча Лаэтриса оказалось у ее шеи, легкое дразняще-опасное касание — через темную плотную ткань, закрывающую горло, она могла ощутить покалывание разрядов силового поля клинка.

— Остроумно, — повторил архонт. — Но не слишком дальновидно. Время сдаваться, леди.

Взгляд его впился в ее лицо, не давая ни малейшей возможности увернуться. Меч чуть двинулся вверх — и Риалейн инстинктивно приподнялась на цыпочки, стараясь увеличить расстояние между собой и безжалостным лезвием. Потянулась было за кинжалом на поясе — самое время вогнать его в открытое плечо противника, не дав ему воспользоваться преимуществом — но он перехватил ее руку в локте, потом всем весом своего тела вжал Риалейн в стену и, не отводя взгляда, повторил:

— Время сдаться, — и добавил со странным выражением: — Ни одного больше фокуса в рукаве, моя леди. Ни одного сюрприза.

— А вы достойный противник, архонт Лаэтрис. Я признаю вашу победу, — Риалейн разжала руки и клинок ее со звоном упал на каменные плиты. Она явно постаралась, чтобы голос звучал как можно более холодно, но азартная дрожь сражения никуда не делась — губы ее ярко горели, глаза сияли, как у охотящейся лировой кошки, и голос пронизала легкая хрипотца. — Самое время мне перед вами извиняться, так?