Над пропастью юности

— Разве эти призраки не могут ему как-либо помочь? — серьезно спросил Дункан. Как будто они снова были детьми, и Фрея на ходу придумывала историю, которую он видел наяву. Дункан намного лучше рассказывал истории, особенно на ночь, а Фрее только и оставалось, что оставлять его слова на бумаге в виде цветных картинок. Теперь же она играла с его воображением, возвращая в давно забытое прошлое. В этой незатейливой игре Фрея и сама забылась.

— Нет. Это ведь они помогли ему загнать роги так глубоко, — голос даже не дрогнул. — Как бы он сам отрезал их?

— Это ведь олени… Как бы они могли ему помочь? — Дункан хмыкнул.

— Прежде всего, они призраки. Они могут всё кроме одного, — они переглянулись между собой, прежде чем вслух рассмеяться и в одночасье произнести. — Они не могут выбраться из дома.

— Тогда где их дом? — продолжал парень.

— В его голове.

Они замолчали. Дункан продолжал с задумчивым видом рассматривать недописанную картину, когда Фрея даже испытала облегчение от того, что поделилась с кем-то своими безумными рассуждениями, выходящими за грани действительности.

— Я же говорил, что в этом есть смысл, — произнес Дункан после непродолжительной паузы.

Они вместе спустились вниз, но мистера О’Конелла за завтраком не было. Алисса скучающе сидела в одиночестве, доедая завтрак. Отрешенный пустой взгляд за доли секунды стал обеспокоенным, стоило ей увидеть подругу. Фрея выглядела уставшей, но всё же непривычно безразличной, будто события последних дней её совсем не касались. Алисса бросила вопросительный взгляд на Дункана, но и тот вел себя непринужденно, из-за чего она чувствовала себя крайне глупо.

Так продолжалось последующие несколько дней до окончания каникул. Фрея много рисовала, особенно илюстрации к книгам, занимая этим время между посиделками с отцом у камина, неторопливыми бесцельными прогулками с Оливером и настольными играми с Алиссой и Дунканом. Жизнь на некоторое время вернулась к размеренному ритму, который девушка боялась нарушить. Всё стало на свои места. Впрочем, почти всё. Не хватало только одного, о чем она старалась не думать, хоть и получалось из рук вон плохо.

Джеймс не прислал ни единого письма. Фрея же, даже если бы знала о его местонахождении, вряд ли отправила ему несколько нацарапанных тяжелой рукой на бумаге слов. Гордость парня ранила её не меньше, чем его самого. Она была самой ненавистной соперницей, с которой Фрея, заламывая от бессилия руки, не знала, как бороться и стоило ли вообще это делать. Другие девушки не пугали её так, как эта неотьемлемая черта характера Джеймса.

Тем не менее, она не отталкивала её. Фрея продолжала сохранять в глубине души надежду, что всё разрешиться, как только они снова увидяться. Глупо, самонадеянно, но всё же возможно. Не могли же они расстаться из-за нелепого недоразумения, переросшего в размолвку. Фрея была уверена, что после возвращения в Оксфорд всё вернеться на круги своя. Могло ли быть иначе?

О Джоне она больше ничего не слышала, хотя почти была уверена, что Лесли имела возможность увидеться с ним после всего. Девушка была в теплых отношениях с миссис Томпсон, как впрочем когда-то и Фрея, поэтому нельзя было исключать, что она знала наверняка о положении его дел. Фрея же предполагала, что парень должен был вернуться в Америку. Надеялась, там он найдет кого-то другого. Кого-то намного лучше неё.

Алисса уехала на несколько дней раньше, чтобы перед возвращением в Оксфорд наведаться домой в Брайтон. С той самой минуты, как поезд отправился, Фрея не могла дождаться и самой уехать из города.

Они остались с Дунканом вдвоем. Двое взрослых, которые ещё не забыли, каким было на вкус детство, что встречали в лицах друг друга. Утром ещё до завтрака они отправлялись в фото-студию, где парень учил её делать фотографии, что получалось скверно плохо. Фрея испортила много снимков, за что Дункан на неё не сердился, поскольку не умел этого делать. Затем без сожаления отмечая, будто к завтраку они всё равно сумели опоздать, они покупали мороженое и ели на морозе без страха заболеть. Ходили вокруг и фотографировали улицы, дома, людей и друг друга.

Замерзшие и уставшие возвращались домой только в полудень, садились за обеденный стол и наперебой рассказывали мистеру О’Конеллу о проведенном утре, как двое впечатленных детей. Затем размещались в гостиной и играли, пока Дункана не клонило в сон. Фрея всё время его подначивала, но парень всё равно засыпал прямо на диване у камина, когда она разворачивала книгу и погружалась в чтение, что перестало приносить прежнюю радость.

После ужина они возвращались в комнату девушки. Она садилась за стол рисовать иллюстрации, когда Дункан располагался у окна и вслух рассказывал истории, что заставляли её от души смеяться.

— Ты ведь скучаешь за Джеймсом? — спросил внезапно Дункан. Был последний вечер перед отъездом, поэтому Фрея собирала вещи, с чем парень не торопился, уверенный, что для этого ещё было время.

— Почему ты спрашиваешь? — Фрея почувствовала, как с именем Джеймса, что доселе они не произносилось вслух, под кожу вогналась иголка. Она обернулась, чтобы посмотреть на кузена, взгляд которого опустился на сложенные руки.

— Потому что после новогодней вечеринки мы ни разу не говорили о том, что случилось. Он ведь не просто так уехал, а ты и словом об этом не обмолвилась, — произнес отрешенно, будто говорил с самим собой.

— Откуда тебе знать, что я ни с кем об этом не говорила? — Дункан поднял на неё глаза. Конечно, Алисса ему о многом рассказывала. Он знал больше, чем Фрея подозревала. Глупо было рассчитывать, что могло быть иначе. — Есть границы глубоко личностного, что касаеться не более чем двух людей. Если Джеймс захочет об этом рассказать, то пусть, но, как по мне, есть вещи, что не должны выходить за рамки, — она отвернулась, продолжая складывать вещи. — Конечно, я скучаю по нему. Но я не могу отдавать всю себя разрушающему изнутри чувству, потому что для меня это слишком. Грусть тоже может быть утомляющей.

— Прости, — вяло произнес Дункан. — Я просто хотел ещё раз убедиться в порядке ли будешь ты, когда мы вернемся. Будет ли всё в порядке.

— Разве может быть иначе? — улыбнувшись, произнесла Фрея. — Конечно, мы все будем в порядке.

— Дело ещё в том, что Джеймс никогда ещё не вел себя так странно. Бывало, пропадал, но мы всегда были уверены, что этому не было серьезных причин. Просто ему так хотелось и не более. Теперь это другое. Он сам стал как будто другим. Поэтому всё, что я пытаюсь сделать теперь, это понять.

— Как и я, — Фрея выпустила обреченный вздох. — Похоже, нам только и остаеться делать, что пытаться.

Пока что усилия Фреи были направлены на поддержание мнимой уверенности, что всё само собой разрешиться. Девушка пыталась поддерживать в себе веру в лучшее, но не имела и малейшего представления, что будет делать после возвращения. Прийти к Джеймсу первой или ждать, когда объявиться он? А если он не захочет пускать всё на самотек и задаст свой вопрос снова? Будет ли тот же ответ неверным или лучше соврать во избежание потери? Ведь не поддались изменениям ни она сама, ни её чувства, ни ответ, которого парень незамедлительно требовал. Фрея всё ещё была решительна в боязливом нежелании выходить замуж, но больше страха разлюбить Джеймса оказался страх его безвозвратно потерять.