Надрыв

Нужно всё выяснить.

Уильям.

До определённого возраста всем свойственно мечтать о чём-то большем. Вот вырасту и пойду в школу, и всё будет по другому, и жизнь заиграет новыми красками. Распрощаюсь с этой проклятой школу, и пойду в университет или институт, и всё точно будет иначе. Вот окончу это высшее адовое заведение и стану работать в престижном месте, и там то мне будет уже никто не указ. Уйду на пенсию и пошлю всех, и буду жить в своё удовольствие.

Ничего не поделать - людям свойственно ненавидеть то, чем они занимаются в данный момент и мечтать о благах, которые настигнут их там, в далёком будущем. Оттого так сильн'o их разочарование, когда реальность оказывается совсем не такой, какой они рисовали её в своих радужных фантазиях.

Уилл подобным не страдал никогда в жизни. С самого детства ему был присущ невероятный реализм, с годами перетекающий в здравый цинизм. Отдавая свои рекомендации в отдел кадров закрытой школы Эддингтон Уильям Кастра точно знал, что оправляется в пасть к дракону, и не питал особых иллюзий насчёт того, что каким-нибудь невероятным образом всё сложится и он обнаружит там сказочную принцессу.

О, нет, у него не было ни тени сомнений: он недосчитается зубов, а возможно и конечностей, изломает несколько десятков костей и получит неизлечимые ожоги от слишком близкого контакта с огнедышащим существом. И если, каким-то невероятным образом ему удастся выбраться из этой передряги живым, то уже это можно считать чудом. А уж награды - невероятная роскошь. Все знают прописную истину реального мира: хороший герой - мёртвый герой.

Но одно дело знать, а другое - выжить. Хотя бы попытаться.

Его начальница, Слоун, возненавидела его едва ли не с первого взгляда, хотя, признаться, скрывала она это мастерски. Однако, как у человека, владеющего определённой властью, у неё есть невероятное количество возможностей выказать своё презрительное "фи" молодому специалисту, который недостаточно компетентен в её глазах, а диплом Оксфорда значим не больше, чем любой другой.

– Этот план никуда не годится, - высокомерно заявляет ему крохотная - для человека чей рост шесть футов - пожилая женщина с лицом обезображенном морщинами, поджатыми недовольно губами, протягивая ему назад папку, - разве вас в вашем университете этому не научили?

– Нет, - обезоруживающе отвечает ей Уилл, глядя холодно, в противовес улыбке, - но я переделаю так, как вы считаете правильным.

– К завтрашнему дню. И перепишите все планы, таким древним методом уже никто не пользуется, - высокомерно бросает мерзкая старуха, удаляясь.

– Конечно, миссис Слоун, - Уилл продолжает улыбаться до тех пор, пока не поворачивается к ней спиной, теряясь в одном из коридоров, ведущих в его личные комнаты.

Будь Уилл действительно глубоко заинтересован в своей работе, он бы пришёл в холодную ярость от этих глупых нападок, но ему попросту нет до этого дела. Всё что ему нужно - этот год, на который заключен его контракт, чтобы приблизиться вплотную к наследнице одной богатой и влиятельной семьи.

Прежде, чем переписывать планы, которые и без того хороши, Уилл бросает короткий взгляд на часы, и решает поводиться с куда более проблематичным занятием. Заполнение журнала дело не быстрое, приходится быть предельно аккуратным и внимательным, дотошн опросматривая списки учениц.

'Кто-то из них', - думает Уилльям, скользя пальцами по спискам учениц, чьи фамилии начинаются на 'Ф' в одном из классов, и удача улыбается ему, когда через тройку фамилий он находит Фрейзер Амелию. Воспоминания подбрасывают Уиллу образ нескладкой девочки с большими карими глазами и чувственными, словно у херувима губами.Его память о тех временах обрывочна, и если бы не записи отца, он, возможно, не запомнил бы даже её фамилию, а теперь вряд ли настанет день, когда он забудет величественный особняк, в котором ему довелось побывать подростком, и сама миссис Фрейзер изъявила желание разыскать его.

Всего одна встреча - отвратительная встреча - с женщиной, уверенной в собственной безграничной власти. И её страх перед четырнадцатилетним мальчишкой проглядывал даже сквозь неуместный пафос и высокомерие. Уилл следил за её жизнью после - множество любовников, с которыми она выходила в высший свет и ни одного замужества. Желтые газеты говорили о том, что ни один из этих мужчин не был достаточно богат, более значимые издания приписывали ей сентиментальность по отношению к ушедшему из жизни по воле несчастного случая супругу. Уилл же придерживался иной точки зрения - миссис Фрейзер попросту не могла выйти замуж, если хотела сохранить все то, чем она владеет сейчас. Всего один штамп, и она уже не одна из ста самых богатых женщин в Британии, если, конечно, покойный не выставил иное условие - любое, из сотен тысяч вариантов. Любое - так он думал до недавнего времени.

Уилл прикрывает глаза ладонью, и погружается в собственные мысли.

Он оживляет в памяти те дни, когда всё это только началось. У него перед глазами стоит мрачное и измождённое лицо отца. В носу свербит мерзкий запах дешёвого виски и разложения - мерзотно-сладковатый. Остекленевший взгляд пустых глаз, из которых ушла жизнь снова заглядывает ему в глаза, а собственный ужас от того, что случилось с единственным важным для Уильяма Кастра человеком, тормозит мысли. Он помнит, как бежал со всех ног, задыхаясь от рези в лёгких, только чтобы сохранить то последнее, что осталось от прежней жизни.

'Ей должно быть сейчас около 17', - думает Уилл, снова пробегаясь глазами по списку воспитанниц в ином журнале, выискивая нужную фамилию и возраст. Амелия, дочь Джины Фрейзер, та, которая может знать немного больше о последней сделке своего отца.

После короткого перестука костяшек пальцев по дереву, дверь в кабинет тихо приоткрылась, впуская миловидную девушку, которая даже дождалась обычного дозволения войти.

'Хорошенькая', - констатирует Уилл, разглядывая её. Все они тут такие - с такими средствами родители делают всё, чтобы их дети выглядели как товар наивысшего качества на рынке труда и брачных контрактов. Почти у половины девочек модельная внешность, оттого они и неестественны, словно очередная штамповка. Но есть и такие как эта - верхние пряди чёрных волос забраны назад, в небольшой хвостик, позволяя рассмотреть красивый лоб, правильной формы тёмно-карие до черноты глаза в обрамлении длинных ресниц и выделяющими общую бледность кожи, на которой даже не подведённые помадой губы, кажутся пухлыми словно над ними поработал мастер своего дела. В уголке левого глаза, ближе к виску крохотная родинка, которую поначалу Уильям принимает за шоколадную крошку.

Она запоминающаяся, в отличие от большинства из тех, у кого ему уже довелось вести занятия. Таких не много на потоке, но они всегда выделяются среди прочих простотой и внешней непритязательностью.

– Мистер Кастра?
– Уильям отвлекается от разглядывания, в задумчивости крутя карандаш между пальцами. Её лицо выглядит знакомым. Он уверен, что видел её раньше, но, кажется, она была младше. Сильно младше, когда округлость всех её черт преобладала, но полной уверенности в этом нет - он может с лёгкостью ошибиться в воспоминаниях о вещах девятилетней давности.

– Да?
– сухой тон, призванный отваживать всех и вся малость смягчается - если она та, кто ему нужен, то стоит быть помягче, чтобы узнать то, ради чего он вообще пришёл в эту школу.

– Если вы не против, я бы хотела попросить вашего совета, как учителя литературы, - девушка проходит, плотно закрыв за собой дверь и неуверенно улыбаясь, - понимаете, дело в том, что я пишу стихи, и мне крайне важно услышать ваше мнение о стиле и подборе слов. Вы не могли бы взглянуть?

– Сейчас?
– удивляется Уильям, вскидывая брови, словно всем видом подчёркивая то, что не горит желанием тратить из без того не свободное время на что-то постороннее.

– Это не займёт много времени, уверяю вас, - замечает девушка, протягивая ему лист, на котором и правда написано всего четыре строки, а сама, тем временем, занимает стул напротив, сложив руки на коленях в ожидании.

'Вина лежит тяжёлым грузом

Не позволяя мне дышать...

Не говори, что я обуза

Опять.'

Он поднимает на неё глаза и смотрит несколько дольше положенного, но, кажется, ученицу это не смущает. Девушка улыбается ему, и обращается к нему так, словно они давно знакомы: