Надрыв

Уильям сотрясается в кашле, пытаясь вдохнуть, но выходит у него плохо - под пологом влажной ткани почти нет дыма, но и воздуха становится слишком мало для них двоих.

– Вы должны идти, - чётко говорит Лия, укладывая его руку на плечо и заставляя опереться на себя, - мне вас не увести. Шагайте.

С усилием мужчина поднимается, опираясь о хрупкую девушку, но она крепко держит его, помогая делать шаги и приподнимает край пледа, силясь разглядеть дорогу. Новая порция удушливого дыма забирается под ткань, но большего и не нужно - за десять лет обучения в закрытой школе-пансионе для девочек Эддингтон Лия выучила её как свои пять пальцев, и ей не нужно много времени, чтобы сориентироваться.

Шаги даются с трудом и медленно, но всё же верно они продвигаются к выходу. Снаружи слышен вой машины экипажа пожарной охраны, и теперь Лия по большей части ориентируется на звук, подбадривая учителя.

'Мы сгорим тут заживо', - единственная мысль, которая бьётся у неё в голове.

Огонь сделает то, что не закончил тогда, много лет назад, когда её лицо навсегда обезобразили шрамы. Она уверена, что это её судьба, но Вильгельм Дайсон, опирающийся о её плечо и силящийся шагать быстрее не даёт погрузиться в пучину отчаяния и паники. Его нужно вывести во что бы то ни стало.

Лия не сразу соображает - они шли всего пару минут, а время растянулось для неё до бесконечности из-за всепоглощающего страха. Они минуют последний коридор, где отчётливо слышно гудение пламени поблизости сквозь быстрый пульсирующий стук крови в ушах, и подгоняет их.

Дверь пожарного выхода широко распахнута, и там, выйдя за пределы горящего здания вместе с сотрясающемся в непрерывном кашле учителем, она сбрасывает плед в бок, и передаёт мужчину людям, подбежавшим к ним на помощь.

В свете огня лица выглядят совсем иначе, а потому Лия идёт медленно, вглядываясь в них, разглядывая толпящихся в нескольких десятках метров в стороне людей. Взгляд выискивает тех, кто является самыми важными людьми для неё, меняя прежнюю мысль на мольбу: 'Будьте живы. Вам нельзя умирать. Я не разрешаю.'

Каждая кучка девчонок подвергается самому пристальному вниманию, пока до Лии доносятся обрывки разговоров:

– Все мои вещи! Все!

– Какой кошмар, где же мы будем...

– Давно нужно было это сделать, - голос Лия узнаёт мгновенно и всматривается туда, откуда его принесло. Все четверо девиц шабаша стоят тесно друг к другу, они целы и живы, но Лия даже не удивлена: нужно сильно постараться, чтобы извести подобную заразу.

– Да, только жаль, что не до экзаменов, - тянет Меган, стоя очень близко к Эмбер, и приобнимая её за плечи.

Этих двоих ничто не учит тому, что не следует выставлять подобное, особенно если вспомнить о том, что у Эмбер есть официальный жених, попросивший её руки давным-давно. Вот только это сейчас совсем не волнует Лию, и она продолжает искать, не слыша слов приставшего к ней медицинского работника, расспрашивающем о её самочувствии, и настойчиво сующим ей стаканчик с горячим сладким чаем.

Она отправила их за несколько минут до того, как вышла сама. Сколько человек было после них? Где же они, почему она никак не может их найти?!

– Лия! Лия!
– голос доносится с другой стороны, и девушка вскидывается. Горячий чай обжигает пальцы, а край тонкого пластика лопается в сдавившей его руке.

Амелия и Габи бегут к ней со всех ног совсем не оттуда, где она ожидала их увидеть. Бегло осмотрев их на предмет повреждений, Лия не замечает никаких повязок, и выдыхает облегчённо - они успели выбраться из школы раньше, чем пожар разросся.

Габи добегает первой, и, с разбегу обнимает ошалевшую от такого развития событий Лию.

– В порядке, в порядке, - захлёбываясь слезами облегчения повторяет Габи, и Лия чувствует себя ошалевшей.

– Его забрала скорая, - отзывается она рассеянно. Руки обвисают вдоль тела, словно канаты, но кузина даже не думает отстраняться и приходится осторожно поглаживать её по спине, когда Амелия подбегает к ним, и её лицо искажается рыданиями, а тяжёлые, крупные слёзы расчерчивают дорожки на покрытой тонким слоем сажи коже.

Габи отпускает Лию из объятий и благодарно смотрит и улыбается. Впервые, Лия не хочет размазать эту улыбку по её губам. Не хочет видеть, как их кузина будет мучится от той же боли, что когда-то причинили Лие. Не хочет знать, сумеет ли Габриэль это вынести. Не хочет растоптать ту, кто так сильно сжимала её в объятиях, проливая слёзы облегчения и радуясь тому факту что она, Лия Фрейзер, осталась жива.

Позади устрашающий шум, и Лия оборачивается глядя на оставленное здание, вокруг которого снуют пожарные, общими усилиями стараясь обуздать разбушевавшегося неукротимого монстра.

Там, в гудящем пламени полыхающей школы Лия видит мечущегося дракона, ревущего и изрыгающего из себя эти струи, но его шкура не спасает его от огня, и он полыхает там, запертый в здании, мечущийся по огромным коридорам, пожирающим в страшном грохоте и спальни и классные комнаты, и даже комнаты отдыха - ему всё было нипочём, но выбраться он не в силах.

'Я победила тебя', - умиротворённо думает Лия, наблюдая за предсмертной агонией того, кто когда-то отнял у неё сердце, проклял её ненавистью, и слышит тихие шаги и голос Амелии, подошедшей совсем близко, так, что она чувствует тепло от руки сестры собственной.

– Я так перед тобой виновата... Прости меня.

Где-то там, ставший уже привычным тяжёлый чан с ненавистью, с раздражением, с обидой и завистью опрокидывается, позволяя вечно голодному языку пламени слизнуть всё его содержимое без следа. Лия никогда не думала, что это было так тяжело, но сейчас она чувствует необычайную лёгкость. Свободу.

На губы ложиться мягкая улыбка впервые за столько лет обращенная к сестре. Их пальцы соприкасаются вновь, и они держаться друг за друга, снова глядя на то, как дракон беснуется в стенах того осточертевшего, проклятого, но родного места.

Лия не чувствует того, что снедало её столько лет - вместо души у неё выжженная земля, на которой не осталось ничего, кроме горького пепла. Пепла, покрывающем всё внутри тонким слоем, удобряя её для того, чтобы вырастить не то же самое, что и в прошлый раз.

Что-то совсем иное.

Совсем.

Амелия.

Есть поступки, которые невероятно переоценены в нашей жизни. Поступки, которым мы придаём слишком большое значение. Гордимся ими, стыдимся их, скрываем или выставляем на всеобщий суд. Есть и другие - те, которые мы не оценили по заслугам.

– Возгорание произошло в комнатах студентов, - доносится до Амелии голос миссис Питерсон, и она замирает, вслушиваясь в разговор.

– Они сказали, что загорелся ноутбук, но в комнате никого не было, - отвечает другая учительница, и Амелия чувствует тревогу.