Нарисуй узоры болью...

Бейбарсов выпускал стрелу за стрелой, наслаждаясь смертями, а её мнение совершенно никого не интересовало.

Ей было так больно, так страшно.

Но разве кто-то будет волноваться о той, кто уже давно успела выиграть в этом проклятом “Тибидохсе”, как-то там не подохла. Её теперь действительно будут все ненавидеть и, наверное, было за что.

Если бы Таня сейчас могла заставить себя смириться со всем, что случилось! Но, тем не менее, отвратительная церемония продолжалась.

Их больше не награждали цветами, а просто увели. Толпа успокоилась и стояла на коленях, а каждого, кто не подчинялся, убивали или уводили куда-то. Те, кого увели, уже прощались с жизнью.

Они не были бунтовщиками, но Чума не прощала даже подобное послабление, предпочитая держать всех в порядке и строгости. Она считала, что так правильней и лучше – может быть, не просто так и считала, но, тем не менее, всё это становилось всё более и большее страшным.

Ей захотелось прямо сейчас куда-то уйти, но разве есть смысл?”

Гроттер открыла глаза, хрипло дыша и пытаясь как-то смириться с тем, что мелькало у неё перед глазами без конца, по сплошной накатанной линии. Теперь не осталось ничего, что могло бы её сдержать, и Гроттер потеряла всякий смысл к сопротивлению, к действиям, к тому, чтобы продолжать жить, но у неё не осталось ни единой возможности вырваться из этого проклятого сплошного водоворота, который окружил её одной-единственной волной вечного забвения.

Видение вновь подобралось слишком близко, и Гроттер, за год научившаяся перестать сопротивляться им, просто равнодушно закрыла глаза и поняла, что видит исключительно темноту.

“Она не могла ничего увидеть, но, тем не менее, могла почувствовать прикосновения, поцелуи, слышать тихий шёпот.

Он прикоснулся губами сначала к её щеке, после – к губам, к шее… влажная дорожка поцелуев проходила где-то по её плечам, после по ключицам спускалась к груди и доходила до живота.

Гроттер содрогнулась, скользнув ладонями по его плечам и послушно подавшись навстречу ему.

Он вновь поцеловал её в губы, впиваясь слишком страстным поцелуем, словно собираясь выжечь какое-то клеймо.

После следующего поцелуя Гроттер изогнулась в его руках, почувствовав, как он вошёл в неё.

Таня старалась не сопротивляться – трудно было заставить себя подчиниться, но, тем не менее, так намного легче, чем опять и опять напоминать себе о том, что происходит и стараться отыскать здравый смысл в том, что можно назвать собственным сознанием”.

Таня услышала громкий стук в дверь, а после поняла, что кто-то открыл её. Она не успела даже вскочить с кровати, только притянула одеяло к груди и внезапно осознала, что видение наконец-то рассеялось.

Она попыталась что-то сделать, сказать, завернуться хотя бы в это чёртово одеяло, но видение вернулось ещё раз.

“Гроттер изогнулась в его руках, а после, шумно дыша, потянулась к светильнику, словно пытаясь что-то там отыскать, и наконец-то скользнула пальцами по выключателю.

Свет ярким пятном озарил помещение, даже немного ослепив глаза, и Таня улыбнулась Бейбарсову, который лежал рядом, обнимая её одной рукой за талию, а второй перебирая её длинные рыжие волосы.

– С доброй ночью, - ухмыльнулся он.

А самое противное, что на самом-то деле она не была удивлена”.

Таня открыла глаза и натянула подушку на голову.

Видение.

Хоть бы оно было одним из тех, которые никогда в жизни не сбываются, хоть бы она наконец-то ошиблась в своём проклятом даре, который никогда не давал ей покоя и продолжал так часто беспокоить.

Нет!

Кто угодно, но только не некромаг!

Уже прошло столько времени, она так долго не видела ничего, что было связано с ним, с их проклятым прошлом, со всей той проклятой гадостью, которая столько времени пыталась испортить ей жизнь.

Таня часто вспоминала о прошлом и пыталась как-то заживить собственные раны на сердце.

Она купила новый дом, потому что теперь у неё были деньги, и ходила по нему, по пустому, не понимая, как только можно вырваться из всей этой гадости, которая не давала ей покоя.

Теперь можно было окончательно задохнуться в холоде и равнодушии – она чувствовала себя испуганной и…

И очень потерянной.

Громко хлопнула дверь, и Таня резко подняла голову, словно пытаясь понять, кто это бы мог прийти.

Они дошли до её спальни настолько быстро, что Таня не успела ни встать, ни одеться. Она смотрела на них широко раскрытыми глазами, ждала каких-то народных мстителей, которые пришли по её душу, но…

Но это были не они.

Бейбарсов смотрел на неё с улыбкой, точнее даже с ухмылкой, которая была свойственна, кажется, ему одному.

Все остальные вели себя совершенно спокойно, и даже Чума, которая явилась сюда, не выдавала ни капельки удивления.

– Рада видеть тебя в добром здравии, - наконец-то протянула женщина, подойдя поближе, и Таня поневоле попыталась отодвинуться от неё.

Впрочем, сбегать было некуда, поэтому пришлось замереть на кровати, заворачиваясь в своё проклятое одеяло и мечтать о том, чтобы оказаться как можно дальше отсюда.

– Зачем вы пришли? Ведь прошёл уже год, - прошептала Таня. – Даже больше, чем год. Прошло столько времени!

– Когда зазолотилась прекрасная осень, мы вынуждены были вспомнить о тебе, - рассмеялся Бейбарсов, присаживаясь на какой-то стул.

– И как это понимать?

Таня постаралась не выдавать собственного беспокойства, но, тем не менее, у неё не осталось ни единого шанса просто так выгнать их и остаться целой да невредимой. Она не знала, почему так, но, тем не менее, ничего не могла изменить.

– Это понимать как то, что нам нужен твой дар и его развитие, - протянула наконец-то Чума. – И я очень надеюсь на то, что ты подчинишься Глебу и будешь делать всё, что он скажет. Он будет помогать тебе осваивать магические заклинания и немного овладевать своим даром.

– Я провидица, какие заклинания? – удивлённо переспросила Гроттер, стараясь выглядеть как можно более равнодушной хотя бы сейчас, вот только совсем ничего не получалось, скорее очень даже наоборот.

– Ты провидица с активными силами, - улыбка заиграла на том, что осталось от губ Чумы, а после она вновь пристально посмотрела на Таню.

– А если я откажусь?

Кто-то так многозначительно встряхнул собственным оружием, что Таня моментально поняла, что случится. Она не умела заживлять собственные раны и прекрасно знала, что после выстрела выжить она ни за что не сможет, вот только у неё не оставалось совершенно никакого выбора.

Гроттер чувствовала себя потерянной и несчастной.

– Ты не имеешь права отказаться, - сообщил спокойно, с равнодушием, кто-то из тех, кто сопровождали Чуму.

– Заткнись, - взмахом руки остановил его Бейбарсов. – И вообще, уходите отсюда как можно скорее. Все.