Наша навсегда

Я лишь ахаю слабо и чуть прогибаюсь, позволяя себя тискать.

— Эй, ты охерел? — Камень недовольно наблюдает за демаршем приятеля в зеркало заднего вида.

Лешка ведет машину, отвлекаться не может, и потому свое неудовольствие выражает лишь словесно.

Я мягко оглаживаю крепкую шею Игната, кладу голову ему на плечо, чуть прижмурившись, втягиваю трепещущими ноздрями аромат его кожи. Боже… Как я, оказывается, скучала по этой тактильности! По этим ни с чем не сравнимым ощущениям постоянного оберегающего тепла рядом! Горячим, обожающим взглядам!

И, вроде бы, с одной стороны, прекрасно понимаю, что сейчас веду себя неправильно, и не надо раздражать и без того раздраженного Лешку, но мне так необходим источник сил и уверенности! А они, мои бешеные парни, просто неисчерпаемы в этом плане.

Мы направляемся к отцу Лиса, который, оказывается, приехал в город сегодня, и Лис как раз ездил его встречать.

Неудачно съездил, они поругались и расстались, взаимно недовольные друг другом.

И Лис, как я понимаю, вообще не планировал с ним в ближайшее время встречаться.

А вот теперь, после информации, полученной от моей мамы, Игнату приходится поступаться своей гордостью.

— Смотри, блядь, вперед, — сдержанно рычит Лис, сильнее притягивая меня к себе, оплетая жесткими лианами рук, — мне успокоиться надо. Я и так на измене.

— Посади ее обратно и пристегни, — командует Лешка, специально притормаживая, — мало ли что на дороге? На тебя мне похуй, а Вася может пострадать.

Лис, чуть поворчав и мягко цапнув меня за шею зубами, все же, слушается Камня.

Я сажусь на соседнее сиденье, пристегиваюсь под контролем Игната, прижимаюсь к нему, обвивая руками за шею.

И выдыхаю счастливо.

Боже.

Я дома.

Плевать на все.

Только теперь приходит полное осознание того, насколько мне было тяжело и холодно там, в далекой Москве. Насколько для меня она чужая.

Или все дело в том, кто рядом? В том, кто греет?

Меня там никто не грел.

А здесь…

— Сейчас ты поведешь, блядь, — ревниво рычит Камень, а Лис только скалится в ответ. Мне даже их перепалки кажутся теплыми.

Не убивают друг друга, уже хорошо. Уже практически гармония.

— Ты полдня с ней провел, пока я с этим старым чертом пиздел, — говорит Лис, — так что у меня все законно.

— Законник, мать твою… — Камень, чуть успокоенный тем, что на его приказ отреагировали, снова давит на газ, и машина набирает скорость, — какого хрена ты вообще с ним полаялся? Не для этого же ехал.

— Да не смог сдержаться, — пожимает плечами Лис, отворачиваясь к окну и как-то каменея всем телом. Я утешающе глажу его по небритой щеке. Он ловит губами мои пальцы, целует, выдыхает, становясь менее напряженным, — ты же его знаешь… Я сам виноват. Позволил влезть. А ему же палец дай, по локоть отхватит сходу…

— Ну, не вечно же тебе в той жопе мира было сидеть, — рассудительно говорит Камень, — маленькая, хочешь ко мне пересесть?

— Отвали, блядь! — тут же ощетинивается Лис, ревниво тиская меня за талию, — она тут будет сидеть!

— Тебя не спрашивают!

— Долго ехать еще? — влезаю я в их ссору.

— Час примерно, — говорит Камень, — там в сторону Летнего села, родовое, блядь, поместье Лисов.

— Тогда останови на заправке, я к тебе пересяду, — решаю я.

— Эй, малышка, тебе со мной плохо тут? — тут же обиженно тянет Лис.

— Рот закрой. — Довольно прерывает его Камень и ласково щурится на меня в зеркало, — маленькая, я тебя понял.

— Тогда целуй меня! — приказывает мне расстроенный Лис, — а то нервы вообще ни к черту.

Я целую, мягко прикасаясь губами к небритой щеке. Лис поворачивает голову и, так же, как пальцы только что, ловит мои губы. И ох, как это трепетно… Нежно-нежно…

И в животе у меня — сладкое томление.

Я никогда не буду сыта с ними рядом. Я все время буду хотеть…

— Блядь… — выражает свое отношение к происходящему Камень, резко топя педаль газа.

Его черный зверь ревет и кидается вперед, словно в атаку.

— Малышка моя… — Лису плевать на недовольство приятеля, он отрывается от моих губ, смотрит в глаза внимательно и тепло, — малышка… Ты теперь никуда не уедешь. Никуда. Поняла? Даже не думай.

— Не думаю… — шепчу я в ответ чистую правду.

Потому что реально сейчас вообще не думаю.

Ни о чем.

Хотя, тем для размышления полно, но мне совсем не хочется забивать голову.

Хочется поймать момент наслаждения теплом, вниманием, обожанием тех, кого люблю. До сих пор люблю, надо же.

И мне кажется, что я и не прекращала это делать, даже тогда, когда считала их предателями.

Это так странно.

Когда-то я думала, что полюбить можно только того, кого боготворишь. В ком нет изъяна. А оказывается, любовь — это вообще не про понимание.

Это — что-то запредельное. Вне разума.

— И че? С отцом, я имею в виду? — Камень старательно возвращает нас на эту землю.

— Да ниче, — Лис снова смотрит в окно, затем тянется к сигаретам, нажимает на кнопку, чтоб опустить стекло, прикуривает, щурится сквозь выдыхаемый дым, — я же его спросил по телефону еще про того урода, который нас подставил… Отец сказал, что его уже не достать… Но какого-то хера сорвался сюда. Узнал, что мы с тобой встретились, и сорвался. Вот я и спросил. Еще раз. И за рожей его понаблюдал… И клянусь, было еще что-то. Не все он сказал мне, выходит. Мы тогда, пять лет назад, и не говорили толком. Я… — тут он косится на меня, вздыхает, — я не в себе был. Как раз узнал, что Вася замуж вышла…

— Я не выходила! — вставляю я очевидный факт, — тогда, по-крайней мере! Я же говорила! Я потом вышла, когда Тошка сказал, что меня могут родители забрать домой и упечь в психушку. Мне на тот момент все показалось очень даже логичным…

— Слушай… — Камень перехватывает руль одной рукой, второй тоже выуживает сигарету из лежащей рядом с панелью пачки, — а как так вышло, что ты с ним… Или было все же?

— Нет, — вздыхаю я, — не было…

— Это как вообще возможно? — Лис тушит сигарету, поворачивается ко мне, осматривает внимательно, — он что, реально ебанутый?

— Ну… Я не думаю, что надо в дороге… — мямлю я, — может, потом…

— Нет, давай сейчас, — решает Камень и резко сворачивает с дороги в пролесок, — нам надо все знать до того, как мы с Бешеным Лисом встретимся.

— Но это никакого отношения же… — я, удивленная неожиданной сменой намерений и декораций, растерянно перевожу взгляд с одного на второго и вижу полное единодушие в ставших хищными лицах.

— Как знать… — улыбается довольно Лис, — как знать…

— Да и успокоиться надо чуть-чуть… Дух перевести… — говорит Камень, посматривая на меня в зеркало. И вот как-то неправильно он слово “успокоиться” употребляет! Слишком неоднозначно!