Наши ножи

— Я тоже отомстила… — тихо сказала она. — Нашего отца предали... В столице. Это был Петир Бейлиш.

— Мизинец? — смутно припомнила Арья поклонника матери.

— Да. Рамси... Рамси попросил у меня сына за страдания Мизинца, и поверь мне... я ни разу об этом не пожалела, — частично раскрыла она свою тайну.

Поджавшая губы Арья вздохнула. Как и ее сестра девушка тоже изучала, наблюдала. Санса поменялась, и леди Баратеон замечала даже внешние перемены. От наивной сестры, витавшей в облаках, мало что осталось, и, вспоминая о словах Джона, Арья искренне жалела ее. Старшая девица Старков воинственной никогда не была. Санса была женственной, нежной и учтивой, как леди, что бы она ни делала. Видимо, ей пришлось подстроиться под новые обстоятельства своей жизни, отринув дом Старков, но… Разве она, Арья, что отрекалась в Доме безликих от своего имени, не была похожа с ней в этом? Джон был прав, сказав, что она поменялась, и сестре вновь припомнились его слова о том, что возвращением Винтерфелла семья обязана именно Сансе, не поимевшей с подобного подвига ни чести, ни славы.

— Джон сказал, он тебя… обижал…

— Однажды все поменялось, — нервно теребила Санса лайковую перчатку, не желая вспоминать об этом, но, увы, вспоминала. — Теперь он обижает моих врагов.

— Это не отменяет того, что он убил Рикона!

— Нет... Наверное, — душилась своей виной леди Болтон, — я могла бы спасти его тогда… Тогда…

— И почему ты тогда не спасла его?

— «Он» хотел, чтобы я вернулась… Он бы… Я… Я хотела жить, — выпалила леди Болтон, признаваясь в своей трусости. Тогда она ведь ни в коем случае не хотела возвращаться к «нему», даже ценой жизни младшего брата. Санса виновато склонила голову. — Я... Я все делала для того, чтобы выжить и когда-нибудь отомстить за все, что с нами сделали. Что сделали со мной… Я оставила «его» в живых, думая, что «он» не заслуживает легкой смерти, а потом отдала ему в руки Мизинца, — блеснули слезы, проступившие на глазах Сансы, вспоминавшей о своей боли. — Я… Я думала, он… Что-нибудь случится. Он… Он не выживет в войне, а я вернусь с… С ребенком в Винтерфелл, но… Он выжил, и... Все поменялось, Арья.

Старшая сестра смолкла, пытаясь совладать с бурей, накрывшей ее бедовую голову. Младшая долго думала. Вместе с Брандоном они обвинили Сансу в предательстве. Сама Арья громко кричала о том, что сестра виновата во многих преступлениях, но время лечит самые глубокие раны, заставляя задумываться о том, что было, о том, что есть и о том, что могло бы быть. О том, что было с Сансой, она знала лишь со слов Джона и Брандона. Сейчас она вглядывалась в ее профиль, вспоминая ту хрупкую девочку, жившую вышиванием да рыцарями, оказавшуюся в логове врага дважды. Что с ней делали? Братья говорили, что ничего хорошего. А что сделали бы с ней самой — с Арьей, не сумей она тогда сбежать? Отец когда-то говорил ей о том, что Санса оправдывала Джоффри, потому что должна была стать его женой. Тогда Арья не очень это понимала, но сейчас, когда она сменила знамена да связала себя узами брака, некоторые вещи стали ей более очевидными. В конце концов, было ли справедливо обвинять за грехи мужа саму Сансу?

— Брандон сказал мне… Я думала, что ты предала нас, и я… Я не должна была тогда...

— Слишком много вещей, которых я не должна была делать, но я их сделала. — Голос у леди Болтон сделался грудным, а по щекам скатились первые слезы. — Я часто думаю, что было бы… Несколько лет назад, я бы все отдала, чтобы вернуться в тот день, когда мы уехали из Винтерфелла…

— А сейчас? — спросила леди Баратеон, думая о подобном размене со своей стороны.

— Сейчас у меня есть дети, Арья… — сказала Санса, растирая влагу по щекам. — И… я очень их люблю. А они любят своего отца.

Арья замолчала, раздумывая о словах сестры. Дети... Четверо мальчиков, и все от жестокого убийцы. В них текла кровь коварных предателей, сдиравших с врагов кожу, но леди Баратеон, представившей на мгновение своего собственного ребенка, вдруг показалось, что свое дитя она бы, наверное, тоже любила не смотря ни на что. Женское сердце любит слепой любовью, и, почуяв эту мысль, Арья вновь нахмурила брови.

— Ты всегда хотела детей, — заметила она.

— А ты никогда не хотела замуж, — грустно улыбнулась Черная леди.

— Что сделано, то сделано, — ворчливо пробурчала Арья, вытирая рукавом под носом, и Санса повторила за ней ее слова, искренне сожалея, что приехала сюда под болтоновскими знаменами. Вновь послышался голос Арьи. — Хм… Ты моя сестра… — шмыгнула она носом. — В пекло то, что ты Болтон…

— Арья...

Санса долго плакала, прижимаясь к сестре. Сейчас она вновь была Старком, обратившись на мгновение волчицей из древней стаи лютоволков. У могилы Рикона леди Болтон невольно жалела о выборе, кардинально изменившим ее судьбу. Счастье жены и матери на время померкло в ее глазах, уступая голосу крови, и оттого она крепче обнимала так и не выросшую Арью.

Они всегда были разными. Как день и ночь, как солнце и луна, но они все же были сестрами.

— Мой муж любит охоту! Благо, леса близ Темнолесья полны дичи. А ваш, миледи? — увлекшись светской беседой, леди Гловер, подсевшая за стол к сестрам Старк, размеренно болтала о своем супруге.

Пир, устроенный в честь воссоединения сестер, был в самом разгаре. Повсеместно разговаривали люди, выпивая вина да прожевывая уже не лезшие в утробы куски пищи. Некоторые вассалы Баратеонов, смешавшиеся с северянами, умело прятали в своей массе неугодных хозяевам особ. Среди жужжавших беседами людей пробегали маленькие лорды Болтоны, лишь недавно оставившие общество тетки.

Арья им понравилась. Даже Бальтазару, хотя старший болтоновский «нож» все же ревниво заметил ей — в Дредфорте ему нравится больше, да и из лука его папа стреляет точно лучше, и он сам будет стрелять не хуже.

— Ковать, — устало проговорила Арья леди Гловер. Ей хотелось поговорить с Сансой наедине, но, как новоиспеченную жену лорда, ее постоянно отвлекали нескончаемыми поздравлениями и вопросами.

— Простите?

— Ковать. Берет и кует.

— Как кует?

— Как кузнец, — вспылила девчушка, не зная, как бы помягче спровадить леди Гловер от их стола.

— А ваш? — поинтересовалась она у Сансы Болтон, не найдя, видимо, увлечение лорда Баратеона благородным.

— Мой любит сдирать кожу с людей, миледи… — как ни в чем не бывало ответила леди Дредфорта, вроде как не замечая вытянувшееся лицо леди Гловер. — Хотя, от охоты он тоже не откажется.

Выдумав какой-то предлог, женщина спешно встала из-за стола и отправилась за новыми, более подходящими собеседниками. Видя ускорившийся шаг леди Гловер, Арья закряхтела от подступивших приступов смеха.

— Я уже не надеялась, что она куда-нибудь свалит… Она еще в первый день замучила нас расспросами.

Санса улыбнулась, немного посетовав на свою резкость. Она оглядывалась по сторонам. В зале витало веселье и непосредственность, и невольно возвращаясь мыслями в ту ужасную пору, последовавшую за ее бракосочетанием, Черная леди передергивалась от мрачности и уныния, царившего тогда. Вновь вскрывались старые раны, о которых она так старалась забыть, чтобы спокойно жить подле Рамси Болтона. Встретившись с прошлым, леди Болтон вновь утонула в обидах на мужа и, чувствуя его взгляд на себе, старалась не смотреть в ответ. Так ей было легче.

— А… это вообще часто надо делать?

— Что?

— Ну… Там… В спальне, когда…

— Арья, леди не говорят… — продолжила Санса, покраснев.

За сестрами наблюдали. Будучи чужим и в замке, и на празднике, бастард прогуливался среди столов. Иногда он пригублял вино из кубка, но больше для виду. Санса была довольна, и, видя ту удовлетворенность, сиявшую в ее глазах, мужчина все же видел странную меланхолию, проявлявшуюся в ее жестах. Девчонка-пацаненок его едва ли не выдворила из замка, но он ведь это стерпел и, смотря на свою жену, предвкушал удачное завершение вечера. Рамси все ждал, когда она обратит на него внимание, но миледи позабыла о своем милорде. Периодически бастард выходил на улицу, возвращался, но видел неустанно болтавших сестер, видимо, решивших возместить пробел в общении за один вечер.