Наследие Санторо

Мармон завис с открытым ртом, он, чёрт возьми, ничего не замечал все эти месяцы, пока непотребства творились прямо перед его носом.

— Кстати, Мармон, ты мне проспорил сто баксов, — подскочил с места Бел, надвигаясь на иллюзиониста.

— Чёрт! Да я же пошутил тогда, мне бы в здравом уме не пришло, что босс и это Санторское недоразумение… Это ты вообще виноват со своей подсыпанной виагрой! Если бы не та идиотская ситуация!

— Ши-ши-ши, давай, скажи ещё, что я сутенер.

— И что теперь делать? Босс меня же не убьёт?

— Это как ещё посмотреть, — Скуало и не думал тешить иллюзиониста ложными надеждами. — Не знаю, серьёзен к ней босс или нет, но вытащил из плена её он, правда, так ничего и не объяснив. Лучше лишний раз на глазах пока не мельтеши.

— И где же нам искать теперь цыганку?

В звёздной ночи ухала сова, будто треск стрелок часов, отсчитывающий время. Аделина сидела на одной из пригородных остановок Палермо, по-детски беспечно мотая ногами. Долгая прогулка по лесу обернулась сильной усталостью. Добиралась она полночи, скрытая иллюзией Мармона, пока не поймала на трассе попутку, чей любезный водитель, типичный итальянский джентльмен, подвёз до города. С помощью, как выяснилось, ещё существующих таксофонов она дозвонилась до особняка Санторо. Незнакомый голос принял новость с радостью, пообещав, что в скором времени за ней вышлют своего человека — судя по всему, шпиона в Палермо. Чёрная тонированная ауди остановилась спустя час, и задняя дверца пассажирского места приглашающе открылась.

Без тени сомнения Аделина закрыла за собой дверь, позволяя увезти себя подальше от чёртова полуострова, где она потеряла слишком многое.

Родной дом или же родная тюрьма? Аделина не могла определиться со странным чувством, вернувшись в поместье семьи Санторо. А точнее то, что от неё осталось. Всё больше незнакомых лиц, быть может, которым она раньше не придавала значения. Встретили её со всеми полагающимися почестями, не хватало только личного кресла, которое бы они возложили на свои плечи, неся пешком до самого штаба. Кто-то умудрился даже назвать её боссом, отчего Санторо передёргивала плечами — слишком несуразно и непривычно звучал титул, больше слышащийся для неё как клеймо. Дом опустел, и казался чужим, даже несмотря на то, что Аделина давно не испытала к нему трепетных сентиментальных чувств, сейчас он выглядел особо отчужденным. Сидя в парадной гостиной, в мягком, обитом золотой парчой кресле, вымытая, одетая прилично, приведённая в полный порядок Санторо неуютно пристроила руки на подлокотники. Предложенные блюда она отвергла, морща нос, тошнило теперь круглыми сутками, что она списывала сначала на голод, а теперь на усталость.

Дверь в гостиную отворилась, и вбежавший мужчина, распростёрший руки для объятья, плакал точно малое дитя. Санторо не верила своим глазам, уставившись на ожившего мертвеца — её дядька Фредерико, чьи пальцы Савада получал каждые пять дней в течение двух месяцев, и который, по сути, скончался ещё в конце февраля, упав на колени, возвёл руки к небу, прокричав:

— Дева Мария! Ты сохранила мою единственную надежду!

Санторо с распахнутыми глазами вцепилась в подлокотники, когда брызжущий слюной и слезами оживший дядька подполз на коленях, не переставая экспрессивно кричать.

— Боже, Аделина, до нас доходили слухи, что ты погибла, другие, что тебя казнила Вонгола после того, как мы отказались выдавать наследие. Они не верили нам, что мы не знаем, где твой отец его спрятал!

— К-как? — прошептала Лина. — Вы живы?

— Жив? Как видишь, слава богу, всё ещё жив! — Дядька изумлённо дёрнулся, в шутливо удивленной форме пожав плечами.

Аделина подскочила, схватив Фредерико за плечи и призывая подняться с колен. Это точно был супруг её тетки, ошибки быть не может, с опухшим от слёз лицом, лишённый указательного пальца левой руки, с уже затянувшимся рубцом кожи.

— Неужели Вонгола соврала тебе о моей смерти? — разочарованно цокнул языком дядька, покачав головой. — Мне пулей отстрелило палец, но я смог ползком выбраться во время ажиотажа. Я сразу же принял меры, чтобы вернуть тебя, когда до нас дошла информация, что ты единственная выжившая. Но мне и нашему советнику отказали, сославшись, что пока мы не отдадим Наследие, тебя не увидим. Одно нас утешало, что Вонгола пообещала не причинять тебе боли. Тебя ведь не пытали, не мучили? — дрожа и трепеща, Фредерико схватил Санторо, заставив покружиться вокруг оси, чтобы точно удостовериться в сохранности племянницы. — Хоть в этом они слово сдержали.

— Но мне сказали, что вы мертвы! Каждые пять дней к нам приходила коробка с вашими пальцами и угрозами, а в конце февраля мне и вовсе заявили о вашей смерти, — всё ещё не веря своим глазам, прошептала Лина, в ступоре не в силах пошевелиться.

— Как же, сказали! Ох, дурная кровь эта Вонгола! Думаешь, власть держится на чести и благородстве? Вероятно, они нашли мой палец и создали из него реальные иллюзии, мороча тебе голову! Вот только зачем, не понимаю…

— Я… я помогала искать им наследие, чтобы… чтобы вам помочь.

Чёрная бровь Фредерико изумлённо приподнялась, и в темно-зелёных глазах вспыхнула неприятная скользкая искра.

— Ты что же, знала где Наследие? А, ну оно логично! Логично! — воскликнул Альерти, ринувшись по комнате, восклицая. — Кровная родственница! Мне, второму супругу твоей тётки, от которого она уже и детей-то не заимела, знать было не положено! Что же они тогда нас терзали своими недомолвками!

— Всё, всё в порядке, прошу Вас, успокойтесь. Это же прекрасно, что и я, и вы живы. А советник? Где он? Я хочу с ним увидеться.

Фредерико застыл, испуганно воззрившись на медленно подошедшего отпрыска Санторо.

— Мне так жаль! — вскричал он. — В одном из покушений со стороны Вонголы советник погиб! Теперь ты понимаешь, Лина? — с полной серьёзностью и необратимой фатальностью Фредерико положил горячую вспотевшую ладонь на хрупкое плечо. — Ты единственная кровная Санторо, наш единственно законный Восьмой Босс, Аделина Санторо.

Нет, — хотелось закричать Аделине. — Остановите это безумное колесо Сансары, меня здесь быть не должно.

Но вопреки желанию, как положено боссу семьи, Санторо занимала центральное место за столом переговоров в одном из самых больших конференц-залов поместья. Неудобные туфли на высокой шпильке жали, кольцо тётки Изабель наоборот болталось на средним пальце правой руки, явно намекая, что Аделина не доросла ещё до своего титула, и вряд ли когда-нибудь будет к нему готова. Волосы собраны в тугой конский хвост, слишком чёрно-белые тона вызывали ассоциацию, что она скорее бизнес-леди, чем босс семьи. Лица, будто вылепленные из восковой маски, смотрели на неё ястребиными хищными безжалостными глазами, немало повидавшими на своём веку, в отличие от неё — тусклого и уставшего после всего случившегося за столь небольшой промежуток. Фредерико распинался вычурно-пафосными речами о возвращении их луча света в тёмное царство, никто даже не посмел сказать против, наоборот — поддержали воодушевленными аплодисментами.

Настало её время говорить. Аделина сглотнула, поджав пальцы на ногах и подняв ровный взгляд, пытаясь унять волнение и дрожь, начала свою речь:

— Я Аделина Санторо, — голос предательски дрогнул, но когда Фредерико в поддержку дотронулся до её мертвецки-ледяной ладони, придала голосу чуть больше уверенности. — Я Аделина Санторо — единственная дочь шестого босса Санторо, Альберто Санторо, и по совместительству племянница седьмого босса Изабель Санторо, данной мне властью по крови, собрала вас на экстренное собрание.