Наследие Санторо

— Ты сказала о случае, что уже хотела позвонить мне. Если ты пришла ко мне за помощью, то должна быть до конца откровенной, — расслабленно откинувшись на спинку стула, Реборн снял шляпу и пристроил её на стол, тем самым дав понять, что уходить никуда в скором времени не собирается, по крайней мере пока не получит ответов.

Вновь воцарилась тишина, Лина царапала пустую кружку, хмуро смотря в одну точку, и резко скрестив пальцы, принялась излагать случившееся на одном дыхании:

— В бывшем поместье моей семьи, в котором мы жили до смерти моего отца, мы нашли наследие, его похитил… Чёрт, его похитил Франческо Гвидо — тот самый иллюзионист со свадьбы. Да, вы не ослышались. Гвидо — девичья фамилия моей матери. Он моей одноутробный брат. Был… Вместе с наследием он забрал и меня. Очнулась я в подземелье, Франческо хотел использовать наследие сам, а вместо этого передал иллюзии пустышку. Не в курсе, знал ли он правду о наследии, но он хотел вспороть меня, говорил, что так надо. Что когда всё закончится, это не будет иметь никакого значения. Занзас нашёл нас. Он… он… — голос предательски задрожал, но дрожь эта была преисполнена гнева. — Он убил Франческо на моих глазах и забрал меня. Я обманула Занзаса, сказав, что наследие отдано, но на самом деле я забрала его с собой. В тот момент я была так зла, хотела сбежать, думала выйти с вами на связь, но в итоге сбежала, подкупив Мармона кольцом ада брата, я вышла на связь с семьёй, вот только от этой семьи ничего не осталось. Помните же пальчики моего несчастного похищенного дядюшки? Они тоже всего лишь часть иллюзии с фокусником. Фредерико был жив, и всё это время Франческо работал на него. Я, как идиотка, отдала Фредерико наследие, подписала все документы, передав ему титул восьмого босса, а он в ответ отравил меня моим же наследием. Я не знаю, как. Но после я очнулась в больнице…. и… и… Врач рассказал, что я… что я… — В голове до сих пор не укладывались слова врача. Её беременность казалась идиотский шуткой, вплоть до того, что Лине куда проще было поверить, что она умерла и всего лишь попала в какой-то извращённый ад, где пытки будут проходить на таком медленном огне, что она поначалу даже не почувствует его жар, он будет лизать и кусать искусно, только предвещая всё самое горькое.

— Ты ведь наверняка даже не в курсе, что произошло? После того, как тебя отравили?

Лина знала, но хотела услышать ещё раз, чтобы убедиться до конца, поэтому отрицательно качнула головой, склонив голову над столом и уткнувшись лбом в ребро ладони.

— В таком случае благодарить за своё спасение тебе вновь придётся Занзаса. Не знаю, как он выяснил, где ты, да и вряд ли он в это нас посвятит, но из горящего особняка вытащил тебя он, точно так же, как и отвез в больницу. Внутри тебя, в брюшной полости, нашли противоядие, с помощью которого, собственно, и спасли.

Зубы заскрежетали с такой силой, что Аделине стало больно, он впилась короткими ногтями в лоб, пытаясь подавить вырывающийся не то крик, не то стон. Её трясло. Трясло от отвращения к самой себе. Как ей вообще теперь смотреть в глаза Занзасу? Он имеет полное право размозжить ей башку о стену, она сама бы это сделала, вот только нет сил… По какой-то иронии ни в рай, ни в ад её не принимают, прогоняя вновь и вновь на чертову грешную землю. Пырни она себя ножом — снова бы не умерла, попала бы как-то не так, вовремя бы спасли.

Реборн оставался сторонним наблюдателем, не в силах помешать её внутренней борьбе, которая сопровождалась лишь подрагиванием плеч да тихим хрипом. Но внезапно она замерла неподвижным изваяниям, глаза её расширились как кукольные стекляшки, бессмысленно уставившись в одну точку. И резко подавшись назад, Аделина выпрямилась, уже с осмысленным взглядом повернувшись к киллеру, который не верил резкой смене. Будто в один щелчок, она выключила все эмоции. Нет, что-то было иное в этом взгляде, не говоря уже о спокойном голосе.

— Я неверно выразилась в начале. Как я и сказала, я пришла просить помощи не у Вонголы, а лично у вас. Нет, даже не так, я хочу нанять вас.

— Нанять? — удивлённо переспросил Реборн. Одним-единственным логичным решением он видел — нанять убить Фредерико, но как же он ошибался.

— Верно, в качестве репетитора.

Бывший аркобалено удивлённо вскинул бровью, меньше всего ожидая услышать деловое предложение.

— Но какого рода репетиторства ты хочешь? Чтобы я тренировал тебя как когда-то Саваду, стать боссом Санторо?

— Нет, — Аделина мотнула головой и с привычной нежной улыбкой произнесла беззаботным тоном: — Чтобы стать киллером.

— Ха… — топ-киллер коротко хохотнул, и, не выдержав, захохотал в голос, так звонко и заливисто, что запрокинул голову назад, прикрыв глаза рукой. Вот только в смехе этом сквозила скорее скопившаяся нервозность и вся абсурдность последних дней.

— Я на полном серьёзе. Я хочу стать киллером. И вы мне в этом поможете. Денег у меня сейчас нет. Но когда-нибудь я расплачусь, даю слово.

— Дева Мария, — Реборн сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и помассировав переносицу, выпрямился. Раньше ему казалась, что до нервного срыва его может довести только Тсуна. Но Аделина за пять минут только что сместила Саваду с первого места нехилым подзадником. — Но почему? Почему вообще в твоей голове родилась эта идея? Ты когда-нибудь убивала своими руками, что заявляешь об этом так, будто понимаешь, о чём говоришь и с чем собираешься связаться?

— Люди рядом со мной умирают. Пускай своими руками я не убивала, но я косвенный убийца во многих смертях. Даже своего ребенка, — с полной болью и невыносимой горечью прошептала Аделина. — Я и его убила. Смерть — моя спутница, моя непрошеная подруга. Теперь и я хочу с ней подружиться. Нет, не так, я хочу взять её в свои руки, контролировать, с профессиональной точки зрения.

— Но это не единственная причина, — мужчина строго нахмурился, не разрывая зрительного контакта. — Может ли быть так, что ты делаешь это из-за Занзаса?

Молчание. На этот раз Аделина не потупила взгляд, не стрельнула в сторону, всё так же настойчиво смотря в антрацитовые глаза киллера, но тем не менее, игнорируя его вопрос.

— Это ведь был ребенок Занзаса, не так ли?

— Да, это так, — не стала отрицать Санторо, безразлично пожав плечами. — И чтобы я могла снова взглянуть ему в глаза, я должна найти силы взглянуть в глаза самой себе.

 — Это решение, принятое на эмоциях. — Реборн поднялся, демонстративно покинув кухню.

Аделина вскочила, превозмогая усталость и истощение, и кинулась следом.

— Если вы думаете, что я приняла его только сейчас, то это не так. Частично… но. — Санторо схватила мужчину за руку, дрожащими пальцами сжав пиджак. — Если проблема в том, что вы считаете, что я просто безнадежна, тогда я смирюсь с отказом и просто уйду, сама научусь стрелять и держать нож в руках. Но если проблема в том, что вы думаете, что это необдуманное решение, принятое в отчаянии и злости, то я с места не сдвинусь! Буду стоять здесь, дежурить, а если понадобится, и преследовать, пока вы не согласитесь мне помочь! — Аделина устало выдохнула, прокричав всё на одном дыхании в сердцах. И уже была уже готова к следующей тираде в свою защиту, но Реборн, мягко убрав её руку от своей, устало упал на край кровати.

— В таком случае, давай для начала посмотрим, с чем мы имеем дело, — и повелительно взмахнув рукой, точно придирчивый клиент, небрежно зовущий официанта, властно с ноткой жёсткости отчеканил: — Раздевайся.

— Что? — опешила Санторо, не ожидая «согласия», и уже в миг забыв весь монолог в защиту её «киллерских прав». — Раздеться?

— Именно, — чуть раздражённо подтвердил киллер, будто она не понимала какую-то элементарную вещь. — Я ведь должен знать, в каком ты физическом состоянии. Или это для тебя проблема?

Покрасневшая от смущения Аделина для начала запустила руки под хлопчатобумажные медицинские брюки и рубашку, что же хотя бы один элемент белья она смогла себе раздобыть. И саму себя убедив, что это всё ради будущей карьеры, лихо, с мастерством ночной бабочки, скинула с себя чужую одежду, пропахшую хлоркой.

Реборн прошёлся слишком внимательным взглядом с головы до ног, останавливаясь на каждой интересующей его детали, как-то по-снобски мыча себе под нос и почёсывая подбородок, от чего Аделина начинала нервничать, уже скорее смущённая не как оголившаяся девушка перед мужчиной, а как пациент, которому была жизненно необходима справка от врача, а он что-то мычал и про себя помечал выявившиеся дефекты.