Наследие Санторо

— Реборн, я безнадёжна.

— Что ты делала для того, чтобы зажечь пламя? — будто он вовсе и не спал, голос бодрый.

— Ну, злилась, пыталась успокоиться, призывала пламя фразой «Пламя, явись», вскидывала руку вперёд, будто Человек-паук, использующий паутину.

— Просто представь, что внутри тебя горит огонёк, почувствуй его тепло, сконцентрируйся на нём и зажги его на кольце. В этом нет ничего сложного, даже Тсуна и то с первого раза зажёг.

Оскорблённая, что её достоинства принизили ниже сил когда-то четырнадцатилетнего Савады, Аделина, припав спиной к сиденью дивана рядом с лежащим киллером, продолжила попытки зажечь пламя. В конце концов, бесплодные усилия её сморили, она заклевала носом, на время провалившись в сон.

«Представь, что внутри тебя огонёк, тепло зарождается в сердце и циркулирует по всему телу. Тепло. Тепло как под облачным небом, белые пушистые облака, бесцельно бродящие по воздушному морю в свободе или же в одиночестве — это уже решать только им».

Аделина открыла глаза с приятной лёгкостью в груди. Минутный сон без сновидений будто подарил ей отдохновение и, поправив спавшие на лицо пряди, Лина зажмурилась от лизнувшего тёплого огонька на пальце. Застыв, она распрямила пальцы — на кольце горело полупрозрачное фиолетовое пламя. Медленно восторженная улыбка расцветала на её лице и, ахнув, Аделина подскочила как козлик, подогнув колени.

— Реборн, у меня получилось! Ну-ка, что же ты умеешь? Низвергать пламя? Увеличиваться в объёме?

Реборн вспомнил слишком поздно о том, что когда Аделина из будущего использовала коробочку, то Вонгола с Варией устроили групповую фиесту. Вот только среагировал он слишком поздно, только подскочил с дивана, как полная решимости Аделина уже запустила кольцом в коробочку и вспыхнувший поток фиолетового пламени ключиком открыл ящик Пандоры, откуда вырвалось мерцающее сияние — последнее, что запомнил киллер перед тем, как сознание оставило его, погрузив во мрак.

Проснулся Реборн с лёгким головокружением, будто после суточной попойки в дешёвом кабаре. Держась за голову, киллер приподнялся на одной руке, ему хотя бы повезло в том, что упал он на диван. Потому что Аделина, раскинув руки и ноги пластом, лежала на ковре с чуть приоткрытыми устами, на которых застыл так и не высказанный вопрос. Ленивец из коробочки на чьих лапках мерцало пламя, с пристроенной мордочкой на руке хозяйки, приподнял голову, большими и невинными глазами уставившись на проснувшегося репетитора, будто бы безмолвно извиняясь, что вырубил собственную хозяйку. Вероятно, чтобы выработать иммунитет к снотворной пыльце, нужно сначала наладить контакт со своим питомцем. Но что больше поразило Реборна: если раньше он сомневался в том, что ход истории идёт к тому, что он видел в гостиной Вонголы, то ленивец только что подтвердил, что время и правда злая шутка. Сущность коробочки он не знал, лишь оставил Верде рекомендации, чтобы животное было менее травмоопасным для хозяина. Что же, судя по тому, что ленивец, оправдывая своё названия, лениво перевернулся на спину под бок хозяйки, вряд ли он причинит ей вред. Кроме насильного сна.

Аделина закашлялась, брови измученно дрогнули, и с неописуемыми внутренними терзаниями девушка проснулась и, повернув голову, встретилась с мордочкой животного из коробочки, что положило когтистую лапу на её лицо, будто здороваясь.

— Это моё животное из коробочки? — Аделина подхватила ленивца за бока и, выпрямившись, повертела бедолагу в разные стороны. — Выглядит не очень устрашающе.

— Зато работает эффективно. Судя по всему, он распространяет с помощью пламени облака сонный газ, мы были без сознания примерно десять минут. Но думаю, при усердных тренировках по контролю пламени ты сможешь увеличить время. Удобная, кстати способность. Усыплять врага при недостаточной физподготовке.

Размяв шею, пытаясь прогнать флёр навязанного сна, Реборн поднялся, подхватив коробочку.

— Вот оно как. А мне нравится. Нужно придумать ему имя. — Два черно-серых шарика глаз смотрели на Аделину так пристально, что ей стало не по себе. На ум не приходило ни одно имя, которое можно было дать ленивцу. — Франческо, — сама не отдавая себе отчёта, произнесла Санторо и, испугавшись собственного выбора, задрожала, опустив питомца на колени. — Точно, я назову тебя Франческо.

Реборн не смог сдержать сардонического смеха и престранной улыбочки, которая не утаилась от Аделины.

— Это что ещё за странная улыбочка?

— Да так. Потом поймёшь.

— Я только и слышу «потом поймёшь». После того, как отец и брат твердили мне, что всё это не имеет значения, фраза звучит ностальгически неприятно.

Аделина наивно полагала, что хуже уже быть не может. Как же она ошиблась. Сейчас Санторо искренне сочувствовала Саваде, испытав на себе всё, через что когда-то проходил Десятый Вонгола.

Репетитор-садист, как про себя называла теперь Аделина Реборна, не скупился придумывать каждое утро, которое начиналось в пять часов, новые способы пробуждения. Будь то пуля, которая оставляла дырки в паре миллиметров от её лица, ушат ледяной воды, электрошок. Однажды Санторо проснулась от пули Возрождения, от которой она, выпрыгнув из своей одежды, помчалась в магазин за брокколи, перепугав всю перекрестившую округу, потому что её предсмертным желанием почему-то оказалось побаловать себя полезной пищей.

Реборн не понимал фраз «я устала», «я умираю». Теперь Колонелло казался сестрой милосердия, а его тренировки — пикниками на природе.

Экс-аркобалено заставлял её тренировать пламя чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Так как её уровень, как он выражался, шатался между Тсуной и полной безысходностью. Вызывать Франческо Аделина могла первое время только один раз в трое суток, но вскоре смогла похвастаться успехом раз в сутки.

Но всё, что с ней делали мыслимое и немыслимое, оказалось цветочками, ведь однажды Аделина проснулась от того, что в лицо ей бил сильный поток дождя, а уже привычный пол заменяла обочина у богом забытой трассы.

Гнев, которой тогда испытывала Аделина, наверное, даже не был знаком Боссу Варии. Репетитор-садист опоил её во время ужина, хотя к вопросу своего питания каждый относился щепетильно, в страхе оказаться отравленным. И когда этот подлец успел подсыпать ей снотворное, Аделина только могла гадать. Но итог оказался таковым, что она сидела под ночным грозовым небом в своих привычных шмотках и цыганской юбке, да спортивной куртке, в карманах которой нашла пистолет с одной пулей и записку, гласящую: «Настоящий киллер должен уметь выживать в любых условиях. А также безупречно ориентироваться на чужой местности». Санторо, пока брела до ближайшего населённого пункта, долго гадала: Реборн оставил ей пулю для мотивации, чтобы потом она смогла ею его пристрелить, или оставил ей, чтобы в час безысходности она могла застрелиться. Как назло ни одна попутка не остановилась, точно по вселенскому сговору. Оказалось, что ближайшим городом был Оската, о существовании которого Санторо не знала, находящийся за сотни километров от Рима.

Первое время Аделина выживала, гадая на улицах, за цыганку её приняли быстро, да и гадать она, оказывается, действительно умела не только по руке, но и по лицам простофиль, которые жаждут услышать то, что хотят. Поспала первое время на улице, а собрав нужное количество денег, устроилась в местное кабаре, где ей сдали на две недели комнату. Хозяйке она рассказала душещипательную историю, как она отстала от табора, не имея в кармане ни гроша, и теперь брошенная на произвол судьбы, вынуждена заботиться о себе сама. Санторо настолько вжилась в роль, что будучи неприхотливой к окружающей обстановке, даже была готова остаться жить под личиной мадам Анья, работая барменом. Но злость на Реборна и припасённая для него пуля заставила на собранные за две недели деньги заплатить одному из остановившихся дальнобойщиков, направляющегося в Рим.

Когда Аделина вернулась в дом садиста, квартира пустовала. А по возвращении хозяина Санторо без церемоний приветственно выстрелила, Реборн спокойно увернулся, но пуля успела оцарапать щеку, оставив кровавый след. Дотронувшись до ранения, Реборн с садистко-коварной улыбкой посмотрел на оставленное клеймо на стене от первого осознанного выстрела с целью убить человека.

— Вот мы и преодолели первый барьер перед намерением убийства, — подвёл итог репетитор.

— Ты ведь в курсе, что меня могли сто раз изнасиловать, убить, продать на органы и в рабство? — заверещала Санторо, размахивая оружием.