Наследник имения Редклиф. Том первый

— Нтъ, я ее уважаю, хоть нахожу, что ея враги и друзья одинаково ей повредили. Впрочемъ, я не считаю нужнымъ анализировать ея характеръ.

Гэй наморщилъ брови, началъ кусать перо и наконецъ бросилъ его на столъ, опрокинулся на спинку кресла и сложилъ руки.

— Лавенда, начала читать Шарлотта.

— Это кто выбралъ лавенду? спросила Эвелина.

— Я знаю кто, замтила мистриссъ Эдмонстонъ, поднимая голову отъ работы. Я никогда не забуду лавендовыхъ кустовъ, растущихъ въ палисадник, подл кухни въ Стэйльгурст. Филиппъ засмялся, Шарлотта продолжала читать, между тмъ какъ Лора, покраснвъ до ушей, уткнула носъ въ работу.

— Лавенда, повторила Шарлотта: — твердость воли, Страффордь, Корделія, послдняя война въ Крыму. Вотъ странно-то, сказала двочка, послушайте, что написано на слдующемъ билет: козья жимолость, твердость воли, лордъ Страффордъ, Корделія, настоящая эпоха. Какъ? Лора? ты врно списала съ билета Филиппа?

Лора, вся красная, не подняла даже глазъ, Филиппъ сконфузился и Эвелина расхохоталась, говоря, что ему должно быть очень лестно, что Лора покраснла.

— Ну, ну, Шарлота, продолжай, уже поздно, — прервалъ съ живостью Чарльзъ Эвелину.

Двочка прочла нсколько билетовъ, наконецъ попала на послдній. Онъ принадлежалъ Гэю.

— Верескъ, истина, король Карлъ I, сэръ Галаходъ, настоящая эпоха.

— Сэръ кто? — спросилъ Чарльзъ.

— Разв вы его не знаете? — воскликнулъ Гэй. Сэръ Галаходъ, извстный рыцарь, жившій во времена принца Артура. Кто жъ объ немъ не слыхалъ? Филиппъ, скажите, неужели вы не читали его исторіи?

— Я какъ-то заглянулъ въ его біографію. Очень, кажется, любопытна, но написана она на древнемъ аыглійскомъ язык, и потому ее трудно разобрать.

— Ахъ! съ негодованіемъ воскликнулъ:- Гэй вы, значитъ, только заглянули въ книгу. Но если бы вы дали себ трудъ прочесть, какъ я, два толстые волюма, вы бы иначе разсуждали. Я три лта сряду наслаждался ими, катаясь въ лодк.

— Это только доказываетъ, что всякая книга, какого бы достоинства она ни была, длается въ нашихъ глазахъ безцнна по воспоминаніямъ дтства.

— Совсмъ нтъ! Книга сама по себ замчательная. Какая тамъ глубина мыслей, таинственность, какіе прекрасные характеры рыцарей….

— Ну, сейчасъ видно, что вы судите объ ней по впечатлнію, произведенному ею на ваше воображеніе въ дтств. Нельзя же требовать отъ другихъ, чтобы они раздляли ваше мнніе, сказалъ Филиппъ. Я первый стою противъ смси религіозныхъ идей съ романомъ.

— Я вижу, что вы положительно книги не читали, — прервалъ его Гэй съ нетерпніемъ.

— Книгу довольно перелистовать, чтобы узнать стоитъ ли терять время на ея чтеніе, или нтъ.

— Вотъ какъ? значитъ тотъ, кто перелистовалъ книгу, можетъ судить объ ней также смло, какъ тотъ, кто прочелъ ее отъ доски до доски? Въ первый разъ это слышу! — замтилъ Чарльзъ.

— Конечно, это не парадоксъ. Достоинство каждаго предмета цнится врне постороннимъ наблюдателемъ, чмъ пристрастнымъ лицомъ, который смотритъ на него съ извстной уже точки зрнія, — возразилъ Филиппъ.

Чарльзъ захохоталъ, Гэй вскочилъ съ мста и, подойдя къ окну, началъ барабанить пальцами по стеклу. Этотъ вечеръ, вообще, прошелъ бурно. Когда молодыя двушки отправились спать, Эвелина спросила Лору:- Что это значитъ, Лора, ты поссорилась, что ли, съ капитаномъ Морвилемъ?

— Чего ты не выдумаешь! отвчала она. — Прощай, пора ложиться! и она убжала къ себ въ комнату.

— Эмми, растолкуй хоть ты мн, пожалуста, отчего они не говорятъ между собой? — настаивала Эвелина, когда Лора ушла.

— Оттого врно, что у насъ есть гость въ дом, сказала Эмми.

— Вотъ невинность-то! Не стоитъ и толковать съ тобою! вскричала Эвелина и хотла уже уйдти, когда Эмми схватила ее за руку и остановивъ сказала:

— Не уходи, не узнавъ, въ чемъ дло. Видишь-ли что, Чарльзъ дотого дразнилъ Лору Филиппомъ, что сестра начала его даже конфузиться, особенно при чужихъ людяхъ. Вотъ они и перестали говорить другъ съ другомъ, не желая, чтобы Торндаль перетолковалъ по-своему насмшки брата.

— Ну, ну, ну, положимъ что такъ! Ты ничего не понимаешь, я вижу.

— Да что жъ мн понимать? спросила съ удивленіемъ Эмми.

— Какъ что? разв ты не видишь, что Лора очень любитъ Филиппа?

— А что жъ такое? Если бы у насъ не было Чарльза, мы бы вс любили Филиппа какъ роднаго брата.

— Какъ брата! Ха! ха! ха! ты притворяешься, кажется, глупенькой, Эмми. Разв ты не поняла моихъ словъ?

— О нтъ! возразила та, вся вспыхнувъ. Очень хорошо поняла, но тогда бы Филиппъ сдлалъ предложеніе.

— А кто знаетъ? можетъ, предложеніе и сдлано?

— Не можетъ быть, мы въ близкомъ родств, сказала Эмми, совершенно сконфуженная. Теб не слдуетъ даже говорить объ этомъ, Эва. Я знаю, что ты шутишь, но мн эти шутки не нравятся, да и мама не любитъ, чтобы со мной говорили о любви. Прошу тебя, не труни надъ ними и не конфузь ceстру. Пожалуста!

У Эмми было какое-то особенное умнье просить, такъ что Эвелина тутъ же общала исполнить ея просьбу. Притомъ, она слишкомъ уважала Лору и капитана Морвиля, чтобы позволить себ насмяться надъ ними, хотя строгость послдняго иногда и подзадоривала ее на колкости.

На слдующее утро мистриссъ Эдмонстонъ ршила, что ей не слдуетъ оставлить молодежь одну въ гостиной, и она услась тамъ съ своей работой, по, какъ нарочно, кавалеры въ этотъ день держались въ сторон отъ дамъ. Лора была спокойне, хотя ей до сихъ поръ не удалось переговорить t^ete-`a-t^ete съ Филиппомъ, который упорно отдалялся отъ нея, воображая, что никто не замчаетъ перемны въ ихъ отношеніяхъ.

Насталъ обдъ. Лора заране волновалась при мысли, что Филиппу придется быть ея кавалеромъ. Такъ и вышло; онъ подалъ ей руку, и за столомъ они размстились очень удачно. Сосдка Филиппа съ другой стороны была мистриссъ Браунлау, болтавшая безъ умолку съ де Курси, а сосдъ Лоры былъ глухой мистеръ Гайлэй, который довольствовался скромной бесдой съ миссъ Браунлау. Чарльзъ лежалъ у себя въ комнат: слдить за ними не кому было. Вплоть до середины обда они разговаривали о пустякахъ.

— Нашъ полкъ будетъ стоять въ Келтербери и мн часто можно будетъ здить въ Гольуэль, сказалъ наконецъ Филиппъ вполголоса, видя, что вс заняты.

— Какъ я рада! Только, Бога ради, теперь не говори, шепнула ему Лора.

— Не бойся, никто не слышитъ, а мн нужно многое теб сказать. — Она опустила голову на тарелку и слушала.

— Ты хорошо дйствовала; ты удержала его — и Филиппъ взглянулъ въ ту сторону, гд сидлъ Гэй, — но теперь постарайся владть собою и не конфузься безпрестанно.