(Не) люби меня

Ренегату на голод было плевать. Помрут крестьяне – еще и лучше. Можно их земли будет раздать верным людям. К тому же, если вытребовать у Галлии продовольственную помощь, к примеру, в обмен на эти самые рудники, о которых твердил сумасшедший полукровка, Цань Мо предстанет не захватчиком, а добродетелем. Всё, что ему сейчас было нужно – это как-то убрать влияние этого выскочки, а еще… а еще он хотел женщину, которая принадлежала другому.

Он бросил руны, ему выпал «Разлад»: нельзя исправить ход событий, не исправив разлад в своей душе. Но это его не устроило, он бросал еще; на третий раз, наконец, выпала «Невеста» – в новом деле, прежде чем действовать, нужно как следует осмотреться. Ренегат знал, что он не прав, но достаточным терпением он никогда не обладал. Он привык добиваться всего, чего хотел, силой, и теперь не сомневался в успехе. В конце концов, армия пока еще подчинялась ему. Поэтому он просто приказал двоим своим солдатам схватить Кьяна Ли и привести его в дом, куда он позвал и Лилиану.

Девушка идти не хотела, но он настоял, сказав, что от этого зависит жизнь ее супруга. Так она вперед него побежала в хижину и ахнула, увидев проиходящее.

– Или ты будешь моей, или он умрет, – заявил Цань Мо, делая знак своим людям.

Кьяну заломили руки за спину, швырнув его на колени. Из разбитой губы сочилась кровь. Он смотрел на жену твердо и спокойно, явно уверенный в том, что с ним не случится ничего страшного, но Лили не верила ему и бледнела. Она перевела взгляд на ренегата. Тот махнул рукой, и один из верзил ударил худого катайца ногой в живот. Кьян согнулся, тяжело выдохнув, но даже не вскрикнул.

– Я буду твоей, – прошептала девушка, прикусив губу так сильно, что почувствовала привкус крови. – Если ты пообещаешь, что не тронешь больше моего мужа.

– Лили, нет, – спокойно и ровно, как будто он все еще был хозяином положения, сказал Кьян. – Ты не сделаешь этого. Я запрещаю.

Еще один удар ногой в бок будто плетью стегнул замершую Лилиану.

– Мне взять что-нибудь потяжелее? – весело спросил ренегат, понимая, что победил. – Я могу.

– Не надо, – шептала Лили белыми губами. – Я буду твоей.

– Нет, – холодно говорил Кьян, пристально глядя ей в лицо горящими золотыми глазами. – Ты моя женщина. Не смей.

Но девушка уже делала шаг к Цань Мо и вкладывала дрожащие пальчики в большую ладонь ренегата. Те самые пальчики, которые еще вчера ласково водили по лицу Ли. Нежные белые пальцы, которые так приятно было ловить губами. «Мое», – хотелось рычать катайцу. Он знал, что легко справится с этими двумя, что Цань Мо ничего не успеет сделать его Колючке, разве что напугать немного, но ему страстно хотелось, чтобы она хоть раз в жизни послушалась его. Конечно, глупая Ци не верит в своего мужа, хотя и видела его в бою. Конечно, она считает, что спасает его. Дура. Ренегат его не убьет. Он скотина, но не идиот. Кьян Ли Оберлинг нужен ему как символ. Даже не покалечит, так, поиграет с ним. А боль Ли мог стерпеть любую, он с детства умел отключаться от нее. А вот от того, что она послушно уходит с Цань Мо и даже не опускает голову, а наоборот, горделиво вскидывает подбородок, словно императрица, словно это не мужчина уводит ее, а она увлекает его за собой, в груди болело так, что впору было взвыть.

А Лили была уже совершенно спокойна. Каким-то странным образом она чувствовала, что крупный мужчина рядом с ней полностью в ее власти. Именно от ее поведения зависит, станет ли он ее рабом или, наоборот, обидит.

– Я так нужна тебе? – с легким удивлением в голосе приподнимала она черные брови и смотрела искоса, будто лукаво. – Ты делаешь глупости ради меня?

– Ты достойна быть Императрицей, – глухо отвечал Цань Мо, вдруг теряясь перед женщиной, которая уже несколько недель жила в его голове.

– Разумеется, достойна, – тонко улыбалась Лилиана. – Я всё же из рода Оберлингов, к тому же внучка степного хана и родственница славского государя.

Для ренегата последнее было новостью. Он даже не подозревал, что девушка, кроме внешности и силы, была еще и настолько родовита. Вряд ли можно было бы найти лучшую супругу. Минуту назад он хотел просто взять ее, утолив, наконец, свою безумную жажду, но теперь вспоминал первоначальные планы. Он ведь будет Императором! А она – его Императрицей.

– А ты сильный! – говорила Лилиана, заглядывая в лицо мужчины.

Сейчас ее радовало, что она такая маленькая ростом. Смотреть на него снизу вверх было забавно. Она вспоминала бабушку Наймирэ, которая умела показать свою покорность мужчине и в то же время никогда никому не подчинялась. Лили всегда восхищала ее хитрость, а теперь она изо всех сил старалась походить на нее.

– Сила – не главное, – отвечал Цань Мо, чуть хмурясь. – Главное, власть.

– Если бы я хотела сказать, что ты здоровяк, я бы так и сказала, – прикусила губу Лили, лихорадочно размышляя, как исправить свою оплошность. – Сила – это нечто большее… Это быть на голову выше других, и я снова не про рост.

Ренегат вдруг остановился, сжал тонкие девичьи плечи и склонил голову, пытаясь рассмотреть ее лицо.

– Ты пытаешься обдурить меня, маленький воин.

– Убей Кьяна, – отвечала девушка, вскидывая голову. – Ты должен его убить. Иначе он теперь убьет и тебя, и меня.

– Хитрая злая лисица, – восхищенно качал головой катаец. – Ты ведь любишь его.

– Себя я люблю больше, – отрезала степнячка. – И жизнь люблю. Я тебе нужна, или ты просто решил меня использовать, чтобы насолить сопернику? Если второе, то отпусти меня немедленно!

Она вырвала свою руку из его руки и даже ногой топнула сердито. Цань Мо, совершенно очарованный, подхватил ее на руки, собираясь отнести… куда? В свой дом? Лилиана прищурилась и приблизила свое лицо к его морде, распуская волосы, которые скользнули тяжелой волной по ее спине и его рукам и одним движением воткнула ему в шею деревянную шпильку.

Мужчина взвыл, выпуская ее из рук, зарычал и вырвал тонкую заколку из своей плоти, но Лили только широко улыбнулась ему:

– Яд смертелен, – сообщила она ренегату. – Сначала онемеют ноги, потом поясница, а потом остановится сердце. Ты был прав: я люблю Кьяна.

Цань Мо смотрел на нее с восхищением. Какая женщина!

– Хитрый маленький войн, – прошептал он. – Дай мне еще раз до тебя дотронуться.

– Чтобы ты придушил меня? – сделала шаг назад степнячка.

– Нет, я не обижу тебя, – восторженно бормотал сидящий на земле мужчина. – Я бы любил тебя. На руках бы носил. Весь Катай положил бы к твоим маленьким ножкам! Ты красивая и смелая, ты самая прекрасная женщина моей жизни! Мне даже не жаль умирать от твоей руки. Дотронься до меня, Лилиана…

Лили очень осторожно протянула руку и убрала волосы с его лба. Его слова смущали. Никто и никогда не говорил ей о любви. Кьян, кажется, и вовсе не разговаривал с ней. А этот человек, которого она так боялась, который был настолько огромен и силен, что легко мог переломить ей руку напополам, только поймал ее пальцы и поднес к губам, обжигая их своим дыханием.

Из дома вышел Кьян Ли, поводя плечами и встряхивая кистями рук. Как он и ожидал, один из повстанцев, погонщик из рода Цань, готов был служить ему, а второй, у которого явно было слишком много ног, долго еще ходить не сможет, а, скорее всего, и вовсе до конца жизни будет хромать. Сидящий на земле Цань Мо, целующий руку его Ци, стал для него неприятной неожиданностью. Ли закипел, подбежал к жене и дернул ее к себе, но тут же заметил и кровь на шее у ренегата, и сломанную шпильку на земле.