Не про заек
Шрифт:
Лорану лет пятьдесят, косит под ди-джея. Раз даже как-то пригласил на частную вечеринку, где он “играл”. Мы доехали на такси. В огромной квартире
45
Галина Хериссон
где-то возле Гар де л’Эста13 собралось общество такое, что мне и не снилось. Я узнавала лица, которые видела в модных французских фильмах! Имён их я тогда не знала... Потом я звонила Джеральдин. Она единственная с той вечеринки заметила меня и всё делала мне комплименты. Я прямо влюбилась в неё! Но Джеральдин упорно не брала трубку. А потом у меня кончились
Арно из всей этой компании “Ля Каррос”, наверное, самый симпатяга! Он по полгода жил то в Мексике, то на Таити, то здесь...»
* * *
«Я вытерлась мягким прокуренным полотенцем в маленькой, заполненной паром душевой. Тело гудит от долгих, но привычных пеших прогулок, надежд, ожиданий, встреч, разговоров, прощаний, и возвращений домой в уже холодной осенней ночи. Но вчера было тепло. И кленовые листья, распластавшись большими золотыми звёздами на дышавшем городским днём асфальте, теперь ночью встречают меня одновременно радостно и грустно...
Разогрев в железной кружке молоко, я устроилась на протёртом кожаном диване в спальне Паскаля почитать что-нибудь перед сном.»
* * *
«Сколько времени должно пройти, прежде чем ты сможешь написать о том, что случилось вчера, или сегодня утром, или полчаса назад? Если ты вспомнишь о чём-то через год, наверное, это должно было быть написано. Но как знать заранее? Писать немедленно? Зачем? О чём...
13 Восточный вокзал Парижа
46
НЕ ПРО ЗАЕК
Фотографировать жизнь вокруг, хотя бы эту мутную бутылку с капельками воды или несвежий, с вмятинами апельсин на столе...»
* * *
«У Паскаля в комнате возле двери на зеркале висел листок: “Медицинская страховка. Позвонить для Софи”. Когда так явно крупными буквами написано на виду женское имя — значит, это любовь. А мы не были любовниками, так, спали пару раз. Надо же было где-то спать. Потом, как-то в субботу, на ассоциативном ужине, куда я, кстати, даже была приглашена, пришла Софи. Я видела её мельком. А мой собранный рюкзак был “деликатно” выдворен за дверь. В ту ночь пришлось спать в комнате Дидье, благо сегодня он был у своей тощей подруги. Когда она приходила, я полночи слышала скрипы и поросячье, многократно повторяемое “oui-oui”. Видимо, Дидье любил тощих...
Ну, так что же? Я ведь сама пришла с рюкзаком за спиной, не оставляя особого выбора, когда Литовец искусно отделался от меня. Он просто рассказал про “Ля Каррос”...
К тому же, Дидье не нравилось, что я рисую в салоне перед телевизором. Мастерские в соседнем помещении за дверью, видите ли, сдавались за немалые деньги...
Позже в “ассоциации”, в которой Дидье был второй по «важности», пропала какая-то бумажка и всё удачно свалили на меня.
Дидье говорил, что ему нравится моя “поэзия”, я переводила ему пару текстов... Но он решил всё-таки забрать у меня ключ.
Паскаль сказал, что он “слишком добр”, чтоб выгнать меня из сквота напрямую. На самом деле ему просто расхотелось со мной спать...
47
Галина Хериссон
Арно перед своим очередным отъездом подарил мексиканскую тканую сумку. А мне как раз надо опять съезжать...»
* * *
«У меня есть сломанный телефон; экран разбит наполовину, на нём неверная дата: второе сентября. И время неверно на 43 минуты, только бежит оно или отстаёт? Что показывает — прошлое или будущее? Подарил Янкель.
На Бобуре. Когда я помогала Блондину продавать его рисунки тушью. За каждый проданный он даёт десять евро. Я продала только один. Блондин был хороший. Из Нормандии.Янкель всучил мне телефон, всё равно сломанный и ему не нужный. Купил симку.»
* * *
«Меня слишком много внутри. Почему так много образов во мне? Они атакуют меня со всех сторон. И этот вечный дождь не смывает их, а только делает ярче, как акварель, на которую упали случайные капли, как слёзы.
Слёзы, вопросы, меланхолия. Осень настала только сейчас, защемив сердце, нахлынув волной тоски.
Каждую ночь возвращаюсь на метро. То почти бегу по тёмным улочкам, задыхаясь от бессмысленности, от случайных пеших маршрутов, от стояния у дверей магазинов и закрытых дверей парадных. А за ними — друзья, а за ними — враги? Или это моя паранойя, а в этом городе нет никого. Только архитектура, которая говорит со мной, когда я хочу, и молчит древним молчанием, когда я не в духе.»
48
НЕ ПРО ЗАЕК
Нелепый ужин
«Почти полнолуние... не хватает, может быть, только претоненькой полоски света с левой щеки луны.
Сижу, жду на лавочке у метро. Вот рядом вспорхнула юбка. Всё замирает: деревья, дома, тени затаились за углом, хотят напасть, обнять тебя до смерти. От этого закладывает уши, и начинаешь слышать стук собственного сердца: ат-ха, ат-ха, ат-ха.
Во всём теле напряжение, как в пружине, которая неизвестно когда распрямится, однако уже гудит внутри от предвкушения движения.
Луна уплыла вправо, пригласив меня пересесть на другой край скамейки, и стала считать металлические ступени эскалатора. Кто-то сейчас выйдет из-под земли. Сегодня нужно будет улыбаться, всей мимикой показывать “особое удовольствие”, боясь про себя попортить искусный макияж.
Это я расстаралась. Приглашена на какую-то глупую вечеринку-знакомство.
Луна светит как бешеная, не скупясь на особое вдохновение, которым обдаёт меня каждый месяц. Глупо и одновременно заманчиво: первый ужин во французском ресторане. Пригласил Андрей. А его пригласил его босс, тот самый то ли режиссёр, то ли сценарист... И Диана будет. Андрей вечно хочет всех пристроить и выдать замуж!
Откуда-то донёсся розовый запах. Всё зашумело, возмутилось. Мой телефон разразился звуками Вивальди и пришлось покинуть уже насиженный уютный угол.»
49
Галина Хериссон
Из записанной в метро пьесы «Ужин»
«Действующие лица:
Я — молодая девушка, выглядящая ещё моложе своих лет, чрезвычайно эффектна в этот вечер;
Художник (Андрей) — добрый малый, небритый, с золотыми зубами и глазами как у собаки;
Сценарист — еврей с густыми бровями и седыми волосами, впрочем, совсем не старый, с взглядом насквозь;
Диана — энергичная девушка с нарисованными бровями, пышная и громкая;
Гарсон — очень симпатичный;
Парень с надписью СССР — араб, плохо говорящий по-английски, хотя по виду не скажешь;
Посетители, впрочем, для пьесы не необходимые...
Действие первое: улица возле метро “Сен-Мор”, Париж;