Небо в кармане 3

— Не степняки это, — резюмирует полковник. — Не понимаю вообще, кто такие. Но подпускать их к барже явно не следует.

— Может быть, мародёры? — высказываю догадку. — После шторма прибирают то, что на берег волнами выбросило. Что будем делать? Вряд ли они успокоятся просто так.

— Что там у вас? Кулеш? — полковник поворачивает голову в сторону лежащего чуть ниже нас Прохора. — Меня покормите?

— Покормим обязательно, ваше высокоблагородие! Там на всех с запасом, — откликается механик и скатывается вниз с бархана. Пусть бархан этот пологий и невысокий, но Прохор проделывает всё это лихо, только песок вслед за ним шуршит, и пыль сухим серым облаком поднимается.

— Думаю, не рискнут нападать, — дочерпывает кулеш полковник и откладывает в сторону миску с ложкой. — Покрутятся, покрутятся и поскачут дальше.

— А если не поскачут? — я успел опередить полковника и теперь просто отдыхаю, усваиваю проглоченное.

— А если нет, то мы с вами их поторопим. У вас же бомбы ещё остались, не так ли? — улыбается Константин Романович.

— Остались, — киваю. — Предлагаете пугнуть?

— Конечно.

— Может, вы их своей формой прогоните? Увидят погоны и испугаются, уберутся отсюда? — предлагаю ещё один вариант.

— Вряд ли они с такого расстояния что-то разберут. Пыль, опять же, помешает. Нет уж, давайте придерживаться первоначального плана, — отмахивается от моего предложения полковник.

— Возможные жертвы?

— Видите ли, Николай Дмитриевич, мне ваша жизнь и ваш самолёт важнее, чем жизни подобных мародёров, — откровенничает Изотов. — А на барже у нас запасные части к самолёту, крылья, мотор и прочее. Не так ли? И людей нельзя без защиты оставлять. Я ведь не предлагаю прямо по мародёрам целиться, можно бомбы между ними и баржей положить. В виде предупреждения. Сразу сообразят, что соваться сюда не нужно.

И я его прекрасно понимаю. И сам бы точно так же поступил. Если бы был один, без полицейского надзора. И тоже бомбы по людям не стал бы бросать, они же пока явной агрессии не проявили. Как бы наоборот, это мы первыми выстрелили.

Так и сделал. Взлетел, ушёл в строну моря, набрал высоту и развернулся. Издалека увидел, что наше появление изрядно озадачило конных. Ну а уж когда я прямо на них нацелился, тут они и струхнули. Коней развернули и понеслись галопом в степь, как раз в сторону озера.

Я обороты прибрал, лечу на минимальной скорости, только что с крыла на крыло не переваливаюсь, даю им возможность убраться прочь. Бегут и пусть бегут дальше.

Сопроводили их до озера, посмотрели сверху, как они в камышах спрятались. Круг над ними сделал и прочь полетел, к барже вернулся. Надеюсь, больше не сунутся.

Сел на дозаправку. Полковник Прохора старшим так и оставил, необходимые распоряжения раздал, пока мы бензин в баки доливали. После взлёта пролетели над озером, посмотрели, что там всадники делают. По примятому камышу проследили путь всадников, прошли вслед за ними, убедились в их уходе и вернулись к барже. Если кто-то за нами и наблюдает, пусть думает, что мы обратно вернулись и никуда отсюда не делись.

А сами ушли в сторону моря, отошли подальше и уже там взяли курс напрямую на Астрахань. Через три с небольшим часа будет у нас помощь…

Глава 15

А ещё через три недели неспешного путешествия мы вернулись в столицу.

Как водится, никому мы здесь не нужны, никто нас не ждал. Пришлось лично садиться на телефон и заниматься организацией перевозки всего нашего имущества на завод. Изотов грамотно свалил на доклад, прихватив свои записи и фотоаппаратуру, и даже не предложил свою помощь в этой круговерти. Все прошедшие недели он со своим фотооборудованием не расставался, буквально спать с ним ложился — укладывал кофр с плёнками и камерой в изголовье роскошного купейного дивана. И так спал. Ужас! Первое время у меня в голове подобное не укладывалось, и кого опасается? Меня, что ли? Да не может быть! Посмотрел разок, полюбопытствовал — лежит в позе эмбриона, колени к животу поджал, а подбородок к груди, кофр же чуть ли не треть дивана занимает…

А потом плюнул, ну хочется человеку подобной ерундой заниматься, ну и пусть страдает себе на здоровье. То есть, на потерю его самого. Такое скрючивание вряд ли здоровому сну способствует…

Вот и сейчас Изотов счёл первостепенным отвезти фотоматериалы к себе в Отделение. А мы со всем имуществом так, на заднем плане оказались. Ну, да, никуда мы уже не денемся, и ничего с нами теперь не случится. Использованный материал, отработанный…

Или посчитал, что чем ближе к столице, тем вроде бы как безопаснее и порядка больше? Святая простота.

Пришлось тратить энное количество времени на заполнение необходимых бумаг у начальника путей, на формирование нового состава, теперь уже только с нашим грузом на укутанных брезентом платформах и, наконец-то, отправлять эшелон на завод.

Намёрзся под открытым небом, как собака. Ночь, морозец с ветром, скользко, снежная корка замёрзла, ноги то и дело на ледяном насте разъезжаются, приходится руками размахивать в попытках удержать равновесие. Намаялся так, что на завод не поехал, отправился домой.

Разгружаться будем завтра, в моём личном присутствии. Доверять кому-либо это дело я не готов. В общем, всё сам да сам. Домой я попал уже затемно. Впрочем, темнота сейчас наступает быстро, солнце за горизонт рано уходит, ещё и облачность света не добавляет, давит сверху серым мокрым одеялом. И пусть рабочий день в учреждениях ещё не закончился, и заводоуправление как бы вовсю трудится, но пока эшелон дотелепается, пока то-сё, сколько времени пройдёт? А я уставший и торопиться мне некуда. Изотов за меня пусть торопится и отчитывается…

В отцовском доме всем оказалось не до меня. Отца не увидел, даже Лизонька в коридор мордашку высунула на шум, меня увидела и вроде бы как обрадовалась, но встречать брата не стала, приложила пальчик к губам, нахмурилась, состроила весьма озабоченную мордаху и скрылась. Кругом тишина, я уже о плохом подумал, насторожился. И, главное, не видно больше никого. Где отец? Мачеха? А горняшки с лакеями? Дворецкий руками разводит и тоже палец к губам прижимает. Попытался его осторожно расспросить, да он лишь руками заполошно замахал и снова палец к губам приложил. Пожал плечами, да и поднялся в свою комнату. Да что ж за день сегодня такой!

Не успел переодеться, как объявилась Сашенька. Ну, наконец-то! Я уж было обрадовался, почему бы и не воспользоваться ситуацией, раз уж в доме тихо? Руки протянул, да не вышло ничего. Руки мои в сторону смахнули, мне строго пальчиком погрозили и, придвинувшись близко-близко, на ухо прошептали:

— К Дарье Александровне акушерку с доктором вызвали. Вся прислуга по своим комнаткам сидит, их светлости строго-настрого запретили их покидать, чтобы не дай чего!

Понятно, и здесь сглаза опасаются. Но это личное дело каждого человека. А я-то почему должен в пролёте оказываться?