Небо в огне

– Хиф! – уши Алсека побагровели. – Когда ты вытрясешь из головы эту чушь?!

Хифинхелф осторожно постучал когтем по рукояти жертвенного ножа. Лезвие так и лежало на помосте, рядом с вещами Алсека, кое-как отмытыми от крови и сажи. Иприлоры, не разбираясь, покидали твёрдое на помост, а мягкое – в стиральный чан, оставив на краю помоста две чистые набедренные повязки для гостей; к ножу никто не прикоснулся, он так и лежал там, куда упал, и Алсек немного опасался, что он скатится на край и разобьётся.

– Этой шштукой ведь не рыбу чисстят, - прищёлкнул языком иприлор. – Говоришшь, верховный жрец умер у тебя на руках? А он точно умер, а, почтеннейшший? Шшто ему, ссброссившшему по сступеням тыссячу тел, сстоило приссвоить ещё одно? Это ты, Алссек, ссмотришшь ссейчасс на меня, или васс там двое?

– Хиф! – Алсек, не выдержав, вскочил, и вода с шумом выплеснулась на пол пещеры. – Не смей наговаривать на ушедшего к богам! Я не знаю, что тут у вас плетут, но…

Негромкое шипение за спиной прервало его речь. Изыскатель поспешно шмыгнул за чашу и утянул к себе набедренную повязку. На пороге стоял рослый иприлор в длинной, ничем не украшенной робе, и множество бронзовых браслетов обхватывало его лапы.

– Фелешш! – Хифинхелф спрыгнул с помоста и с силой ударил его по плечам. – Папашша!

– Хшшшши, - шевельнул хвостом ящер и хлопнул сородича по спине. – Хифушш донёсс ссвой хвосст до нашших пещер. Вернулсся! Кеосс меня ссожги!

Они сжали друг друга в объятиях, и смущённый Алсек спрятался за чашей, поспешно завязывая набедренную повязку. Выстиранная багровая накидка уже почти высохла – её расстелили на горячих камнях – и жрец с сожалением смотрел на прорехи. Видно, не суждено ему, посланцу Эхекатлана в городе ящеров, выглядеть достойно… Он посмотрел на тускло поблескивающую кольчугу, содрогнулся и потёр ноющую ключицу. «Разве что снова в бой,» - покачал головой жрец, застёгивая пояс и со вздохом цепляя к петлям каменный нож – «не испугались бы, а то если послушать Хифа – к городам Ти-Нау и близко не подойдёшь…». «Бедные мои кости! И Глорн ещё ухмылялся – лёгкая, мол, кольчужка, легче пера соколиного…»

– Ссилы и сславы тебе, почтенный жрец Ссолнца, - Феленхелф приветственно помахал лапой. Второй он прижимал к себе Хифинхелфа и время от времени трогал его нос языком.

– И тебе, уважаемый солевар, силы и славы, - кивнул Алсек, подходя к ящерам. – Наше появление не растревожило вас?

– Не бесспокойсся, Алссек, - отмахнулся Феленхелф. – Тут и без васс ессть о чём тревожитьсся. Сспассибо, шшто привёл Хифушша живым, - у васс там, говорят, была та ещё заваруха…

– Будет тебе, - Хифинхелф наконец вывернулся из объятий сородича и махнул хвостом. – Сскажи, шшто с Кушши? Можно его увидеть?

– Хссссс! – покачал головой иприлор. – Ты не меняешшься. Можно, ссамо ссобой. Я попроссил привессти его – тут он, на яруссе литейщиков. А сскажи мне, Хифушш, когда ты в посследний раз ел?

Алсек тут же почувствовал пустоту в животе – будто все потроха усохли и намотались на хребет. Он сглотнул набежавшую слюну.

– Не помню, - пожал плечами Хифинхелф. – Алссек точно голоден. Отведёшшь насс в дом Белохвосстых?

– Хэсссс! – невесело усмехнулся Феленхелф. – Помнишшь ещё нашш дом? Куда там, нашш повар давно в ополчении…

«Давно я тут не был,» - думал Алсек, пробираясь по ярусам огромного холма вслед за ящерами. Он кое-что помнил ещё с последнего своего путешествия в Мекьо, - изрытую гору, изрезанную террасами и обвитую улицами, лепящиеся друг к другу дома из небрежно отёсанных глыб, занавешенные входы – не то зданий, не то пещер – и узкие оконца-бойницы. Лестница сменяла лестницу, широкие пологие ступени переходили в высокие, крутые, взмывающие прямо к вершине. Куда-то пропали чаны с крыш, и циновки в дверях почернели от пахучей пропитки, на краях террас вздыбились зубчатые ограды. Хифинхелф едва успевал приветствовать встречных воинов – казалось, весь город облачился в доспехи, каждый ярус обзавёлся камнемётом, баллистой или вовсе странным орудием, Алсеку напоминавшим поваленное дерево с ветвями и корнями. Четвероногие ящерицы – детёныши иприлоров и Алдеров, едва отличимые от крупных зверьков – больше не сновали по улицам, перемахивая с крыши на крышу, и дым не валил из каждой норы и пещеры, только далеко внизу ещё слышался мерный грохот и лязг. И многие дома были затронуты огнём…

– Цеха сстоят, - вздохнул Феленхелф, указывая на едва различимые среди прочих строений округлые трубы. – Так хорошшо сстоят, шшто вода на сстоках сснова побелела. Ракушшечники расстащили ссвои ссадки по пещерам – теперь, мол, и без них чиссто…

– Хссссс, - помахал хвостом Хифинхелф. – Век бы такого не сслышшать. А шшто нашша ссоль? Шшахта не опусстела?

Что-то тяжко загрохотало в глубинах холма, и от вершины отделился огромный тёмно-синий дракон. Бесшумно, без дыма и рёва, он расправил крылья и сделал круг над горой. Ещё двое ярко-золотистых, полыхая на солнце каждой пластиной брони, пристроились к нему с двух сторон, и вся тройка умчалась на восток. Алсек невольно пригнулся, когда их тень на миг накрыла его.

– Хшшш, - оскалился Хифинхелф. – Кушшши! Не бойссся, я тебя в обиду не дам!

Куман, припавший к земле, неохотно поднял голову, фыркнул и затрусил рядом с хозяином, даже не покосившись на небо.

– Воины Короля Элмада, - криво усмехнулся старший иприлор. – Не бесспокойсся, Алссек, горожанам от них никакого вреда. А вот воином Джасскара я быть не хотел бы. Ссоль? Ты на меня поссмотри, Хиф. Видишшь ссоль на моей чешшуе?

– Ясссно, - махнул хвостом ящер. – Яссснее некуда. Значит, уже месссяц, как…

– Вссе тут, Хиф. Никто никуда не ходит, - вздохнул Феленхелф. – Вссе мы, и вссё засстенье, и вессь Эхекатлан… Давно в нашших краях не бродило сстолько знорков.

– Хватило бы пищи, - помрачнел Алсек, глядя вниз. Там у новенькой баллисты сгрудились ополченцы – двое ящеров, шестеро Ти-Нау в эхекатланской броне и один Гларрхна, сильно припадающий на левую ногу. «Ну, хоть хвост у него на месте!» - вздохнул Алсек.

– Хэссссс! Вы, Ти-Нау, запассливые, - отмахнулся Феленхелф. – У насс тут четверть урожая Икатлана – и от Эхекатлана перепало не меньшше. А воины нам ссейчасс нужны. Джасскар ведь сскоро ссообразит, шшто сс Икатланом нечиссто… Хаэй! Тут двое голодных сстранников!

– Силы и славы жрецу Солнца! – откликнулся коренастый Алдер в переднике, выглянувший на миг из пещеры, откуда пахло горящим жиром и жгучим порошком камти. – И тебе того же, Хифинхелф. На раздачу иди, вон тот котёл только вскрыли – на всех хватит.

– Хсссс, - Хифинхелф высунул язык, обнюхивая горячий ветер. – Хорошшее варево! Идём, Алссек. Кушши, ты у сстены ложиссь, там тень…

Феленхелф, позвенев на прощание браслетами, скрылся в одной из ниш – там, в недрах холма, тоже переплетались улицы, и Алсек всегда удивлялся, как иприлоры не путаются в них без карты на каждом углу. Жрец и ящер, дуя на обожжённые пальцы, уселись на каменную скамью и поставили рядом с собой причудливые чашки о трёх лапах. Варёного зерна в каждой было с горкой, и кипящим жиром их полили щедро, - Алсек надеялся, что внизу, под кашей, найдётся и кусочек мяса.

– Вот, ложку не взял, - вздохнул он, поддевая снедь обрывком лепёшки. – Хоть с ножа ешь. Хиф, а вы языки так не обжигаете?

– Хэсссс, - криво ухмыльнулся ящер, покосившись на каменный нож. – Так ты не сспешши, Алссек, дай жиру осстыть. Нельзя на еду кидатьсся… Хсссс! Ты видишшшь?!

Сначала жрецу показалось, что Хифинхелф указывает на связку черепов на столбе, и он поёжился, разглядывая обугленные, будто взорванные изнутри, кости. «И тут были поджигатели,» - подумал он, отводя взгляд. «Даже у ящеров…»