Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке

Потом думы полезли в другую сторону. Зимний дворец и конкретно великую княгиню опять обокрали. Все, хватит! Никакие воры больше не сумеют утащить, ни саму Марию, ни ее бриллианты! Пусть даже не пытаются, грязные сволочи! Попытайтесь только вытянуть свои блохастые ручонки, даже не подумаю, пущу в ход топор! Рубить буду с ходу и по корню!

Кстати, — вспомнил Константин Николаевич, — относительно воров, грабителей и прочей нынешней мрази. Сегодня же надо брать Андриана Крапивина, по уголовной фене пахан в законе по прозвищу «Два Пальца». Или, как сейчас, «Два пальца»? А плевать эти прозвища! Бить надо!

Подумаешь, что он себя называет по терминологии полиции XXI века. Сейчас, в XIX веке суть та же, хотя термины еще другие. И ничего, про себя можно. Теоретически-то он знает, князь еще до попаданца студентом учил. Понятно, что профессура дает облагорожено, научно, без мата и прозвищ, но основа правильная. А так, найти, взять и наказать! И, по возможности, строже!

Пусть их, физическая сила всегда грубая, но в полиции правдивая. Особенно если она с оружием, не огнестрел, но все же. Нож и сабля — это та же сила. Вот поймают и накажут!

Честно говоря, Константин Николаевич принципиально не пролазил в жандармские порядки. Особенно когда граф Бенкендорф, шеф корпуса жандармов, следя за честью мундира, специально при князе подчеркнул, что оружием и вообще порядком жандармов при осмотре и любом аресте наблюдает и руководит генерал-майор свиты его величества Стрельбицкий. И только к нему, голубчик!

Эхма. Тут ведь специфика какая. Официально князь Долгорукий при приезде в столицу был первоначально приписан к корпусу жандармов (в его штатскую часть), звание его до сих пор — действительный статский советник жандармерии.

И пусть он уже прямо заявил, что хочет полицейских порядков, но опять же в рамках отдельного корпуса жандармов, а не как иначе.

И хотя при Николае I штатские или военные в государственном аппарате сильно не различались (также, как госслужащие и чиновники личного аппарата его величества), но все же разница бывала, особенно персональная. А затем пошла карьера. Князь по деловым качествам (Николай I) и по амурным (великая княгиня Мария Николаевна) так понравился (полюбился) правящей семье, что тот чем дальше, тем дольше стал чуть ли не в официальным экспертом всех Романовых и, разумеется, самого императора Николая I. Попробуй-ка, покомандуй таким!

И никакие личные протесты самого князя не помогали. Спрашивается, зачем просить полицейского чина, ждать справку, как правило, на следующий день, когда в метре находится знаток теоретических знаний (выпускник юрфака МГУ — второго вуза в России после Санкт-Петербургского университета). А уж по уровню практических навыков и опыта его не стоило сравнивать с самыми гениальными сотрудниками МВД. Куда лучше и сильнее!

И, после того, как император самолично убедился, что деятельность князя Долгорукова является самой эффективной и при этом наиболее правильной, он и слышать не хотел о работе других экспертов.

И Бенкендорф, и сам князь прекрасно понимали, что после прихода с работы из жандармерии, хоть во время ужина или даже вечернего отдыха, император у него обязательно, по любому поводу, поинтересуется о состояние дел в жандармском корпусе. И попробуй не скажи! Да и зачем?

Не потому что монарх не верит графу Александру Христофоровичу, таковых на высших должностях вообще не существовало. Просто считал, что взгляд со стороны более правдив и доказателен.

Ага, Николаю I так может и хорошо, а как будут выстраиваться личные отношения двух высокопоставленных чиновников, он уже не интересуется.

Вот поэтому Константин Николаевич, идя сегодня «на дело», вопреки обычаю, совершенно не спрашивал, как и на каком уровне обмундированы идущие с ним жандармы. И кто хотя бы с ним идет. Жандармов он, конечно, немного уже знает, но как бы неофициально. И так же общается. А они, соответственно с ним. Уф, поскорее бы была организована его собственная служба!

Сама вылазка у князя уже никаких чувств не вызывало. Все шло к последнему юридическому акту — аресту. И все, дальше, суд и наказание было не в его сфере деятельности.

Потихоньку встал в постели, стараясь, чтобы его благоверная ненароком не проснулась. Накануне Елена Федоровна заявила, что зачем-то очень хотела идти с ним хотя бы до здания жандармерии, понимая, что в поход жандармов до Крапивина (с его обязательным арестом) ее не возьмут (она и сама не хотела). Конечно же, Константин Николаевич сначала ей категорически отказал. А потом, после семейного, так скажем, спора (точнее, ее жуткой истерики), также твердо согласился, надеясь, что его жена, как и большинство сов, утром не захочет вставать очень рано (с ее точки зрения).

Такой подход позволил ему больше не ругаться с женой и остаться при своей точке зрения. Ужас, какой она стала беременная капризной! А он стал поневоле заботливым и добрым!

Правда, Елена Федоровна все же что-то заподозрила и настойчиво повторила идею раннего подъема, но очень неуверенно. Князь, скорее, посчитал, что проблема тут в беременности и гормональной зависимости, а не в непременном желании бежать в тюрьму с мужем. Психически она вроде бы была еще нормальной

Тихонько поднялся и бодро порулил на кухню, где кухарка Авдотья готовила для него типичный русский завтрак — молочная каша (любая) с маслом. То, что он вместо обычного чая пил кофе кухарку не напрягало. Ее дело было подготовить кипяток. А уж что на этой основе хозяин будет пить, ее не касалось. Тем более, во второй четверти XIX века кофе хотя и был не массовым напитком, но исключительно редким. По крайней мере, в столице, его назвать простонародным было нельзя.

Сегодня на столе было сорочинское пшено (с ХХ века его обычно стали называть рисом). С кусочком коровьего масла да на коровьем же молоке — прелесть, как вкусно! Потом крепкий кофе со сдобой и вареньем из садовых ягод и можно идти на службу.

Он так увлекся замечательным завтраком, что немного опоздал, и ему пришлось приказать кучеру гнать лошадей, чтобы не опоздать. Хорошо, что это не рейсовый автобус и ему (и технике, и водителю), было все одно куда и когда пассажир опаздывает. Кучер гнал, как мог!

К жандармам «на дело» он прибыл секунда к секунду. Не пришлось ни ждать и не кого-то торопить. Точность — вежливость аристократов.

Дальше пришлось передвигаться на служебных пролетках. Пять этих легких карет пришли почти вовремя к цели, хотя и передвигались по разным улицам. Профессионалы, мать его итить!

Этот «спецназ скорого реагирования» текущего века он немного знал по текущей деятельности, но опять же по чуть-чуть и неформально.

Князь, кстати, им удивился. Жандармы для XIX века были вооружены, что называется, до зубов. Пять из двенадцати представляли огневую поддержку, будучи вооруженные армейскими пехотными ружьями. А остальные, являясь членами атакующей группы, имели хорошее холодное оружие — длинные кинжалы и что-то вроде палашей, и даже ручное огнестрельное оружие нечто вроде пистолетов. Или, точнее, пистолей — огнестрельное оружие XIX века — одноствольное, в отличие от пистолетов XXI века, маломощное и однозарядное, но все-таки «плюющее» свинцовыми пульками поочередно за пять минут.