Необратимость

– Просто говорю.
– Его глаза довольно сверкают, как у придурка.
– Ты должен поступить правильно с этой девушкой. Она - драгоценность.

– Хорошо, дедушка. В этом тысячелетии людям не обязательно быть женатыми, чтобы иметь долгосрочные отношения.

Его смех звучит чертовски торжествующе.

– Все, что я слышал, это то, что ты признаешь, что это отношения. И слово «долгосрочные».

Я бросаю в него бутылку с водой, забыв, что он когда-то играл в бейсбол.

– Наверное, это любовь.
– Голос Таннера затихает вдали.

– Да, - рассеянно бормочу я, глядя в окно и замечая, что деревья начинают расплываться.

Может, это я угасаю? Может, какая-то часть меня отключилась. Я уплываю куда-то за линию деревьев, к горизонту, где нет ничего, кроме синевы.

– Подожди… - Его голос доносится откуда-то издалека.
– Я пошутил, вроде как. Ты…

– Эй, мы можем поговорить?

Голос Эверли доносится до меня из дверного проема, и я так резко вжимаюсь в постель, что мое раненое плечо начинает пульсировать.

Черт.

– Таннер, ты говорил, что остановился в мотеле за углом?
– спрашивает она.
– Как насчет того, чтобы вернуться к нам позже?

– Да. Я ухожу.
– Он извиняется, быстро машет рукой и исчезает за дверью спальни.
– Я забираю последние кексы, - кричит он, после чего входная дверь закрывается.

И вот я остаюсь наедине с женщиной, которая хочет поговорить.

– На улице красиво.
– Я приподнимаюсь на локтях, с трудом сдерживая напряжение в голосе.
– Думаю, свежий воздух пойдет мне на пользу.

– Ни в коем случае.
– Она перелезает через меня на кровать и обнимает за талию.
– Не знаю, кого ты пытаешься одурачить, но я вижу, как тебе на самом деле больно.

– Со мной все будет в порядке.

– Я вижу боль в твоих глазах, поэтому принесла это.
– Она раскрывает ладонь, показывая мне обезболивающие, затем берет воду, которую Таннер вернул на приставной столик после того, как я ее бросил, и жестом показывает, чтобы я проглотил их.
– И, кстати, если ты сейчас встанешь с этой кровати, я отправлю тебя прямиком в больницу. Не испытывай меня.

– Да, мэм.
– Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме тепла ее тела, прижимающегося к моему, и, не в силах сопротивляться, падаю обратно на подушки.

Ее голос становится более мягким.

– Послушай, я знаю, что это не самая любимая тема для разговоров, но я думаю, что нам пора обсудить ужасную тему чувств.

– М-м-м, у меня определенно есть какие-то чувства.
– Я приподнимаю бедра, чтобы убедиться, что она чувствует то же самое.

– Хватит меня отвлекать.
– Она легонько шлепает меня по бицепсу.
– Я слышала, что сказал Таннер. Теперь я хочу знать, что думаешь ты.

Что ж, пять секунд назад я думал, что я возбужден, а теперь я снова думаю, что меня тошнит.

– Нам обязательно выяснять это сегодня? Мы можем двигаться шаг за шагом. Посмотрим, как мы будем себя чувствовать завтра или на следующей неделе.
– Я сглатываю.
– Может быть, нам никогда не придется давать этому название. Однажды мы могли бы проснуться, и все прояснилось бы само собой.

Черт, почему я все еще говорю?

– Хм… - Она задумчиво смотрит на меня, держась достаточно далеко от моего паха, чтобы я не мог легко перевести разговор на другие темы.

– Нет, мы не обязаны выяснять это сегодня, и да, мы можем делать это постепенно.

Слава Богу.

– Но тот факт, что ты пять раз произнес слово «мы» во время этого панического бреда, говорит мне о многом.

Я не знаю, что на это ответить.

– Правда?

– Да. Особенно если учесть, что это было связано с будущим. Похоже, ты думаешь, что у нас есть что-то, что ты не хочешь прекращать прямо сейчас.

– А ты ожидала этого от меня?

Она проводит пальцами по своему лбу и опускает их к щекам. Ее тело прижимается к моему.

Она выглядит… задумчивой? Полной надежды? Грустной?

Я не знаю, но на этот раз я не пытаюсь ее отвлечь.

– На самом деле я не знаю, о чем ты думаешь, Айзек.
– Ее глаза блуждают по моему лицу, изучая меня, словно она пытается сложить кусочки головоломки. Ее руки опускаются, одна из них легко касается моего сердца.
– Я не знаю, чего ты хочешь и что тебе нужно; останешься ли ты здесь или исчезнешь в ближайший час. Но я знаю, что от одной мысли об этом мне хочется плакать.

В ее голубых глазах мерцает блеск.

В моей груди, в том месте, где лежит ее рука, возникает боль, и это никак не связано с травмой.

– Как ни странно, я надеюсь, что тот факт, что ты, кажется, на грани срыва, - хороший знак.
– Ее губы складываются в слабую улыбку.
– Если бы тебе было все равно, ты бы просто ушел, не оглянувшись. Не так ли?

– Да. Наверное, так и было бы.

– Тогда я буду считать это положительным моментом.
– Ее пальцы перебирают мои волосы, слегка поглаживая, успокаивая, спускаются к затылку, чтобы нежно размять там ноющие мышцы.

– Я не знаю, как это, Пчелка.

– Быть вместе?
– Она слегка хмурится.
– Это не так уж сложно. Мы делаем это прямо сейчас.

Вздохнув, я поднимаю здоровую руку, жестом приглашая ее прижаться ко мне.

– Между прочим, ты единственный человек, с которым я когда-либо думал об этом.

Она тянет свое лицо к моему, потираясь о мою щетину.

– Это хорошее начало.

Потолочный вентилятор медленно вращается над нашими головами, и я смотрю на него, не мигая, позволяя ему погрузить меня в гипнотическое состояние.

– Я просто не уверен, что тебе от меня нужно. Или что будет дальше.

Она тесно прижимается ко мне своим телом.

– Все отношения развиваются. Единственное, что нам нужно знать прямо сейчас, - хотим ли мы жить дальше друг без друга.

Я смотрю ей в глаза.

– Я не хочу.

– Я тоже.

Я киваю.

Мы просто позволим этому развиваться.

Ее губы касаются моих, и я прижимаюсь к ним, соединяя наши рты. Моя рука путается в ее волосах, оттягивая голову назад. Затем я провожу языком по линии ее подбородка к шее, где прикусываю нежную кожу.

На меня снисходит озарение, которое должно было быть очевидным с самого начала.