Необратимость

Он назвал мое имя.

Не Николас. Не Ник. Он сказал…

– Айзек?
– повторяет Эверли. Так тихо, что я едва слышу.

Но психопат слышит, и его глаза медленно поднимаются, фокусируясь прямо над моей головой.

– А может быть… - Его улыбка превращается в нечто такое, что я видел только в фильмах ужасов. Он задумчиво проводит языком по нижней губе.
– Может, я возьму ее.

Я открываю рот, но впервые за все время теряю дар речи. Слишком много всего нужно переварить. Слишком много откровений обрушивается на меня в считанные секунды.

Прежде чем реальность настигает меня, он разворачивается. Проталкивается мимо Роджера, который стоит в дверях с совком и метлой в руках, словно готовился к уборке после истерики своего босса.

Время замедляется, словно я под водой. Как будто черная дыра его левого глаза втянула меня в себя и выплюнула в космос.

Я не могу дышать.

Человек, которого Эверли называет Хранителем времени, резко сворачивает направо, направляясь к ее комнате.

Я должен предупредить ее, но не могу подобрать слова.

Звякает стекло, когда Роджер сметает осколки песочных часов в совок для мусора. Я сижу в оцепенении, когда открывается дверь в соседнюю комнату.

Она видит, что он приближается.

Кричит.

Это заставляет меня вернуться в свое тело и вскочить на ноги.

– Эй!
– Мой кулак ударяется о стену, и снова, когда она кричит, чтобы он держался подальше. Меня трясет от ее предупреждения.

Я бью еще три раза.

– Эй, ты, гребаный трус! Вернись и разберись со мной!

Теперь она кричит. Пытается бороться с ним. Неужели так все закончилось для Сары? Неужели Эверли стояла там, как свидетель последних криков моей сестры, а этот кровожадный ублюдок играл роль безумного Бога, решая, кому жить, а кому умереть?

Что-то внутри меня обрывается.

Звук искажается.

Мир окрашивается в алый.

Я даже не осознаю, какие слова вылетают из моего рта и как долго я колочу по этой проклятой стене, но, когда я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, мои руки в синяках, горло горит, и я всерьез подумываю о том, чтобы оторвать себе ногу, чтобы освободиться от этого манжета.

И тут я понимаю, что я не один.

Возле открытой двери стоит огромная тень и сердито смотрит на меня, все еще держа в руке метлу.

Поскольку я до сих пор не услышал от людоеда ни слова, не говоря уже об эмоциях, его взгляд застает меня врасплох.

– Хочешь что-то сказать, Родж?
– Мой голос похож на скрежет.

У него дергается челюсть, глаза презрительно прищуриваются.

– Не думал, что ты настолько тупой.

Он уходит, оставляя меня переживать свой провал.

ГЛАВА 11

Айзек?

Я отхожу от стены, нахмурившись.

Я правильно расслышала?

Айзек.

Использование псевдонима влечет за собой целый ряд новых вопросов. Кто он такой? Зачем ему лгать о своем имени? Работает ли он под прикрытием? Почему он на самом деле здесь?

Он замешан во всем этом?

Нет.

Это невозможно. Он в ловушке, в цепях, такой же пленник, как и я. Как и все мы.

Я замолкаю, ожидая услышать это имя снова, но Хранитель времени произносит его только один раз.

Может, я ослышалась?

Мои мысли все еще лихорадочно мечутся, когда я замираю, и мое внимание переключается вправо.

3, 2, 4…8.

Кажется, последняя цифра - восемь.

Четыре пинга, а затем…

– Нет… - Я отшатываюсь назад и вскрикиваю, когда дверь с грохотом распахивается. Неустойчивые ноги несут меня к дальней стене, пока я не упираюсь в нее спиной. Глупо. Мне некуда идти, кроме как туда, куда он меня поведет, а он это сделает.
– Не трогай меня!

– Сегодня я не в духе.
– Хранитель Времени приближается ко мне, одновременно теребя запонку своего костюма, сшитого на заказ и отделанного атласом королевского пурпурного цвета. Он разодет в пух и прах, одет скорее для эксцентричного светского мероприятия, чем для казни.
– Еще слишком рано для домогательств. Я еще не пил кофе.

Я пытаюсь увернуться от него.

Неудачно.

Он хватает меня за бицепс, отрывает от стены и тащит к открытой двери. Сердце колотится между ребер, как тяжелый басовый барабан. Я делаю все возможное, чтобы освободиться от его хватки, отчаянно пытаюсь вырваться.

– Нет!
– Он сжимает меня все сильнее и сильнее, оставляя синяки.
– Убери от меня свои руки!

Ник - Айзек?– стучит по стене рядом со мной.

– Ты чертов трус!
– Он взбешен, в ярости, совсем не похож на обычно спокойного и выдержанного мужчину, которого я узнала.
– Жалкий ублюдок! Нападаешь на кого-то беспомощного, потому что сам слабак. Тебе нужен я, ты, гребаный импотент!

Хранитель времени ничего не отвечает и продолжает тащить меня к дверному проему, а я спотыкаюсь о разбросанные книги.

Я упираюсь пятками в плитку, кожа горит. Тело извивается. Конечности молотят по воздуху.

Бесполезно.

Сегодня я умру.

Второй рукой он хватает меня за волосы, чтобы было удобнее.

У меня сжимаются легкие, кожу головы жжет, а желудок падает на стерильный пол. Я кричу.

– Ник!
– Ник ничем не может мне помочь. Инстинкт самосохранения берет верх над логикой и здравым смыслом.
– Нет, остановись, пожалуйста! Ник!

Протест Ника заканчивается последним сильным ударом по стене.

– Отлично! Забирай ее. Мне все равно. Это, блядь, не имеет значения.

Что-то внутри меня замирает. Увядает.

Какого черта?

– В бунтарстве нет ничего привлекательного, - растягивая слова, произносит мой похититель, демонстрируя удовлетворение, когда без труда перетаскивает меня через порог. Его голос повышается на октаву, и его слова доносятся до Ника через стену.
– Пусть это будет тебе уроком хорошего поведения, друг мой.

Дверь захлопывается, и я оказываюсь в коридоре.