Непознанный мир (цикл повестей)

Одним гигантским прыжком он пролетел над головою первой группы и рванулся вверх по одной из лестниц, давя лапами спускающихся. Его длинные лапы и спасли дворецкому жизнь – на такой скорости точно прицелиться было попросту невозможно.

Бартоломью не нужно было вспоминать, из какого именно туннеля он тогда вышел, ведь все они вели к одному-единственному, главному выходу на поверхность. Но не успел он достичь своей цели, как на полпути старика остановил звук знакомого голоса. Сектанты не прекращали стрельбу по нему, но теперь это Бартоломью мало волновало: он услышал отчаянные крики Аделаиды! Не понимая, как она могла сюда попасть, дворецкий вертел головой, пытаясь отыскать её в толпе сектантов внизу, но тут крики раздались снова, и Бартоломью понял, что они доносятся из «города». Но как ему теперь добраться туда? Если он прыгнет вниз, то разобьётся или будет пронзён сектантскими пулями. Что же делать?

Несколько пуль пробили породу совсем рядом с ним. Две другие подбили хрупкую лестницу, на которой он стоял. Бартоломью был на грани отчаянья. Но, к сожалению, ничего другого ему не оставалось, кроме как двумя скачками добраться до отверстия и скрыться в трубе туннеля.

Бартоломью помчался прочь. Появление Аделаиды обрушило все его планы, и теперь он бежал из подземного города не для того, чтобы выбраться на поверхность, а чтобы, добравшись до выхода, нырнуть в другой. Возможно, что он окажется где-нибудь у самой земли, и тогда можно будет попробовать прорваться сквозь вооружённую толпу и оказаться в городе. Это было очень опасно, но Бартоломью понимал, что иного пути у него нет.

Уже ближе к концу туннеля до его слуха донеслись странные звуки – как будто кто-то беспрерывно тянул одну и ту же ноту. И вот прямо перед ним вдруг оказался Процион. Они едва не столкнулись друг с другом. Не дав Бартоломью опомниться, Хранитель крикнул ему:

– Разворачивайся и беги назад! Мы вызвали помощь!

– Нужно спасти ещё одного! – в волнении сообщил Бартоломью. – Это наша кухарка. Она каким-то непонятным образом оказалась у них, и я не могу себе представить, зачем она им нужна!

– Ясно, – бросил Процион. – Мы поможем. А теперь – вперёд!

Двое псов бросились по туннелю. В смежном с ними туннеле мчался Аполлон, а в остальных – десятки душ драконов древней Англии, когда-то живших на этой земле, а после смерти поселившихся на Склоне Мира, где уже в своём загробном воплощении продолжили существовать в мире и радости. Являясь олицетворением Добра, драконы Склона Мира были чужды всякому Злу, и Зло их боялось. Но все они, включая Фаэтона, по-прежнему держали связь со своим предыдущим миром через камни Стоунхенджа. И лишь те, кто был посвящён в их тайны, знал, как вызвать их сюда, чтобы прибегнуть к их магической помощи в самые страшные времена, когда всё остальное на свете оказывалось бессильно перед наступающим Злом, – что и произошло, когда объединяющий в себе эти три мира – Склон Мира, параллельное королевство Гулсен и земную страну Великобританию Великий Фреммор, принял участие в делах Госпожи Судьбы, слугою которой он, обретя покой много веков назад, теперь и являлся. Первый слуга не мог допустить гибели Англии, ведь если бы страна погибла, контакт со Склоном Мира прервался бы навсегда, а королевство Гулсен неизбежно погибло бы вслед за королевством земным. Между этими двумя мирами всегда проходила невидимая нить взаимосвязи, и ввиду этого они были неотделимы друг от друга и связаны общей судьбою. И никто из простых смертных даже представить не смог бы, насколько хрупкой была эта нить и как легко можно её оборвать, если не обращать внимания на нарушение баланса в связи всех трёх миров. Любое отклонение с лёгкостью губит это творение Вселенной, ведь каждый из нас знает, как порою бывает нелегко сделать доброе дело или что-то сотворить своим трудом, зато очень легко можно сеять Зло и губить и разрушать то, что долго и кропотливо создавалось.

Бартоломью был счастлив, что теперь у него есть существенная поддержка, хоть пока что её и не видел. И лишь когда он вновь добрался до конца туннеля и страх всколыхнулся в нём с новой силой, бегущий позади Процион крикнул ему:

– Прыгай вперёд и ничего не бойся!

Полностью доверившись словам Хранителя (да и глупо было бы не довериться подобному существу), Бартоломью, не сбавляя скорости, прыгнул высоко в воздух. Под собой он на мгновенье увидел всю ту же толпу сектантов, размахивающих своим оружием, а затем почувствовал, что падает. Земля перевернулась и завертелась перед его глазами, и дворецкий подумал было, что всё кончено и сейчас он разобьётся, но тут он словно бы завис в воздухе. И обнаружил, что летит, окружённый серебристым сиянием. Он будто бы летел внутри серого облака. И тут увидел, что со всех сторон его окружали большие разноцветные драконы, стремительно летевшие вперёд с той же скоростью, что и он сам. Их было много, очень много, – наверное, около сотни, а, быть может, и больше, – и все они были прозрачными, так что можно было увидеть одного дракона через другого. Неужели это и есть магия Стоунхенджа? А он, получается, летит в одном из этих драконов, который каким-то чудесным образом удерживает его в своём прозрачном туманном теле.

Времени на удивление не было, и Бартоломью это отлично понимал. Он пытался разглядеть Аделаиду, так как его дракон пролетел уже середину подземного городского района. Справа и слева от него разноцветные драконы атаковывали заполонивших город сектантов, выпуская из пастей клубы дыма, который стелился по земле подобно газу, – причём каждый из дымных клубов был того же цвета, что и дракон, его выпустивший. Попавший под действие такого «газа» сектант тут же валился с ног, но, как заметил Бартоломью, вовсе не погибал, а просто-напросто засыпал. На некоторых из них драконы и вовсе не пускали дым, и Бартоломью предположил, что они действуют избирательно, не трогая тех, кто с самого начала не был заодно с «Божьими праведниками» и желал бы вернуться к своей прежней жизни.

Но что же это за драконы, похожие на разноцветных призраков, и извергающие из своего нутра не огонь, а сонный газ? Это было Бартоломью непонятно.

И тут он заметил Аделаиду. Группа сектантов, окружив её, бежала со своей пленницей в поисках укрытия. Словно зная, чего хочет дворецкий, его серебристо-серый дракон спикировал вниз и вытолкнул пса неведомой силой из своего тела.

Сектанты тут же бросились врассыпную, когда на них сверху прыгнула огромная чёрная собака. А перепуганная кухарка, не зная, что ещё может быть страшнее, чем то, что её похитили, едва не упала без чувств, когда увидела перед собою большого и страшного пса. Но Бартоломью успел предупредить её обморок.

– Это я, Аделаида, я, Бартоломью, не бойся меня, – успокоил он её. – Не спрашивай ни о чём, сейчас не время. Всё потом. Залезай, – и он подставил ей спину.

Перепуганная кухарка, пересилив свой страх, вскарабкалась на спину дворецкому. Бартоломью вскочил, и, предупредив Аделаиду держаться крепче, помчался обратно. С человеком на спине биться с сектантами он не мог, поэтому надеялся снова добраться до стены с туннелями, чтобы так же, как сэра Гиса, вынести Аделаиду в безопасное место.

На него беспрерывно нападали, уже, по-видимому, не боясь большого свирепого пса, и Бартоломью вынужден был отбиваться. Он раскидывал сектантов мощными ударами крепких лап прямо на бегу, в то же время стараясь не сбросить с себя Аделаиду, которая ни жива, ни мертва, сидела на его спине, прижавшись к ней всем телом и накрепко вцепившись в густую чёрную шерсть.

Его когти и зубы работали весьма эффективно, но дворецкий вовсе не ставил своей целью причинить какой-либо вред сектантам, ведь то были люди, совершенно ни в чём не повинные для того, чтобы их убивать. Их заставили воевать против Англии «Божьи праведники», затуманив им разум своим сектантским учением. Поэтому Бартоломью только лишь лишал их чувств или убирал со своего пути, раскидывая в стороны.

Повсюду развернулась настоящая битва. Множество разноцветных душ драконов, которым было нипочём любое оружие, быстрыми молниями мелькали повсюду, усыпляя сектантов, среди которых уже начиналась настоящая паника. Пытаясь укрыться в туннелях, они сбивали друг друга с лестниц, лезли на головы своим товарищам, только чтобы первыми добраться до отверстий, в результате чего большинство из них гибло, падая с огромной высоты вниз. Но и те, кто успевал добраться до спасительных укрытий, не могли спастись от драконов, которые, цепляясь за выступы стен и закрывая своим телом выход наружу, пускали сонный дым в туннели и усыпляли всех – даже тех, кто уже бежал по туннелям прочь, к главному выходу на поверхность.

Бартоломью был уже возле туннеля, ведущего в город, но понимал, что он не сгодится. Необходимо было пробраться сквозь толпы обезумевших сектантов в один из проёмов стены. Он уже достаточно отомстил врагам за своего хозяина, остальное дело – за драконами.

Ни Проциона, ни Аполлона не было видно – Бартоломью не видел пса с того момента, как оказался внутри серебристо-серого дракона. И очень за них волновался. Их же запросто могло убить шальной пулей. Однако времени на поиски у него не было. Нужно было как можно скорее доставить Аделаиду в безопасное место.