Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
Вдруг Бартоломью понял. Присмотревшись повнимательней, он увидел, что то место, где помещался город, было ни чем иным, как гигантской пещерой, и не одной – там, в дальней стене, которая едва виднелась где-то на «горизонте», мелькали огоньки. Их было очень много. Но на самом деле это были не огоньки, а всё те же входы-туннели в следующую пещеру. И, посмотрев по сторонам, Бартоломью увидел неподалёку от себя великое множество других туннелей, ведущих из этой пещеры. Так вот оно что: здесь помещался целый город, состоящий из десятков пещер, которые делили город подобно районам, и все они соединялись туннелями друг с другом и с
Бартоломью оскалился. Этого он уж точно не допустит!
Он огляделся. Туннели в скале соединялись друг с другом зигзагообразными лестницами, зафиксированными одним своим боком на стене. По ним можно было с лёгкостью перейти в любое из имеющихся отверстий. Бартоломью опасался, выдержит ли настолько хрупкое сооружение его вес, когда он будет спускаться. Но выбора не было, и он медленно и осторожно двинулся вниз по одной из них. Пока его никто не заметил – людей ни в одном из туннелей видно не было.
До земли было ещё довольно далеко и очень высоко, когда вдруг позади себя Бартоломью услышал истошный мужской крик. Осторожно обернувшись, он увидел, что ярусом выше на него с ужасом смотрит мужчина в длинной золотой мантии. Мужчина держал в руках пистолет. Заметив, что пёс обернулся, он вскинул пистолет, целя Бартоломью в голову. Дворецкий зарычал, и обнаружил, что здесь, в огромной пещере, очень сильное эхо. Оно и напугало сектанта. Рык, усиленный в несколько раз, заставил его вздрогнуть, потерять равновесие и рухнуть вниз, прямо на Бартоломью, который тут же поймал его в свою пасть поперёк туловища. Пистолет сектант выронил, когда упал.
С трудом удерживая человеческое тело в своих клыках, Бартоломью вновь предупредительно зарычал, а затем швырнул сектанта себе под лапы и придавил его ими. Человек в золотой мантии трясся мелкой дрожью, но его взгляд был лишён всякого ужаса. Он смело и с вызовом глядел в глаза подмявшему его под себя огромному чёрному псу, и дворецкий подумал, что чем ближе он будет продвигаться к своей цели, тем меньше его будут бояться. «Божьи праведники» ведь не такие уж и трусы, особенно при оружии. Поэтому он сказал своей «добыче»:
– Я вижу, ты меня не боишься, сектант. Тому пример то, что ты пытался убить меня. Но, увы, твоей мечте не суждено сбыться. Я пришёл не за вами, а за своим хозяином, герцогом Гисом Флетчером. И я отпущу тебя целым и невредимым, если ты скажешь, в какой из ваших подземных пещер можно найти его.
– Ничего я тебе не скажу, псина! – мгновенно расхохотался сектант, правда, по-прежнему дрожа, как осиновый лист. – А если и скажу, ты всё равно убьёшь меня. Так какая мне от этого выгода?
Бартоломью наклонил к нему голову и тихо, с расстановкой, произнёс:
– Послушай, будет намного лучше, если ты будешь
сотрудничать со мной. Я никогда не убивал людей, и не посмею этого сделать и сейчас, даже если ты меня к этому вынудишь. Я знаю, ты был сектантом не всегда. До тех пор, пока ты не повстречал, так же, как и мой хозяин, «Божьих праведников», ты был совершенно обычным, нормальным человеком. У тебя была работа, дом, семья, даже, может быть, дети… Но ты всё продал и всех предал ради того, чтобы стать тем, кем тебя сделали они. И я знаю, что ты в глубине души хочешь вернуться. Вернуться на поверхность, назад, к своей семье, назад к настоящей жизни. Ты ведь этого хочешь, я прав?Бартоломью умолк, давая время сектанту подумать над вышесказанным. С минуту они глядели друг другу в глаза, затем сектант опустил взор, не в силах вынести больше этого взгляда, взгляда не собачьих, а человеческих глаз, в которых отражалась настоящая человеческая душа, и осторожно спросил большого чёрного пса:
– Ты… не мутант? Я увидел что-то в твоих глазах. Что-то, что говорит мне, что ты пришёл не отсюда.
Бартоломью улыбнулся.
– Нет, я не отсюда. Я – с поверхности. И на самом деле я не собака. Я человек.
– Это хорошо… – выдохнул сектант. – Наши мутанты не умеют разговаривать, ведь они не смешиваются с нами, пока мы живём тут. Они животные в чистом виде и намного крупнее тебя. Мы живём здесь уже четверть века и научились с ними бороться, чтобы они не захватили наши пещеры. Их очень много вокруг, они живут ещё ниже, чем мы, и время от времени выходят из своего уровня на наш в поисках пропитания и территории, прорывая ходы. И во много раз страшнее, чем ты… Но… но как ты стал таким? Ты оборотень?
– Нет, я не оборотень. Облик пса мне дали Хранители Гулсена, – пояснил Бартоломью.
– Хранители Гулсена? – переспросил сектант. – Никогда о таких не слышал.
– Так ты будешь сотрудничать со мною, или как? – решил всё расставить на свои места Бартоломью, предостерегающе заворчав для порядка.
– Знаешь, ты прав, – сознался сектант. – Я… я был таким глупым, не ценил того, что у меня было, постоянно хотел большего… Власти, денег… Вот и стал «Праведником». Я расскажу тебе всё, что знаю, но взамен пообещай мне, что выведешь меня отсюда.
– Обещаю, – кивнул Бартоломью, отпуская его. Сектант поднялся.
– Благодарю, – поклонился он псу. – Позволь узнать, как тебя зовут и кто ты на самом деле?
– Меня зовут Бартоломью, – представился старик. – Я – дворецкий герцога Гиса, которого похитили ваши люди. Поэтому я и прибыл сюда, чтобы найти его и вернуться домой. Пока я жив, я буду бороться. И очень боюсь сейчас, что пришёл слишком поздно, и моего хозяина уже нет в живых…
– Не бойтесь, Бартоломью, – утешил его сектант. – Они не убивают своих жертв. Кстати, меня зовут Руфус.
– Что ты хочешь этим сказать? – ужаснулся Бартоломью. – Что мой хозяин – не жертва, а союзник? Он что, стал сектантом?
– Именно, – ответил Руфус.
– Но зачем тогда было его похищать? – вскричал запутавшийся дворецкий.
– А каким образом они его похитили? – поинтересовался Руфус.
– На воздушном шаре, – ответил Бартоломью.
– Тогда всё ясно, – подытожил сектант. – Они не похищали его, а просто-напросто забрали, – так же, как такси забирает пассажира. Ваш хозяин, видимо, специально для этого их вызвал по телефону.