Неправильный разведчик Забабашкин

Фюрер закрыл глаза. Злость буквально разрывала его на части. Он готов был рвать и метать!

Через десять секунд ему всё же удалось взять себя в руки.

— Всех врачей, кто допустил этого матроса к службе на флоте, немедленно арестовать! — рявкнул он.

— Гестапо уже работает в этом направлении, — не раздумывая, произнёс Мюллер.

Гитлер на его слова не отреагировал, а продолжил смотреть на начальника Абвера.

— Так что вы скажете, Франц, насчёт завтрашних похорон. Может быть, имеет смысл сократить масштаб этого мероприятия?

— Мой фюрер, зачем? — удивлённо поднял брови Канарис. — Если никаких диверсантов нет, то к чему показывать всему миру, что мы чего-то боимся? Наоборот, мы должны показать солидарность и готовность к дальнейшей борьбе. Подумайте сами, как прекрасно всё это будет выглядеть в мировой прессе. Все мы — руководители Третьего рейха, под вашим предводительством — предводительством нашего фюрера, сплотившись, провожаем своего боевого соратника. Он ушёл, но мы не сломлены. Церемония должна быть максимально помпезной, а речи, произнесённые на ней, должны быть яркие и воодушевляющие. Мы должны показать, что смерть одного из нас ничего не значит, ибо наша цель священна. Фотографии и киноплёнки с похорон должны быть максимально распространены! И увидев их, увидев, какую силу, какую мощь представляет собой Германия, весь мир вздрогнет, поняв, что нас не может сломить даже смерть!

Гитлер согласно затряс головой. Ему понравилась пафосная идея. Пропаганда всегда заботила его. Он понимал, что без воодушевляющих речей и щедро данных обещаний одурманить толпу и держать её в тонусе невозможно. И предстоящие похороны были хорошим поводом, чтобы в очередной раз заявить о себе и показаться перед толпой.

В задумчивости подойдя к столу, на котором лежала карта, он произнёс: — Вы в очередной раз правы, мой дорогой Франц. Но хочу вас огорчить — на похоронах вы присутствовать не будете! Вы посетите могилу рейхсфюрера чуть позже! Думаю, он как службист вас бы прекрасно понял и против бы не был.

— Но почему, мой фюрер? — изо всех сил стараясь не закричать от восторга, сделал удивлённое лицо начальник Абвера. — Неужели я в чём-то провинился и попадаю в опалу?!

— Отнюдь. Наоборот — вы молодец. Просто вы должны быть, — Гитлер взял в руки указку и ткнул ей в карту, — во Франции. Кажется, именно туда вы собирались лететь, чтобы заняться их подпольем?

— Конечно, мой фюрер. Но вы считаете, что времени ждать нет?

— Разумеется — нет! Они должны ответить за нападение на наших матросов, и я развязываю вам руки. Вы будете наделены максимальными полномочиями и на время станете вторым человеком в рейхе! Летите туда и найдите мне всех зачинщиков. Когда вы намерены вылететь?

— Мой фюрер, если вы считаете, что дело безотлагательное, то я вылетаю туда немедленно. Думаю, через час, максимум — два, я буду уже в воздухе! Поверьте, мой фюрер, я жду этого момента всей своей душой, — вновь чуть не закричав от радости, произнёс адмирал Канарис.

Являясь таким же конченным мерзавцем и преступником, как и другие высшие руководители Германии того времени, дураком он не был. Обладая всей полнотой информации, которую максимально скрыл от других спецслужб, он понимал и отдавал себе отчёт, что после попадания Забабашки в рейх, дни этого самого рейха стали сочтены.

«Так почему бы не ускорить процесс падения рейха, чтобы его агония была не такой долгой, и при ней погибло не так много людей», — подумал начальник Абвера в тот момент, как только узнал о смерти Гиммлера.

В том, что всё это дело рук прибывшего из СССР убийцы-ликвидатора, Канарис ни разу не сомневался. И расстрел экипажа крейсера, и убийство Гиммлера, и взрыв того самого обречённого корабля — всё это были звенья одной цепи, которую держал в своих руках кровавый русский. Чем именно этому явно маньяку не угодил «Адмирал Шеер», глава Абвера, конечно, не знал, но уже после первого отстрела матросов он догадывался, что раз Забабашка вцепился в жертву, то уже не отпустит. Так оно и произошло — кровавый подросток таки выследил спешно спрятанный Кригсмарине крейсер и, в конце концов, его изощрённо уничтожил, изуверски уронив на него самолёт.

Канарис понимал, что аппетиты у снайпера-диверсанта растут с каждой новой операцией. И в день, когда стали назначать похороны бывшего руководителя СС, адмирал понял, что у него есть шанс использовать это в своих далеко не бескорыстных целях. Он намеревался стать новым фюрером Германии и повести её немного по другому пути. Каким именно будет этот путь, пока говорить было рано. Но учитывая связь Канариса с Британией и британской разведкой, можно легко было угадать вектор будущей политики.

Однако могло всё это быть осуществлено, только если текущее руководство рейха отойдёт в сторону, исчезнув из мира живых. У Канариса не было никаких сомнений, что никто из бонз самостоятельно писать прошение об отставке не будет. Они слишком высоко взлетели, чтобы так просто уйти. Но сейчас, когда в игру вступил русский, адмирал понял, что ему подобные прошения от руководителей Германии и вовсе не нужны.

«Забабаха сам всё решит, после чего отбудет в свой Союз, а Германией будет руководить другой человек».

В своих размышлениях, под другим человеком, адмирал, разумеется, подразумевал себя.

Но до этого момента ещё нужно было дожить.

Прикидывая в уме дальнейшие шаги и не переставая напоминать Гитлеру, что похороны должны быть многолюдны и открыты (иначе как снайпер сумеет добраться до своей цели?), начальник Абвера терзался только одним вопросом: «Как в предстоящей бойне выжить самому, если сумасшедший снайпер, закусив удила, начнёт отстреливать всех подряд?»

По своему статусу Канарис при любых раскладах должен был быть на похоронах рейхсфюрера СС. Но появление там означало подвергать себя серьёзной опасности. Был шанс, что если всё пойдёт так, как задумал адмирал, и русский на похороны придёт, то свою порцию свинца он тоже может получить, как и другие руководители рейха.

Разумеется, он стал думать, как от этой церемонии можно ускользнуть. Последние дни он всеми силами старался придумать какое-нибудь правдоподобное алиби, которое дало бы ему официальный повод избежать этого мероприятия.

Сейчас же Гитлер, отправляя начальника Абвера на борьбу с мнимым подпольем, сам обеспечил тому то самое вожделенное алиби. Более того, дав адмиралу дополнительные полномочия, он, фактически, показал всем немцам, что ему доверяет и считает своим верным соратником.

«Всё это может очень пригодиться, когда начнётся борьба за власть после крайне вероятной смерти фюрера в самое ближайшее время, — думал Канарис, спеша из резиденции фюрера прямиком в аэропорт. — Ну а пока Франция, куда кровавый Забабашка точно не сможет дотянуться. Во всяком случае пока».

Глава 21 Тот, кто это сделал

Москва. Кремль

Приемная Сталина в Кремле была воплощением строгой и великой эпохи. Высокие потолки с лепниной, большая люстра, громоздкий шкаф и массивный дубовый стол, за которым читал очередной лист с напечатанным на нём текстом верный помощник товарища Сталина — Александр Николаевич Поскрёбышев. Его движения были скупы, но точны: он бегло просмотрел документ, сделал короткую пометку и, не глядя отложив его в сторону, принялся читать новый. Этот человек, чья роль заключалась в фильтрации потока людей и информации, излучал холодную собранность.