Нерозначники

"А-ага, здоровая... Копыто вот болит... Немного, правда... да нет, уже проходит..."

А что с ним? Ну-ка, покажи. Ну, небольшая ранка есть. До свадьбы заживёт. А подковки хорошие, ла д ные.

"Да всё хорошо, это я так, вопче... Вот Сердышке здорово досталось!.."

Что-то случилось? Усталая ты какая-то.

"Ой, ушомкалась вопче! Вчера столько всего было! Мы волков побили! Я одному так вопче хорошо звезданула!.. Он от меня кубарем полетел. А ещё я вчера Ласточку видела, долго она не приходила".

Волков, говоришь? Ты ничего не путаешь?

"Волки, конечно! Как я могу спутать?!"

Странно... Мираш Малешот выгнал же всех волков. И что, напали?

"Ну конечно. Я же говорю: одному копытом ка-ак!.."

Ну-ка, расскажи подробней. Ласточка -- это которая лошадушка пасечника Степана?

"Ага. Эта мы сильно дружим. Утром Ласточка пришла, я её давно не видела. Привезла воз сена мне... Хорошее сено -- и конь не валялся..."

Коза Кукуша как-то странно посмотрела...

..."Ну, нам, нам -- поправилась Белянка.
– - И овсянки нам... Потом мы пошли в гости на Главный кордон к егерю Фёдору. Там он подкормки в лесу делает. Я всамделе обиделась сначала-то, хотя я не жадная до фуражу. Ну, вопче... да нет, не жалко! Мне питаться хорошо надо... Что я говорю! Елим меня и так хорошо кормит. Ну, нас, нас, Кукушенька. Правда, мы мало этим летом сена накосили и овса тоже мало... Может не хватить..."

Хватит еды, Белянушка, хватит. Степан много припас. Если что, с Елимом поделится.

"Да-а? А я у Ласточки спросила, сколько у них сена и овса, а она молчит..."

Белянушка, ты про волков выдумала? Скажи честно?

"Выдумала, как же! Напали они, домой шла я когда. Мы подкормки разложили, и Ласточка со Степаном, и Фёдор к Михеичу на Гилеву заимку пошли. А мы отказались вопче. Мы с Михеичем сейчас не дружим. Злой он. Тут ещё погода на мороз собираться стала, и Елим говорит: боюсь Белянку поморозить. Вот... Да, Кукушенька, Елим так и сказал! Не надо на меня так смотреть!.. Вот. Домой, значит, пошли... Ой, я же про лося не рассказала! Видели, ага... Смешной такой! Я всегда смеюсь, лосей вижу когда. Как они такую тяжесть на голове носют?! И за ветки, наверно, цепляются. Говорят, они кору едят. Бедне-енькие..."

Белянка вдруг загрустила.

"Я ведь во всём виновата. Чувствовала, что мороз сильный будет, а голодных много. Мне страшно стало. Ну, я и кричала на подкормках, чтоб на кормёжку собирались. Елим эту мою привычку знает -- не отдёргивал. А я думаю... я думаю: это я во всём виновата, накликала волков", -- Белянка и вовсе понурилась, опустила голову, и её смешная чёлка веером рассыпалась по лбу, путаясь в длинных ресницах. Глаза потухли, тронулись поволокой.

Не казни, Белянушка, себя. Волки не поэтому появились. Тут что-то другое...

"А-ага, "другое"! Чуть всех не погубила!
– - всхлипывая, простонала кареглазая.
– - Главное, что Елим меня ни разу не упрекнул! Вопче ни разу! Я не знаю..." -- Белянка с отчаяньем мотнула головой и отвернулась. Молчит и пришлёпывает плачущими губами, да судорожно сглатывает.

Белянушка, не плачь, поспи, не мучь себя.

Кареглазая разом встрепенулась, вскинула мордаху, разбрасывая скорые слезинки.

"Не буду больше. Я первая волков почуяла. Смутно, конечно, сперва. Думала, ошиблась: так, то пропадёт, то опять -- слабый дух, вроде волчий который. Сердыш вперёд убежал, я на него смотрю: чует он -- нет, спереди всё-таки тянуло. А он хоть бы что: бежит себе, хвостом виляет и головой в снег тычется. Всё лицо в снегу, а главного не чует. С Сердыша, вопче, следопыт никудышный. Вот Оляпка, она -- да! Елим её завсегда хвалит. Женьшень, говорит, а не собака. Она у нас умница. Вот Оляпка дома осталась. Зато Сердышка у нас сильный! Он даже санки тянуть может. Небольшие, правда, не как у меня, но -- всё-таки. У него даже упряжка есть. А злой когда -- вопче! Он так с волками бился!

Вот. А потом, значит, запах всё сильней и сильней -- распознала волчий противный дух. А Сердыш -- нет, конечно. Убежал далеко вперёд, улёгся на дороге и лёд на лапах между пальцами скусывает. И даже ухом не ведёт. Ну, я и закричала. Сердыш как вскочит! Ухи навострил, носом всяко водит, по сторонам оглядывается и понять ничего не может. Елим почувствовал, что я тревожно кричу, по бокам меня гладит, успокаивает, ласковые слова говорит. А я не могу в себя прийти, и всё тут. Вопче разволновалась сильно, трясусь вся, сердце в груди так и колотится. Ноги вопче идти не хотят. Сердыш наконец почуял... А тут... они и вышли... страшные... Они..."

Всё, Белянушка! Всё! Не говори ничего больше. Ты уж совсем растревож и лась, дрожишь вся. Ложись, карюха, спи, хорошая, не надо, не рассказывай. Сер д це-то как понесло! Ох и молотит! Сейчас, сейчас, всё хорошо будет. Потерпи...