Нерозначники

Маха-росомаха больше других от музея Лемы в восторг пришла. Сразу к Киту с расспросами прилипла, про всю историю ей знать захотелось. А тот и рад стараться, и всё помощницу свою нахваливает.

Мираш тут же, рядышком, толкошится, от Ма-Мара ни на шаг не отходит и отдёргивает всё время: мол, пора бы уже и честь знать. А тот отчего-то загадками отнекивается. Обнадёжил Мираша, что через короткое время и звания от гостей не будет. Потом и впрямь отлучился ненадолго и украдкой какой-то порошок в ликсир лесовиншам подсыпал.

Порошок самый что ни есть действенный оказался. Только все сели за стол и за хозяйку Лему выпили, нахваливая её зеркальную комнату и музей, сразу же лесовинш на куски разорвало... Всех в один момент.

Зла тут, конечно, никакого нет, потому как через какой-то час каждая лесовинша у себя дома очнётся. И никто даже хворать не будет. А вершам радость. Вздохнули они облегчённо, скоренько вильховку прихватили и из дому выбрались.

Только вышли, Мираш уже торопит:

– - Давай-давай, разматывай скорей!

А Киту что -- делов-то... За один конец ухватился, тряхнул, вильховка и расправилась по воздуху, будто тропинка по-над снежком колышется, а не касается, даром что низко зависла.

Старая, верно, полётница, прохудилась: по полотну кое-где прорехи зияют, да и окантовка вся истрепалась, кудельной бахромой свисает.

– - Давненько я её не доставал для-ради-то...
– - поскрёб затылок Кит.
– - Мне-то она не больно нужна, у меня Лема есть... На ней езжу.

– - Человечка-то выдержит?
– - засомневался Ма-Мар.

– - Старая, конечно, да уж, поди, выдюжит...

Мираш вовсе понурился, а что поделаешь, если другой вильховки у Кита нет, да и время уж давно вышло.

Хоть и темно ещё и до рассвета долгонько, а вершам хорошо видать, и Киту всё в округе приметно. На небо влезли, летят -- милое дело: простор! ширь! красота вокруг! Не то, что в лесу зазря петлять, деревья огибать, препятства разные -- хлопотно это, опять же в скорости потеря. А тут, на небесах, без помех и заторов -- правь, не заглядывайся. А скорость? О! По правде говоря, если вильховку на пределе понукать, то можно Землю в какой-то час облететь. Так-то.

Ну да Кит хоть и не сильно разгонялся, а скоренько они стожок, Важенкой намётанный, заприметили.

Кит погордился, конечно.

– - Вот Лема какая у меня умница-разумница. Догадалась... Ишь, в какую пуховину вашего человечка упрятала!
– - с довольства крякнул он.
– - Я её научил... Теперь уж нипошто не замёрзнет. Да он там, небось, спарился, бедолага... Как есть от жары мается...

Мираш успокоился чуть, а всё равно с тревогой на иглицу смотрит.

Тут уж Кит разволновался.

– - Что-то не вижу Лемушку мою. Чего не встречает? Не видите Сыромашку-то? Неужто...

Возле стожка приземлились, Кит и забегал вокруг. Разволновался не на шутку, Лему кличет срывающимся голосом. Догадался, конечно, а к стожку близко не подходит. Всё-таки надеется, что отыщется помощница его верная. Выйдет из-за деревьев, волоча за собой хвост свой приметный, кинется на грудь и будет захлёбываясь рассказывать, как чутко призор вела. Она ведь всегда такая, Лемка-то, и так болтушка справная, а если после какой-нибудь отлучки возвернётся, и не переслушаешь её.

– - Лемушка... Сыромашка...
– - пошёл Кит к иглице.

– - Как же ты так... ведь знала же... знала...

Верши тоже всё поняли. Им-то вроде даже и в радость, потому как смекнули, что Лема Илью придержала.

– - Не переживай, Кит, -- подступился Ма-Мар.
– - Другую помощницу себе найдёшь...

Кит полыхнул на него ненавистным взглядом и давай яростно иглицу рушить. Охапки из стожка выхватывает и позади себя откидывает, а сам, будто для самого себя, сквозь зубы шипит:

– - Знаю, кто во всём виноват!.. Явились тут для-ради-то!..

Верши и не перечат, тоже взялись помогать. Вместе и разметали стожок скоренько. Так-то и до Ильи добрались.

Спит Илья вовсе безмятежно. Руку под голову подложил и что-то там хорошее во сне видит. Улыбается немножко, лицо спокойное и скрасна чуть. Видно, иглица студу не пустила, а в тепле и сны добрые подоспели. Собрались в табунок смешливый, шумят, галдят! А всем сразу нельзя, потому в очередь выстроились, ждут, когда Лема позовёт.

И с Лемой всё в порядке. Вон она всеми делами заправляет в организме Ильи. Заняла местечко, где живика-коренница пребывать должна, и не пускает хозяйку. А та и не в обиде, по органам уже живенько куролесит, и словно ярче стала.

Лема-живика засверкала, переливаясь, замигала приветственно. Увидела, конечно, даром что укупорка чужая.

– - Смотри-ка, Лемка, вот она!
– - радостно закричал Кит.
– - Целёхонькая! Надо же, и не съела её человечья душа! Вот те раз! Вы вот верши -- бывает разве такое?

А те только плечами пожимают: мол, сами удивляемся, впервые видим.

– - Может, человек хороший, -- додумал Ма-Мар.
– - Не янька, не эгоист какой.

Да и то сказать, случай редкостный произошёл. На что уж Ма-Мар старожитный, но и он растерялся. Ну да от человеческой живики загадок многонько исходит. Иной раз такую штуку выкинет -- ломай потом голову. И из верховных никто не растолкует.

Кит с вершами развеселились, а про то не замечают, что позади них Стыня объявилась. Тоже, слышь-ка, обрадовалась -- своя у неё радость, понимаешь, -- засуетилась, хихикает в ладонь -- и вот уже потянула щупала свои ледовитые, наползает Илье на ноги.

– - Он же замёрзнет сейчас!
– - вдруг опомнился Мираш.
– - Спешить надо!

Ма-Мар тоже спопахнулся, слово весёлое пополам перекусил. Разом они Илью ухватили и на вильховку потащили. Кит, правда, отчего-то разволновался, с мольбой смотрит.

– - А Лемка, как же?
– - растерянно спрашивает.
– - Лемушка-то?..

– - Да не пропадёт твоя белка, -- отмахнулся Ма-Мар.
– - Вот Илья в себя придёт, и увидитесь.

– - Ну да, ну да, -- закивал головой Кит, -- а вдруг человечья живика... того... передумает?..

– - Да что она передумает...
– - нацепил улыбу Ма-Мар, а сам не знает, что сказать.
– - Если уж раньше... Ты вот что... опусти-ка вильховку пониже. Что она так задралась?

– - Ну да, ну да, -- засуетился Кит и хотел уж было тропинку осадить, и вдруг замялся, заёрзал на месте и... весело и беспечно сказанул: