Несокрушимо

Генри смотрел прямо на меня. Слушал меня. Заставлял меня чувствовать, что меня слышат и понимают. К тому же он был умным, увлечённым своим делом и, честно говоря, невероятно привлекательным. Как я раньше этого не замечала? Он был чем-то средним между суровым охотником и сексуальным профессором: идеально чувствовал себя в джинсах и ботинках, с грязью на руках, но при этом был интеллигентным, красноречивым и чутким. Я чуть не умерла, когда он сказал мне дать вину согреться на языке — вероятно, это была обычная фраза в винодельческой индустрии, но она заставила меня почувствовать жар во всём теле.

Интересно, что он думает обо мне? Находит ли он меня привлекательной?

Боже, это была такая детская мысль — «Ты мне нравишься? Да или нет?», но я должна признать, что часть меня надеялась, что да, даже если из этого ничего не выйдет. Прошло уже много времени с тех пор, как я чувствовала себя красивой в чьих-то глазах.

— Что в этом такого смешного? — спросила Эйприл. — Генри очень красивый.

— Это правда, — осторожно согласилась я.

— И он отличный парень. К тому же вы оба через многое прошли.

— Вот именно, — сказала я. — Слишком рано даже думать о том, чтобы… двигаться дальше. Мой развод только-только завершился.

— Это, кажется, не мешает Бретту, — сухо заметила Эйприл. — Я и не говорю, что тебе нужно выйти за Генри замуж. Просто узнай его лучше, особенно если ты переезжаешь сюда. Будь его другом. В этом же нет ничего плохого?

— Нет, — признала я.

— Вот и всё, что я имела в виду.

Мы поднялись по ступеням крыльца, и я вспомнила, что Генри сказал мне прошлой ночью: «Я могу уступить женщине.»

Я поёжилась, закутываясь в его куртку. Он не сказал это с каким-то подтекстом или даже флиртом, но что-то в самих словах или, может быть, в его тихой, серьёзной манере произнести их, заставило меня почувствовать дрожь глубоко внутри.

И, конечно, Эйприл не всё себе придумала — в винодельне действительно был момент, когда я подумала, что Генри, возможно, собирается меня поцеловать. И что ещё более странно, я даже надеялась, что он это сделает, хотя не думаю, что была к этому готова. Да и что-то подсказывало мне, что он тоже не был готов.

Но я этого хотела.

Чёрт, да, я этого хотела.

Дом был наполнен шумом и хаосом — все уже собрались, стол в столовой ломился от блюд, рождественские песни звучали из беспроводных колонок, в камине ярко пылал огонь, пятеро детей бегали кругами, а настроение у всех было отличное. Я была так рада видеть, как Китон и Уитни весело проводят время, что меня даже не волновало, что их ужин, скорее всего, будет состоять из печенья, шоколада и леденцов.

Взрослые наливали себе напитки, наполняли тарелки и рассаживались в большой комнате, пристроенной к дому сзади, болтая, смеясь и делясь новостями. Быть снова окружённой семьёй было так приятно, что у меня едва не перехватило горло.

Сев с тарелкой на диван, я поговорила с Мег и Ноа об их благотворительном проекте. Они предложили мне присоединиться, учитывая мой прошлый опыт работы с фондами и мероприятиями по сбору средств. У бара я обсудила с Маком школы, куда пойдут мои дети, узнала его мнение об администраторах и учителях. Вернувшись в большую комнату, я подсела к отцу, чтобы поговорить о том, в каких районах стоит искать дом, какие там цены и налоги, стоит ли нанимать риелтора или попробовать справиться самой. Хлоя спросила, смогу ли я помочь в дегустационном зале на следующей неделе, так как гостиница будет заполнена, а часть сотрудников в отпуске. Я с радостью согласилась.

Аппетит у меня был отличный, и я вернулась за стол, чтобы взять добавку десерта, когда услышала стук в дверь. У меня кольнуло в животе, и я быстро проверила свитер на наличие пятен, а потом потерла губы, надеясь, что на них всё ещё осталась хоть капля цвета. Поставив тарелку в сторону, я пошла открывать.

Когда я открыла дверь, я не была готова к тому, как отреагирует моё тело. Генри стоял передо мной, свежевыбритый, аккуратно причёсанный, в тёмном шерстяном пальто и с бутылкой вина в руках. Мои щеки залились румянцем, а пульс взлетел.

— Привет, — сказал он, его дыхание клубилось в холодном воздухе.

— Привет. Заходи, — я отошла, чтобы он мог войти, и почувствовала аромат его одеколона, когда он прошёл мимо. Мои «женские» мышцы, долгое время пребывавшие в спячке, вдруг сжались. — Повесить твоё пальто? Обещаю вернуть, вместе с твоей другой курткой, когда будешь уходить.

— Конечно. — Он стряхнул снег с ботинок и протянул мне бутылку. — Это тебе.

— Спасибо. — Поставив бутылку на столик в прихожей, я повесила его пальто в шкаф и обернулась к нему. На нём был тонкий угольно-серый свитер поверх тёмно-синей рубашки и тёмные джинсы. — Ты выглядишь здорово.

— Спасибо. Я подумал, что в этот раз надену рубашку без дырок. Попробую не выглядеть как голодный студент. — Он взглянул на мой свитер, обтягивающие джинсы и сапоги на высоком каблуке. — Ты тоже выглядишь отлично.

— Спасибо. — Взяв бутылку, я кивнула в сторону задней части дома, откуда доносился шум. — Готов?

— У меня есть выбор?

Улыбнувшись, я взяла его под руку.

— Нет. Но я буду рядом, обещаю, всё будет отлично. Пойдём.

Если Генри и нервничал, заходя в комнату, полную людей, то он этого не показывал. Конечно, это были только мои родственники и их вторые половинки, и все знали, что не стоит говорить о Рене или о чём-то ещё, что могло бы заставить его чувствовать себя некомфортно. Он выглядел абсолютно своим, общаясь с Маком, смеясь с Хлоей над каким-то самодовольным знатоком вина, который на прошлой неделе посещал винодельню и раздавал советы, и обсуждая с Оливером прогресс в строительстве ликеро-водочного завода. Он съел три полные тарелки еды, как будто не ел нормальной еды целую вечность.

Позже он присоединился ко мне, Хлое и Оливеру, Маку и Фрэнни и всем пятерым детям в игре. Я была удивлена, как легко он взаимодействовал и с девочками Мака, и с моими детьми. Казалось, ему действительно нравилось играть, и он старался рассмешить их. Я задумалась, хотел ли он когда-нибудь иметь детей.

После игры, пока он пил кофе с моим отцом, смешанный с ирландским виски и покрытый сливками, и обсуждал предстоящий сезон роста винограда, я помогала матери и Эйприл убирать кухню. К этому времени Мак и Фрэнни уже увезли своих детей домой, мои дети разошлись по спальням, а Мег и Ноа исчезли, даже не попрощавшись.

— Они, наверное, уже пять раз успели переспать, — прошептала Эйприл, пока мы перекладывали остатки еды в пластиковые контейнеры.

Я застонала.

— Перестань. Это была пытка смотреть на них весь вечер. Они едва могут держать руки при себе.

— Знаю. А ты бы слышала её рассказы о сексе, — покачала головой Эйприл. — Это просто безумие. Такое, где в ход идут наручники.

— Я слышала кое-что, — я быстро оглянулась на маму, чтобы убедиться, что она нас не слышит. — Честно говоря, я даже немного завидую. У меня такого никогда не было. А у тебя?