Несокрушимо

Я залпом допил виски и поставил пустой стакан на бар.

— Можно ещё один? — обратился я к бармену, ослабляя узел галстука.

Сильвия рассмеялась.

— Это из-за того, что придётся провести больше времени со мной?

Это действительно заставило меня чуть улыбнуться.

— Ты даже не представляешь.

Сильвия и я практически весь вечер провели в укромном уголке бара. Иногда кто-то из нас вставал, я приносил тарелки с едой, она проверяла детей, но в основном мы сидели на двух табуретах в конце стойки, потягивали виски и вино, притворяясь, что мы единственные люди в комнате, а может, и в мире.

Мы много говорили о винограднике, предстоящем сезоне, о том, что происходит на винодельне зимой. Обсуждали винодельни, которые она посещала в Калифорнии и Европе. Оказалось, что мы оба были в некоторых одних и тех же местах на севере Франции, и я рассказал ей, как адаптировал некоторые техники, которым научился, работая там во время сбора урожая. Она слушала внимательно, задавала умные вопросы, и я знал, что она быстро учится.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы работать в винодельческой отрасли после колледжа? — спросил я.

— Тогда — нет, — ответила она, закручивая вино в бокале. — Я собиралась стать фотожурналистом.

— Правда?

— Я хотела путешествовать по миру и рассказывать истории через фотографии, — торжественно произнесла она, делая широкий жест рукой.

Я сделал глоток виски.

— Что случилось?

Она вздохнула.

— Я вышла замуж. Родила детей. Я не жалею, потому что мои дети — лучшее, что случилось со мной, но иногда я скучаю по тому чувству, когда ты создаёшь что-то творческое.

— Ты всё ещё снимаешь?

— Сейчас почти нет. Не творческие вещи, во всяком случае. В основном, это были фотографии для соцсетей, чтобы все продолжали думать, что моя жизнь идеальна. — Она покачала головой. — Такая глупость.

Я видел её фотографии в соцсетях — они действительно создавали иллюзию сказочной жизни. Но у неё был талант находить красоту.

— Тебе стоит вернуться к этому. Даже просто ради творчества.

Она улыбнулась и мягко засмеялась.

— Спасибо. Может, и правда.

Время летело незаметно, и чем больше я разговаривал с ней, тем сильнее меня к ней тянуло. Но Сильвия не из тех, кто откровенно флиртует, а я старался держать свои слова в рамках приличий, хотя мысли ускользали в другом направлении. Её нога случайно коснулась моей раз или два, и это чуть не выбило меня из колеи, но в целом наш разговор и поведение оставались совершенно невинными.

Поэтому, когда вечеринка начала подходить к концу, и бар собирались закрывать, я был более чем удивлён, когда она предложила:

— Хочешь зайти ко мне домой на ещё один бокал?

— А как же дети? Ты же должна их уложить? — спросил я.

— Да, но потом мне нужно будет дождаться, пока они уснут, чтобы сыграть Санту, — сказала она, сдерживая зевок. — Если только я не усну сама.

— А моя задача — проследить, чтобы ты не заснула?

— Именно. И ещё помочь принести тяжёлые коробки из гаража, — засмеялась она, сжимая мой бицепс сквозь пиджак. — Мне нужны эти мышцы. У меня своих нет.

— Скоро появятся, помнишь? — сказал я, чувствуя, как становится жарко от её прикосновения. — Ты же собираешься в спортзал.

— Верно. — Она кивнула с вызовом. — Стать сильнее — это моя цель номер один на следующий год.

— А номер два? — спросил я.

Она задумалась на секунду.

— Научиться быть счастливой самой по себе. Но мне кажется, они связаны, понимаешь? Мне нужна будет сила — физическая и эмоциональная, чтобы начать сначала.

Я медленно кивнул.

— Это правда.

— А у тебя? — спросила она, вставая. — У тебя есть какие-нибудь цели?

— Я не особо увлекаюсь такими вещами.

— Ну, а я да. И у меня есть одна для тебя.

Она подняла подбородок.

— Какая?

— Подумай об усыновлении как отец-одиночка.

— По-моему, ты выпила слишком много вина, — сказал я, вставая и поправляя галстук.

Она засмеялась.

— Вполне возможно. Пошли, уже почти полночь. Давай найдём детей и тихо улизнём отсюда.

Пока Сильвия укладывала детей спать, в кухню зашли её родители. Я чувствовал себя немного неловко, оставаясь там один.

— Сильвия попросила помочь сыграть Санту, — объяснил я. — Она укладывает детей.

— Её можно понять, — мягко сказала Дафна, снимая туфли на каблуках. — Иногда мне самой хочется снова остаться и поиграть в Санту, но я совсем выбилась из сил. К тому же, я хочу встать пораньше и приготовить всем вафли. Я всегда это делала на Рождество для наших детей.

— Я могу остаться, — сказал я.

— Налить тебе что-нибудь? — спросил Джон. Но выглядел он таким же уставшим, как и его жена.

— Нет, спасибо. Я в порядке.

— В таком случае, пойду наверх, — сказал он, зевая во весь рот. — Такие вечеринки — это весело, но и хлопот немало.

— Отличная вечеринка, — сказал я. — Спасибо, что пригласили.

— С Рождеством, дорогой, — сказала Дафна, выходя из кухни. — Если завтра утром будешь свободен, приходи на вафли.

Когда я снова остался один, то прошёл в гостиную. В комнате было тихо и темно, её освещала лишь ёлка в углу. Я включил лампу и подошёл к встроенным полкам вдоль стены камина, чтобы рассмотреть фотографии в рамках.

На одной из них был свадебный портрет мистера и миссис Сойер, на другой — Мак и Фрэнни. Детские фотографии Китона и Уитни. Выпускные снимки всех пяти сестёр Сойер. Были также более неформальные фотографии, сделанные на ферме: три маленькие девочки с белыми волосами купались в ручье летом, беззубая Хлоя улыбалась с ветки дерева, Эйприл кружила крошечную Фрэнни за руки на фоне виноградника.

Я услышал позади себя звук и обернулся. В комнату вошла Сильвия — всё ещё в платье и на каблуках, держа в руках два бокала с янтарной жидкостью.