Несокрушимо

— Нет?

Он медленно покачал головой.

— Нет.

Моё сердце забилось быстрее. Мне хотелось верить ему. Хотелось поблагодарить его за то, что он выслушал меня и поделился чем-то личным. Хотелось, чтобы он поставил чашку на стол, подошёл ближе, запустил руки в мои волосы.

Он тоже думал об этом?

— Мне пора, — сказал он, вставая.

С неохотой разогнув ноги, я тоже поднялась.

— Давай, я заберу твою чашку.

Он передал её мне, и наши пальцы соприкоснулись. По руке пробежала горячая искра, которая мгновенно выстрелила прямо мне между ног. И в тот же момент, клянусь, я никогда раньше такого не делала, я посмотрела на его пах. На его пах! Что со мной было не так?

Быстро отвернувшись, я направилась на кухню.

— Спасибо ещё раз, что пригласила, — сказал он, следуя за мной.

— Спасибо, что пришёл, — я поставила чашки в раковину, боясь повернуться к нему лицом. Он мог заметить, как я покраснела. Видел ли он, что я смотрела туда? Я попыталась, чтобы голос звучал спокойно. — Ты завтра вечером тоже будешь здесь, правда?

— Планировал.

— Хорошо, — заставив себя улыбнуться, я повернулась, надеясь, что лицо не выдало моего состояния. — Давай принесу твоё пальто.

Мне пришлось пройти мимо него, чтобы добраться до прихожей, но я была осторожна, чтобы не задеть его. Не уверена, что выдержала бы это.

Я сняла с вешалки его тёмное пальто и протянула ему. Пока он его надевал, достала из шкафа куртку, которую взяла у него раньше.

— Спасибо, что одолжил.

— Не за что, — он застегнул пальто. — Но больше не давай мне увидеть тебя на улице без куртки. Ты ведь больше не в Калифорнии.

Я нервно рассмеялась.

— Не буду.

Он вытащил из кармана перчатки и надел их, затем взял у меня, перекинув через руку.

— Увидимся завтра.

— Ладно.

Мы стояли в тёмной прихожей, напротив друг друга. Почти вплотную. Дом был тих, но моё сердце стучало, как отбойный молоток. Я задержала дыхание. Поцелуй меня, подумала я безрассудно. Мне всё равно, готова я или нет, я просто хочу, чтобы ты меня поцеловал. Чтобы ты меня обнял. Чтобы ты меня хотел.

— Мам? — раздался голос сверху.

Мы с Генри резко отпрянули друг от друга, хотя даже не касались.

Я подошла к лестнице и посмотрела вверх. В темноте Уитни в белой ночной рубашке выглядела, как призрак.

— Я сейчас поднимусь, Уит. Всё в порядке?

— Да. Мне просто нужно воды.

— Я принесу тебе стакан. Иди обратно в постель.

Она скрылась в коридоре, и я обернулась, чтобы увидеть, как Генри открывает входную дверь.

— Спокойной ночи, — сказал он, даже не взглянув на меня.

— Спокойной ночи.

Я осталась стоять у лестницы.

Когда дверь за ним закрылась, я наконец смогла снова дышать. Убедившись, что она заперта, я прислонилась к ней спиной.

Чёрт возьми.

Чёрт. Возьми.

Если бы Уитни нас не перебила, что-то случилось бы между нами с Генри? Мы бы поцеловались? Всё ещё стояли бы здесь, в темноте, обнявшись?

Я закрыла глаза и представила это. По коже пробежали мурашки. Я положила руку на сердце и почувствовала, как оно бешено стучит. Каково это — почувствовать его сердце рядом с моим?

Я заставила себя прекратить эти глупости, взять воды для дочери и лечь в постель. Было поздно, и я вела себя, как наивная подростка, а не ответственная мать двоих детей.

Я не могла позволить себе увлечься Генри. Не могла его поцеловать. Не могла даже позволить себе фантазировать об этом.

Но всё равно фантазировала.

Всю. Ночь. Напролёт.

6

Генри

Во вторник утром, в канун Рождества, я поднялся с кровати раньше обычного и сразу отправился в спортзал, искренне благодарный, что он открыт хотя бы несколько часов в этот день.

Мне нужно было выпустить пар.

И это был не тот пар, который я привык выпускать, когда злился. Не тот, который заставлял меня бить и пинать грушу, доводить мышцы до изнеможения, чтобы отвлечься от глубокой боли. Нет. Это было что-то другое.

Этот пар был напряжением. Желанием. Это напряжение рождалось от притяжения к Сильвии — настолько сильного, что я чувствовал его в своих костях. Весь вчерашний день на работе и всю бессонную ночь я думал только о ней и о том, как я упустил шанс коснуться её позавчера вечером. Поцеловать её. Обнять её и заставить снова почувствовать себя хорошо. Заставить забыть, что её мерзкий бывший вообще когда-либо существовал, пусть даже ненадолго. Заставить почувствовать себя смелой, красивой, сексуальной — всем тем, что я видел, глядя на неё.

Но хочет ли она, чтобы я это сделал?

Иногда мне казалось, что да — я видел это в её глазах, чувствовал это в её языке тела. Но потом она будто ловила себя на какой-то непристойной мысли и сразу же её отбрасывала.

А может, это было лишь моё желание выдать желаемое за действительное. Может, она просто была мила со мной, сидела со мной допоздна, говорила со мной, доверяла мне свои чувства. В конце концов, она всё ещё переживала свой развод. Она прямо сказала, что чувствует себя разбитой. Даже если для меня она вовсе не выглядела такой, каким чудовищем я стал бы, воспользуйся я этим?

В любой другой ситуации я бы сделал шаг прошлой ночью у двери. Если бы это была другая женщина. Если бы обстоятельства были другими. Может быть, если бы это было через год, когда наши раны немного зажили.

Потому что я сам не до конца доверял своим мотивам. Конечно, Сильвия была забавной и милой, она умела слушать, и я любил заставлять её смеяться, но я ведь не лежал без сна, придумывая анекдоты, чтобы рассказать ей.

Я думал о том, что хотел бы сделать с ней.

Вкусные вещи.

Грязные вещи.

Такие вещи, о которых женщина вроде Сильвии — утончённой, элегантной Сильвии — вряд ли даже могла бы себе представить.

Может, я просто настолько истосковался по сексу, что уже не мог думать здраво? Возможно, всё это было лишь с моей стороны, и если я попробую что-то сделать, она наградит меня хорошим ударом в пах.

Но ничто не казалось мне более желанным рождественским подарком, чем заставить её кричать моё имя в экстазе.

Я застонал, паркуя свой пикап у спортзала. Мой член стоял так, что я даже не мог выйти из машины, не опозорившись. И кто знает, сколько времени уйдёт, чтобы это прошло?