Несокрушимо

Я быстро снял свою куртку и протянул ей.

— Надень это. Не спорь.

Она надела куртку, в которой почти утонула, и мы поспешили внутрь дегустационного зала. Закрыв за нами дверь, я включил все лампы. Я не доверял себе находиться с ней в темноте.

— Ух! — Сильвия подула на свои руки. — Здесь ещё холоднее, чем вчера! Я не чувствую лица! Что, сейчас минус десять?

— На самом деле около минус четырёх, но всё равно слишком холодно, чтобы бегать без пальто, — я положил свою шапку и перчатки на высокий столик и провёл рукой по своим взъерошенным волосам. — Что ты делала там?

— Искала тебя. Мы все ужинаем у родителей, и кто-то спросил, где ты. Я вызвалась за тобой сходить.

— Без пальто?

— В доме жара — я весь день готовила и так вспотела. И не меняй тему, — она высвободила руку из рукава моей куртки и погрозила мне пальцем. — Ты же сказал, что придёшь на ужин.

Я скрестил руки на груди.

— Я сказал, что подумаю.

— И ты подумал?

— Да. Но я не могу прийти.

— Почему?

Я пожал плечами.

— Работаю.

Сильвия закатила глаза.

— Генри, на дворе Рождество! Сделай перерыв!

— Ещё не Рождество.

— Для нас Рождество уже началось, — сказала Сильвия. — Сегодня гостиница официально закрывается для гостей на целую неделю, а это значит, что рождественские каникулы в Кловерли стартуют прямо сейчас. — Она подняла руки, но они утонули в рукавах моей куртки. — Я могу понять, что ты хочешь дождаться реального дня рождения Иисуса, чтобы отпраздновать, но я уверена, он не будет против, если ты поужинаешь с нами сегодня. На самом деле, он хочет, чтобы ты пришёл. Он мне так и сказал.

Я рассмеялся.

— Иисус сказал тебе, что хочет, чтобы я поужинал с вами?

— Да. Он сказал, что ты слишком много работаешь.

— Мне кажется, у Иисуса есть дела поважнее.

Она покачала головой.

— Нельзя ставить под сомнение слова Иисуса, Генри. Теперь пошли. Я уверена, ты ещё не ел, а у меня весь день в томятся фрикадельки в сладко-пряном соусе.

У меня тут же заурчало в животе.

— Фрикадельки, значит?

Она заметила мою слабость.

— Да. И это только закуска. В духовке уже готовится ветчина, а ещё будет тыква в мёде, хрустящая брюссельская капуста с беконом и орехами пекан…

Настоящая еда.

Я простонал вместе со своим желудком.

— Ты убиваешь меня.

— Хорошо. Идём и поешь.

— Посмотри на меня. Я выгляжу ужасно, Сильвия.

— Неважно, как ты выглядишь, сегодня всё по-домашнему.

Я уже придумывал ещё одну отговорку, когда она сделала шаг ближе. На секунду я боялся даже вдохнуть. Потому что, пахла ли она печеньем, фрикадельками или духами — я всё равно хотел бы больше.

— Слушай, — тихо сказала она. — Я знаю, что сейчас тебе, наверное, не особо нравятся большие собрания. Мне тоже. И я вполне пойму, если ты захочешь побыть один. Но мне действительно понравилось говорить с тобой вчера вечером, и… — Она замялась.

— И что?

Она пожала плечами.

— Думаю, это всё. Мне просто понравилось говорить с тобой вчера, — затем она начала снимать мою куртку. — Слушай, не переживай из-за ужина. Это абсолютно нормально, если ты не хочешь идти, и я не хотела…

— Сильвия, — я взял её за рукава куртки, не давая ей снять её. — Я не хочу быть один сегодня вечером. Дело не в этом.

— Тогда в чём?

— Просто… — но как я мог закончить эту фразу? Просто ты слишком красивая? Просто я не могу перестать думать о том, чтобы тебя поцеловать? Просто мне приснился такой сон о тебе прошлой ночью, что я кончил так сильно, что не доверяю себе находиться с тобой наедине?

Она замерла, глядя на меня с выражением, которое было наполовину полным надежды, наполовину пугающим.

На несколько безумных секунд я подумал: «К чёрту всё». Просто поцелуй её.

Но вдруг дверь винодельни распахнулась.

— Эй! Вы идёте или нет? — Это была Эйприл, кутающаяся в длинную пуховую куртку. — Мама послала меня за вами.

Я отпустил Сильвию, сделав шаг назад и стараясь дышать нормально.

— Он строит из себя недотрогу, — сказала Сильвия, но её голос слегка дрожал.

— Чёрта с два, — указала на меня Эйприл. — Ты идёшь на ужин, Генри. Это Рождество.

Я сдался.

— Ладно, но мне нужно сначала домой, чтобы принять душ.

— Не спеши, — сказала Эйприл. — Мы никуда не торопимся. Мак и Фрэнни с детьми только что приехали, а Хлоя с Оливером ещё не добрались. Мег и Ноа тоже опаздывают.

— Что принести? — спросил я.

Эйприл покачала головой.

— Ничего. Просто приходи.

Я не мог явиться с пустыми руками, но подумаю об этом позже.

— Ладно, увидимся через некоторое время.

— Отлично, — сказала Эйприл. — Идёшь, Сильвия?

— Да, — она снова попыталась снять мою куртку, но я протянул руку и остановил её.

— Оставь её. Слишком холодно, чтобы выходить без пальто.

Её лицо вспыхнуло, когда она застёгивала молнию.

— Хорошо. Спасибо. Увидимся скоро.

Я смотрел, как они уходят, и думал, нормально ли чувствовать себя пятнадцатилетним подростком в теле взрослого мужчины. Гормоны, о существовании которых я уже забыл, бурлили в моей крови, а сердце билось слишком быстро.

Она такая чертовски красивая.

— Всё нормально, — сказал я себе, собираясь. — Это естественно. Это биологическая реакция. Она красивая женщина, уделяющая тебе внимание, а ты не занимался сексом уже очень долго.

Но позволить ей носить мою куртку — это максимум, на что я могу пойти.

5

Сильвия

Куртка Генри была плотной, тёплой и приятно пахла — не дорогим одеколоном или лосьоном после бритья, а чем-то земным, зимним и мужским. Тот же запах я почувствовала прошлой ночью, когда стояла рядом с ним в винодельне. Пока мы шли, я опустила подбородок глубже в воротник и вдохнула глубоко.

— Что ты делаешь? — спросила Эйприл.

— Ничего.

— Эм, мне показалось, что ты нюхаешь куртку Генри.

— Что? Это смешно.

— Правда? Потому что мне также показалось, что между вами двумя только что в дегустационном зале что-то происходило.

У меня сжался живот.

— Что-то вроде чего?

— Не знаю. Казалось, что я что-то прервала.

— Это ещё более нелепо.

Но так ли это?

С тех пор как Генри проводил меня домой прошлой ночью, он не выходил у меня из головы. Не в каком-то непристойном смысле, просто… был там. Мне было так приятно провести с ним время. Я даже не помню, когда в последний раз могла так легко и откровенно поговорить с кем-то, тем более с мужчиной. Бретт всегда говорил много, но всё это было исключительно поверхностно. А если я пыталась перевести разговор в более глубокое русло, намекнуть на свои страхи о том, что наш брак трещит по швам, или спросить, что он чувствует, он просто менял тему. Со временем он даже перестал смотреть мне в глаза.