Невеста
Шрифт:
— Старается. Ну как? — оглядываю себя. — Пойдет для встречи с архитектором? — подчеркиваю, что не для фиктивного жениха собиралась тут половину дня.
— Прекрасно выглядишь, Радка. Как всегда идеальна.
— Спасибо. Тогда так и пойду, — поворачиваюсь к столу, где стоит сумка. Проверяю содержимое.
— Не хватает только пары деталей.
Я слышу, как он поднимается. Медленно подходит ближе, усиливая волнение. Я убираю волосы за уши.
Только дотронься. Только посмей меня коснуться сейчас, и я тебе устрою скандал!
Он лишь протягивает коробочки. Я тут же открываю ту, что поменьше,
— Я помню, что ты любила белое золото.
— В красном я становлюсь похожа на цыганка, верно. Сколько здесь карат? Я надеюсь, ты взял его в прокате, иначе, дороговато тебе обойдется этот ужин.
— Не обвиняй меня в жадности.
— Не буду. Прости. Это тоже не твой грех, — соглашаюсь я.
Он берет мою руку, стягивает обручально кольцо, которое мы выбрали с Ростиславом. Кладет его на стол как-то резко, звонко. Начинает надевать свое.
— Больше уважения, это кольцо подарил мне муж. Честный человек, между прочим.
— Тебе с ним сильно скучно? — усмехается Давид кривой улыбкой Алтая.
— Сильно. И слава богу.
— Ты выйдешь за меня, Рада Филатова? Со мной тоже будет скучно.
Я быстро поднимаю глаза, и мы смотрим друг на друга.
— Всю фиктивную неделю?
— Почему нет?
— Смешно! Зато со мной весело, — я киваю на детей. — Всегда. Скажи, почему ты не сделал этого раньше? Предложение мне, — слова вырываются сами собой, я даже дыхание не успеваю перевести. — Когда я была беременна и когда мы потеряли нашего первого малыша. Ты чувствовал, что все закончится плохо?
Он открывает следующую коробочку — там цепочка и сережки. Помогает примерить. Я молча смотрю на свое отражение, никак не комментируя шикарный подарок.
Я понимаю, что он хотел бы получить какую-то реакцию. Выбирал, наверное, заранее. Готовился. Он… большую часть жизнь не мог себе позволить ничего и поставил все на богатство, и сейчас с помощью подарков выражает симпатию. Я все это знаю. Вижу, чувствую.
Черт, я по-прежнему его чувствую. Броситься бы ему на шею и порадоваться подаркам, завизжать, закричать! Он будет счастлив. Искренне.
— Я не хотел, чтобы между нами все так вышло. Ты выглядишь потрясающе.
Мы оба смотрим на наши отражения в зеркале.
— Спасибо. Я знаю, что ты меня любил. Без разницы, какие отношения у тебя были с другими женщинами, но меня ты любил.
Он наклоняется и целует меня в плечо. Я вздрагиваю, и он берет меня за руку. Ту самую, на безымянном пальце которой сверкает бриллиант.
Мы оба поворачиваемся к детям, которые начинают драться из-за одинаковых машинок.
— Пора идти, — говорю я.
Давид наклоняется и целует мою ладонь.
Рука и плечо горят огнем все то время, что мы спускаемся в холл, усаживаемся в такси. Я борюсь с собой, чтобы не потереть места касания.
Все так быстро происходит, я ощущаю себя предельно взволнованной.
Спустя десять минуть пути мы выходим из такси и идем к ресторану. Ярик смирно сидит в коляске, которую толкает Давид. К счастью сынок разглядывает пальмы и машины вокруг и не видит, как удобно Ромка устроился на руках у отца, иначе братья бы тут же начали соперничать.
Мои
руки пустые.Впервые за год мои руки пустые, и я с непривычки не знаю, куда их деть.
Мы редко куда-то выходили с Ростиком, вовсе не потому, что не хотели или не было средств. Оставить маленьких детей надолго — всегда было испытанием для моего сердца, даже если бы Надя согласилась.
Я никогда об этом не задумывалась раньше, да и Ростик прекрасно относится к мальчикам, но… как же очевидна разница, когда мужчина просто хорошо относится к детям, и когда он хочет полюбить. Уже любит? Давид нашел ресторан с детской комнатой и профессиональными аниматорами. Для него это не было проблемой.
Он не просто несет их к новой няне, он проводит с ними время. И ему как будто даже нравится.
И я ловлю себя на том, что впервые с момента смерти Адама действительно расслабляюсь. В этот вечер, подходя к ресторану, я как будто перестаю отвечать за отель и его сотрудников, за себя, своих детей, отношения с мужем, бизнес, слухи, будущее. Мне снова всего лишь двадцать три. Я как будто обычная девушка, у которой единственная забота на вечер — ее внешность.
— Сделай вид, что без ума от меня, — говорит Давид на входе в ресторан. — Ты нас выдашь своей сосредоточенностью.
Что?! Вообще-то я максимально расслаблена!
— Сам сделай, — бурчу в ответ.
Он вдруг останавливается. Рукой, которой сжимал коляску, обнимает меня, притягивает к себе и… целует в губы.
Глава 30
Едва наши губы касаются, внутри меня вспыхивают сотни огней, пробуждая чувства, от которых я всё это время пыталась избавиться. Похоронить. Закопать. Забыть.
Происходит поломка в организме: сердце, кажется, вот-вот пробьёт грудную клетку, пытаясь вырваться наружу, а легкие, напротив, перестают функционировать, и я задыхаюсь. Едва ощутив тепло его губ, тело мгновенно отзывается, возвращая меня в то время, когда его вкус был единственным, чего я хотела.
А запах. Знакомый до ошеломляющей, сладкой боли запах! Я искала его во сне, в его одежде, случайно на улице.
Адам никогда раньше не принуждал меня силой, не ставил в неудобные ситуации, его тактичность контрастировала с внешним видом самым грандиозным образом.
Давид тоже не давит, а наоборот — целует почти невесомо, почти нежно, почти по-братски.
Почти.
— Адам, — шепчу я очень тихо. Боже, Адам.
Чувствую, как его пальцы напряженно сжимают мою талию. Всего лишь момент касания. Какая-то секунда в стыковке. Но на меня успевают обрушиться отчаяние, нежность и боль, и меня словно выбрасывает из реальности.
Когда Давид отстраняется, в его глазах буря. Моё сердце колотится обезумевшим ритмом, напоминая о том, что мы только что на секунду потеряли контроль над тщательно выстроенной ложью и столкнулись с болезненно-правдивой версией себя.
Он держится. А я… тоже держусь, конечно же. Жизнь продолжается.
У входа в ресторан собралась небольшая очередь, и несколько пар уже улыбаются нам, одобрительно переглядываясь.
— Ты слишком увлекся, — говорю я мягко и довольно громко, легонько щипая его за руку.