Невольница князя

– С чем пожаловала?

– Рассказать о погибшей. И зачем она так поступила.

Занятно… И откуда же у наложницы такие знания? Девки в гареме меж собой не слишком-то сплетничали. Каждая другой соперница, они быстрее язык себе откусят, чем поведают свои тайны хоть кому-то.

Однако выслушать Ярину все же стоило

– Рассказывай. И быстрее.

Но девица не торопилась начинать. Взволнованно теребила кончик алой ленты, прикусывала губы.

– Прежде хочу просить тебя о милости, князь, - решилась наконец.

– Или о награде?

– Для меня это равно. Позволь остаться мне в тереме хоть самой черной работницей! Прикипела я к этому месту душой… И к тебе, господин, - добавила совсем тихо.

Забавушка еще сильнее стиснула его руку. На мгновение показалось, что она потребует гнать обнаглевшую девку взашей, но вместо ругани Властимир услышал протяжный выдох. И недовольно нахмурился. Вот же… упрямица какая, а! Ну так пусть потом не жалуется!

– По твоим словам и награда будет, Ярина. Говори же! Или уходи.

Темные глаза наложницы сверкнули, но на том ее недовольство закончилось.

– Три луны (прим. автора - месяца) назад Лисана получила из своего поселения весточку. И, должно быть, плохую, потому как собрала все твои подарки, князь, и отдала гонцу. Я предложила ей помощь взамен на то, чтобы она вместо меня седмицу на работы по Саду ходила. Лисана согласилась. А после, гуляя около терема, я наткнулась на нее, плачущую. Несчастная меня не заметила и горько жаловалась богам, что одолели ее селение поборами. Да не княжьими, а местной знати…

Вот как… Что ж, это можно проверить. Однако это все равно недостаточно, чтобы захотеть лишиться жизни.

– К тому же я думаю, что Лисана очень любила тебя, князь, - продолжила наложница. – Но она всегда была себе на уме. А такие тяжело переносят беду.

Тоже верно. Известное дело – в тихом омуте самые злые бесы. И Лисана могла тронуться умом так, что никто не заметил.

– Мои гонцы навестят селение усопшей. Ты же пока останешься в тереме. Далее видно будет. Ежели соврала – получишь плетей.

Ярина прижала ладони к пышной груди и расцвела улыбкой.

– Спасибо, господин! И нет, я не лгу. Но из твоих рук даже плеть – подарок!

– Мой князь, - зазвенел рядом тихий голосок. – Я бы хотела отдохнуть…

Ну-ну… Властимир глянул на Забаву, и та густо покраснела, даже на шею румянец кинулся.

– Иди, Ярина, - обронил, не отрывая взгляда от раскрасневшейся девицы.

И чернокосая не посмела отслушаться.

– Как скажешь, возлюбленный мой господин… - пропела сладко.

Забавушка аж дернулась. В ее потемневших глазах сверкнула ярость, но девка уже исчезла, и вместо выдранных кос ей досталось лишь полное возмущения:

– Подхалимка!

Властимир усмехнулся.

– Какие гневные речи! Думаешь, я слишком гадок, и женщины не способны испытывать ко мне чувств?..

Наложница тут же сникла. Попыталась отсесть на дальний край лавки, но он не пустил. Более того, поймал ее за подбородок и развернул к себе – пусть в глаза смотрит!

– …Отвечай, Забава.

– С-способны, господин…

– Тогда в чем Ярина не права? В том, что есть храбрость признаться мне открыто?

– Н-нет…

– Или она должна отойти в сторону, а не искать моего внимания?

Взгляд девушки мигом заледенел.

– Значит ли это, что другим мужчинам будет позволено искать моего внимания, князь?

Удар был до того неожиданный, что Властимир на мгновение растерялся. А следом пришла злость. Какие другие мужчины?! Что за блажь ей в голову пришла?

– Только попробуй в сторону глянуть!

– А разве я гляжу? Всего лишь намекаю, что и меня любить могут. Аль слишком гадкая? – вернула его же слова.

Но тем разозлила ещё больше.

– Ты забываешь, где находишься, девка.

По лицу наложницы пробежала тень. Забава опустила ресницы, пряча от него взгляд.

– Твоя правда, князь. Порой забываю.

Властимир готов был ругаться. Вот же лихо! Сама ведь виновата – спорила с ним, чего теперь губы дует?

– Женское дело – быть покорной своему господину, Забава. Остальное – глупости. Особливо тратить злато на то, чтобы девиц рунам учить.

Да, ему донесли про разговор с Ирьей. Забавушка слишком увлеклась, рассказывая про свои мысли, да и надзирательница отпираться не стала. Просила вразумить.

Однако его слова сделали лишь хуже. Забава вовсе отвернулась. Властимир нутром чуял ее обиду и злился, что ещё мгновение назад нуждавшаяся в нем красавица теперь не торопится искать ласки. Перестала обнимать и смотрит куда угодно, лишь бы не в его сторону.

Но кроме того сердце бередила тревога. Властимир никак не мог понять, откуда она взялась. И почему собственные возражения кажутся ему такими… жалкими.

Нет, так дело не пойдет! Надо развеяться!

– Впредь без моего дозволения тебе нельзя покидать горницу, - сказал это и встал.

Но Забава на него не глянула, лишь прошелестела чуть слышно:

– Да, князь.

Упрямица какая! Ну ничего, он сумеет добиться ее отклика. Пуще прежнего на ложе стонать будет. А может, и вовсе дитя ей сделает! Чтобы не скучно было.

Властимир крепко задумался.

Однажды казавшаяся глупой, теперь эта мысль казалась ему заманчивой. Уж до чего приятно будет видеть Забаву кругленькой. Ласкать исполненные молока груди, чуять толчки ребенка… А потом, когда придет время, взять дитя на руки. И перед народом признать его своим.

Властимир ускорил шаг, но сладкие грезы неотрывно бежали следом. И не было от них спасения ни в княжьих делах, ни в вине.

***

Ветви тихонько скрипели над головой, укрывая знахарку от черной волшбы. Много ее было у стен Сварг-града. Волхвы недаром свой хлеб ели, денно и нощно по приказу Мстива искали ту, что растревожила их болото.

Да только все зря.

Ворожба мужчин другая, не чета женской. Их богу только сражения подавай да шумные застолья с разбитными девками. Тьфу, падаль! Знахарка сердито цокнула и, запустив руку в холщовый мешок, вынула махонькую куколку, в нитяную косу которой был вплетен светлый волос.