Неживая, Немертвый

— Туше, — возле самого ее уха произнес граф, и пальцы на плече Дарэм разжались, а затем она ощутила их мягкое, почти невесомое прикосновение на собственном горле. — Но не тревожься, Нази, в склеп тебе в любом случае больше не попасть. Если ты собиралась что-то предпринять, стоило делать это сразу, а теперь уж не обессудь…

Граф задумчиво провел подушечкой пальца по часто бьющейся жилке на шее женщины. Голод, пробудившийся в нем с новой силой после визита к фроляйн Шагал, делал запах, исходящий от Дарэм, куда более привлекательным. То, что раньше казалось Кролоку отталкивающей горечью, теперь представлялось терпкостью, подобной той, которой обладает порой старый, долго настаивавшийся на травах вермут.

Женщина рядом с ним замерла, стараясь, кажется, даже не дышать.

— И, поскольку этот вопрос я полагаю исчерпанным, вернемся к изначальной теме нашей беседы, — как ни в чем не бывало проговорил граф, делая шаг назад и занимая свое прежнее место в кресле. — Не сочти за оскорбление, но ваша профессия с годами явно измельчала. В былые годы подобным занимались физически крепкие, хорошо обученные мужчины, благословленные церковью.

Нази некоторое время помолчала, потирая плечо и разглядывая мирно расположившегося напротив нее вампира: на губах светская полуулыбка, тонкие пальцы сложены «шпилем», край плаща, как всегда, небрежно переброшен через подлокотник.

Секунду назад Дарэм отчетливо дали понять, что, как бы далеко ни простирались границы любезности графа, и как бы ни было велико его мрачное обаяние, забываться Нази не следует. Она жива лишь до тех пор, пока не представляет для фон Кролока опасности.

Граф выжидательно приподнял брови, и Дарэм поняла, что тянет с ответом до неприличия долго.

— Наверное, потому, что у вас люди так до сих пор и не поняли, что для нашей профессии важна не столько физическая сила, сколько скорость реакции и доскональное знание противника, — очевидно, собравшись с мыслями, сказала Нази, и Кролок вынужден был признать, что в ее словах есть доля истины.

За то время, что он знал фрау Дарэм, он имел несколько возможностей подробно ее рассмотреть. Невысокий рост женщины дополнялся худощавостью, так что, беря Нази на руки, граф в буквальном смысле не ощущал ее веса, однако слабой или истощенной Дарэм странным образом не казалась. Скорее своим телосложением она напоминала графу охотничью борзую, способную гнать дичь часами, мчась по лесу впереди всадников.

— Так или иначе, я не охотник на вампиров, — тем временем продолжала Нази. — Я некромант, а наша специальность предполагает многие умения. Мы боремся с разного рода нежитью, в число которой, естественно, попадают и носферату. Но, кроме этого, мы связываемся с умершими, изгоняем духов, спасаем жизни людей в тех случаях, когда лекари умывают руки, создаем артефакты и защитные амулеты. Ну и охотимся на своих же «коллег», в случаях, когда те начинают пользоваться своей силой и умениями в неблагих целях — такое периодически случается…

— Насколько мне известно, фрау Дарэм, некромантия — это нечто вроде сорта гаданий, во время которых взывают к мертвым. Эффективность и действенность этого метода лично у меня всегда вызывала сомнения, равно как и у любого трезвомыслящего существа, — фон Кролок пожал плечами. В его сознании слово «некромант» вызывало стойкие ассоциации с мрачными шарлатанами, утверждающими, что они могут слышать голоса с того света и наводить порчу.

— Кто же тогда на вас охотится? — спросила Нази.

— Как я уже говорил, либо ставленники церкви, либо отдельные фанатики-энтузиасты, — пояснил граф. — Должен признаться, как первые, так и вторые в этом веке попадаются все реже, поскольку прогресс лучше всяких внушений борется с тем, что ныне называют «предрассудками». Говоря иначе, сегодня все меньше людей верят в существование вампиров, что, без сомнения, крайне удобно для нас.

— Забавно, — Нази криво усмехнулась. — В вашем мире есть вампиры, но нет нормальных, обученных некромантов… Что ж, Ваше Сиятельство, вас и правда можно поздравить: по большому счету, вы находитесь на вершине пищевой цепи.

— В нашем мире? — фон Кролок, как всегда, сумел выхватить из реплики собеседницы самую важную часть. Должно быть, сказывался многолетний опыт, позволявший моментально отсеивать ненужные ему в данный момент детали. — Надо полагать, ваш мир чем-то существенно отличается от мира, в котором живут все остальные?

— Весьма существенно, хотя на первый взгляд ваш мир чертовски похож на тот, из которого я пришла. Насколько мне удалось узнать за тот месяц, что я торчу здесь, у нас примерно общая география, хронология и языковая система. А, раз уж вы знаете историю о Золушке, то, получается, мифы и фольклор также, если не совпадают, то, по меньшей мере, пересекаются. Однако дьявол, как обычно, кроется в мелочах, Ваше Сиятельство. В вашем мире почти нет… силы. Энергии, магии — называть это можно по-разному, суть не изменится. Там, откуда я родом, концентрация силы в пространстве такова, что обученные люди способны ей пользоваться. При должных способностях ее можно зачерпнуть буквально из воздуха. Ну, или аккумулировать при помощи артефактов, чтобы в нужный момент пустить в ход. А тут… Нет, разумеется, некое поле присутствует — что и объясняет существование вас, как нежити высшего порядка. Однако, кроме слухов о вампирах, мне за целый месяц не довелось услышать ничего о восставших мертвецах, активности упырей или хотя бы о блуждающих огнях, которых по зиме, тем более в лесу, обычно более чем достаточно. Ваше Сиятельство, а вы вообще сталкивались когда-нибудь с нежитью не вашего вида?

Если поначалу Нази с трудом подбирала слова, то к концу своей речи она успела так увлечься, что совершенно позабыла о своем собеседнике, расхаживая перед камином из стороны в сторону.

— Во-первых, нет, мне не доводилось встречать ни призраков, ни упырей, ни оборотней, ни прочих… существ, отличных от людей. И, поскольку я повидал довольно многое, я с большой долей вероятности делаю вывод, что, кроме вампиров, высших и обычных, никого иного не существует, — отозвался граф и, чуть поморщившись, добавил: — А во-вторых, я хотел бы попросить тебя оказать мне любезность и не называть «нежитью высшего порядка», хотя бы в лицо. В противном случае я стану обращаться к тебе «жалкая смертная».

Было во взгляде Кролока, обращенном к Нази, что-то такое, что заставило ее почувствовать себя крайне неловко. Мужчина перед ней, может статься, и не был живым, но он по-прежнему способен был удивляться, впадать в ярость, улыбаться, а, следовательно, ощущать обиду он тоже вполне мог.

— Простите, Ваше Сиятельство, — в отличие от прошлого раза, абсолютно искренне извинилась Дарэм. — Вчера вы сказали, что стараетесь не привязываться к смертным. А нас, в свою очередь, учат не думать о вас, как о людях, чтобы…

— … чтобы не так тяжело было убивать, — закончил за нее граф. — Не испытывать жалости, не вглядываться слишком внимательно, не позволять себе мыслей о том, что чувствует твой враг. Не думать о том, что у него, как и у тебя, наверняка есть возлюбленная или возлюбленный, дети, дом. О том, что он такой же, как ты. Так учат солдат на войне, Нази, и, в сущности, не имеет значения, о войске идет речь или о конкретном противнике. Но, если я не ошибаюсь, ты все равно уже с этим опоздала, не так ли?

На этот вопрос Дарэм предпочла не отвечать, да Кролоку, похоже, ее ответ и не требовался.

Ей не раз приходилось видеть, как погибали молодые, еще только начинающие свой путь некроманты: какой бы суровой ни была моральная подготовка, сколько бы ни прикладывали усилий наставники, на практике все оказывалось иначе: уничтожать то, что внешне едва ли напоминало человека, было относительно просто. А вот направить удар на прекрасную испуганную девушку-вампира, отчаянно молящую о пощаде, обратить во прах еще не тронутого тлением, поднятого из могилы восьмилетнего ребенка, вонзить ритуальный кинжал в грудь всхлипывающего в центре круга одержимого юноши…