Ночь Серебра
Шрифт:
13. Жертва
Девчонка оказалась куда сильнее, чем рассчитывал Ольгерд, однако ему так и не удалось добиться от неё ни слова. Когда он поднялся из подземелья и воротился обратно к себе в горницу, дверь тихонько скрипнула, и вошла Астра. Ольгерд мысленно закатил глаза: уж кого-кого он не хотел видеть сей день, так это её. Но, не обращая на его вздох внимания, ведьма неторопливо подошла ближе и остановилась по другую сторону стола.
— В
— Когда? — изумился Ольгерд. — Только давеча всё в порядке было!
— А сим утром троих схоронили, — прищурилась Астра. — И ещё многие уж хворают. Сдаётся мне, девчонка во всём виною. Кому, как не ей?
— И что делать?
— Жертву богам принести, нешто не знаешь? — усмехнулась рыжая ведьма. — Женщину. Я на такую роль не подойду, так что… выбирай, княже. В селение давеча пришёл Перунов жрец. Ему можно обряд доверить… правда, немой он, ну так то не помеха…
Ольгерд поднялся тяжело, прошёлся по горнице из угла в угол, заложив руки за спину. Ответ на вопрос Астры был один: никого, кроме пленённой девчонки, в жертву принести было невозможно. Лишних людей нет… Так он и ответил ведьме.
Астра, согласно кивнув, бесшумно выскользнула из горницы и притворила за собою дверь. Превосходно… Ольгерд поверил. Дело сделано. А то, что хворь наслать на деревеньку пришлось… так то не страшно. И вправду что ни солнцеворот, то люди гибнут без особенных на то причин.
* * *
Славка не помнила, сколько времени прошло с того, как она оказалась в подземелье. Когда она очнулась, вокруг было темно и по-прежнему сыро. Первым делом она попыталась приподняться. Руки были развязаны, но запястья сильно саднило от жёсткой верёвки. Пить хотелось невыносимо, но воды не было, разве что вот с потолка самую малость капало, да и то… Славка приложила прохладную ладонь к груди: ей казалось, что так боль уйдёт, но тщетно. Под самыми ключицами, там, где когда-то был оберег, чувствовался воспалённый рубец от ожога. Славка вздохнула, села, уткнулась лицом в колени. Да, Ярико рассказывал, что Ольгерд одержим, но чтобы настолько…
Она не старалась сдерживать рыдания — слёзы катились сами, обжигали щёки, таяли на пересохших губах. В маленьком подвале стояла тишина, и из-за закрытой тяжёлой двери доносились чьи-то стоны, лязг металла, гулкие шаги. Неожиданно что-то скрипнуло, словно кто-то водил камнем по камню. Девушка вздрогнула, поспешно смахнула слёзы, огляделась, но ничего не заметила. Скрип продолжался, и наконец, спустя несколько минут, из стены за её спиною выпал небольшой камень и с глухим стуком упал на холодный пол. Славка испуганно отодвинулась подальше. Из образовавшегося оконца вдруг пролился тусклый рыжеватый свет факела и послышался чей-то шёпот:
— Эй! Ты жива там?
Славка озадаченно молчала. В небольшом проёме показалось бледное худенькое личико с заострённым подбородком и маленьким носом, так мило вздёрнутым кверху. Большие грустные глаза посмотрели по сторонам, а тихий, слабый голос продолжал:
— Я
тебя не вижу… Ответь, ежели жива!— Да жива я, жива, — буркнула Славка, однако поближе к оконцу не подвинулась. Верно, по ту сторону горел факел, но его света недоставало, чтобы разглядеть соседний подвал. — Кто ты?
За стеною послышался тяжкий вздох. Решившись наконец, Славка поднялась, поменяла положение, села поближе к образовавшемуся проёму и попыталась заглянуть туда, но увидела только часть лица своей таинственной собеседницы — девушки, быть может, немногим старше её самой. Как цветок, выросший без солнца и тепла, она была не особенно красива: худая, бледная, лицо её выглядело сильно осунувшимся, под глазами лежали тёмные круги. Светлые, почти белёсые волосы были собраны в небрежный хвост тонкой грязной бечёвкой и переброшены через плечо. С её стороны действительно горел факел, и от него на пол падали рыжие отблески.
— Я Ханна, дочь Эйвинда, — промолвила светловолосая девушка и снова посмотрела в сторону Славки. — Прости, коли потревожила. Я ждала всю ночь, пока ты придёшь в себя.
Ничего себе, мелькнуло в голове у Славки. Уж и вся ночь прошла…
— А меня Славка зовут, — ответила она. — Славомира.
Она протянула в окошко руку, и Ханна осторожно, будто боясь чего-то, коснулась её хрупкой ладони. Несмелая улыбка скользнула по её тонким сжатым губам.
— Ты — дочь перевозчика? — переспросила Славка, вдруг вспомнив, что слышала это имя ранее от Велены. — За что они тебя… так?
Ханна снова вздохнула, подсела к оконцу поближе.
— Да, это я, — ответила она после недолгого молчания. — Уж больно много узнала… о рунах, о самом князе. И тебе теперича рассказать хочу: знаю, что тебе суждено пророчество исполнить.
Славка знала по себе, что не стоит нарочно выспрашивать человека: ежели он сам пожелает, то обязательно расскажет обо всём и без лишних просьб и напоминаний. И поэтому она молчала, не задавала новых вопросов, и не ошиблась: собравшись с мыслями, Ханна продолжила.
— Рыжая ведьма… ты её видала? Так вот, Ольгерд связал себя с нею, поклялся на крови своей, что не отступит, пока не отыщет все руны. И она ему помогает, хотя Перун её ведает, какая ей в том корысть. Она проведала, что нам с отцом об одной руне ведомо, и мало того — она есть у меня. Отца тогда едва не убили, а меня сюда привезли, сохранили жизнь… Они меня обыскивали, едва ли не каждый день. Да всё никак не догадывались, — Ханна горько усмехнулась, — что я руну сперва в косу спрятала, а потом и здесь оставила, с собою не таскала.
— Погоди! — вдруг перебила её Славка. — О тайне лишь тому ведомо, у кого вёсла в руках… Так это была ты?
— Отец уже стар, и я нередко заменяла его на перевозе, — улыбнулась её собеседница. — А что это было?
— Это я когда-то во сне заговорила, — вспомнила Славка. — Ярико так понял, что это про перевозчика было…
— Ярико? — переспросила Ханна, и голос её вдруг задрожал. — Ты сказала — Ярико?
— Ну да…
Но она ничего более не говорила, лишь за стеной послышались тихие, едва различимые всхлипы. Славка совсем растерялась.