Носители искры

– Скрывать внешние проявления ты приспосабливаешься, а вовсе не побеждать сам процесс!
– заявил Пальченко.

– Это как с лекарствами от простуды: чувствуешь себя вроде лучше, а на деле ни хрена не вылечиваешься, - провёл аналогию Сорвирог.

– Ну, типа того, - согласился искровед.
– Отрицательная динамика видна отчётливо, так что даже если ничего не делать, процесс всё равно уже не остановится. А если ты, Стёпа, вдруг продолжишь вытаскивать околисты или даже просто контактировать с мониском, то метаморфоза будет только ускоряться, причём всё активней и активней. Ещё штук пять таких, как вчера, сессий, и мы тебя навсегда потеряем.

– Вот чёрт, бес рогатый!

– ругнулся Сорвирог.
– А я-то думал... впрочем, какая теперь разница, что я думал!..

Пока командир выдавал эти глубокомысленные фразы, я, шокированный прогнозом искроведа, вообще не мог и слова вымолвить. Получалось, я стану мониском, полностью утеряв свою человеческую личность, даже если не буду вступать с ними в контакт... Но что значит не вступать в контакт, если я должен всех монисков перепрограммировать?! Чёрт! Проклятье! Пугал Егор меня, конечно, и раньше, но мне казалось, превращение будет длиться годами, а тут... всего пять сессий?! Ну и главная химера! Курам на смех! В монастырь он собрался! Да я ж ни хрена сделать там не успею, как уже соображать перестану...

– И что, мы никак не можем ему помочь?
– наконец добрался до сути командир.

– Ну, вообще, - немного подумав, ответил Пальченко, - есть у меня в мыслях один вариант...

– Выкладывай!
– потребовал я.

– Поставить тебе, Стёпа, капельницу с сывороткой подавления. Так, чтобы она поступала длительно, но малыми дозами, это может остановить процесс, во всяком случае, шанс такой есть.

– И сколько займёт эта процедура?
– спросил я.

– Может несколько часов, а может - дней. Надо будет смотреть на реакцию организма, и в зависимости от этого тормозить или ускорять ввод так, чтобы одновременно и сыворотка постепенно обуздывала околист, и мозг успевал справляться с последствиями, иначе получится, как с тем молодым парнем - стажёром-биологом.

– У нас есть окли с околистами, - напомнил Сорвирог.
– Испытайте метод сначала на ком-нибудь из них.

– Боюсь, это ничего не даст, - покачал головой Пальченко.
– Они - обычные окли, их мозг никогда не был способен даже просто подавить околист, не то что перехватить управление, как делают драконы, а Степан не просто дракон, он - химера! Возможности его мозга радикально отличаются от возможностей окли, да и околист у него разросся, почти как у мониска...

– Ну тогда испробуйте на мониске!
– не отступал Сорвирог.
– У нас ведь есть настоящий мониск!

– Тот процесс, что идёт у Степана, у мониска - давным-давно завершён! Нельзя остановить то, что уже закончилось, командир! Организм мониска полностью перестроен, его мозг - это просто придаток околиста и уже не в состоянии самостоятельно справляться вообще ни с чем. Время драгоценное только зря потеряем! А каждый лишний день усугубляет отрицательные изменения, поэтому чем раньше мы начнём, тем больше шансов на успех.

– Успех?
– вклинился я в их разговор.
– Подождите! Я не понял: если процедура пройдёт успешно и я перестану превращаться в мониска, то смогу вступать с ними в контакт?

– Скорее всего нет, - честно ответил искровед.
– Ты приобрёл эту способность благодаря разрастанию околиста, и когда мы это разрастание купируем, возникшие из-за него связи отомрут - собственно, в этом-то как раз и состоит наша задача.

– Нет! Чёрт!
– возопил я.
– Так не годится! Я - главная химера и моя задача - монисков перепрограммировать, иначе я не согласен!

Пальченко в ответ только плечами пожал, и я посмотрел на Сорвирога:

– Слышишь, командир?

Сорвирог встал и принялся расхаживать по кабинету. Мы с Егором молча провожали его взглядами.

– Я думаю, мы должны попробовать, - спустя минуту заявил командир и, взмахом руки остановив мои, уже готовые слететь с языка, возражения, продолжил: - Стёпа, я понимаю, ты рвёшься в бой, но... сколько ты, Егор, сказал?.. максимум пять контактов?
– командир глянул на Пальченко и тот кивнул.
– Это слишком мало! Что это даст нам в стратегическом отношении? Да ничего, только тебя зря в расход пустим!.. Так что давай, Егор, готовь процедуру!

– Но командир! Так не...

– Да всё, я сказал!
– резко обрубил меня Сорвирог.

– Что значит - всё?!
– возмутился я.
– А тебе не кажется, что решение по поводу собственной жизни и смерти должен принимать я сам?!

– Ты решишь стать безмозглой тварью?
– сдвинул брови командир.

– Нет, но...

– В монастырь я тебя всё равно не пущу, это ясно?
– он подошёл ко мне вплотную и уставился в глаза.
– Я спрашиваю: тебе ясно?!

– Да!
– едва сдерживая бешенство, ответил я.

Сорвирог повернулся к искроведу:

– А ты почему ещё здесь?! Я же приказал немедленно приступить к подготовке!

– Понял!
– Пальченко вскочил и почти выбежал из кабинета.

Окли

Ленка, разумеется, была полностью согласна с командиром. Опомнившись после шоковой информации, что её жених неудержимо превращается в мониска, она, естественно, схватилась за соломинку, что процедура даёт шанс остановить трансформацию. Ну, ещё бы! Как может абстрактное человечество за стенами "Оплота" конкурировать с конкретным, осязаемым, любимым и любящим её мужчиной? Ей, как и любой здравомыслящей девушке, нужен был нормальный муж, а не какая-то умозрительная возможность незнакомых людей выбраться из сетей околистов...

Я вроде как немного раздражался её натиску, но, говоря совсем уж откровенно, и сам понимал несостоятельность стремления прорваться в монастырь, чтобы перепрограммировать столько монисков, сколько успею. С точки зрения бесстрастной логики, это было, конечно, глупо, но я всё равно чувствовал, что, пройдя процедуру, лишусь того, что отличало меня от всех остальных оплотовцев, и это было очень неприятно. Пусть даже всё пройдёт по самому прекрасному сценарию, и я не лишусь своих химерьих способностей, главной химерой, способной изменить историю, я уже точно не буду, и осознание этого оказалось для меня весьма болезненным. Может быть, из-за бабы Яны, царство ей небесное, которая верила в главную химеру так слепо, что жизнь отдала за то, чтобы доставить меня в "Оплот", а теперь получалось, что, отказываясь от деятельности по перепрограммированию монисков, я её вроде как предавал? Или причиной было собственное честолюбие и слишком развитое чувство собственной важности? Скорее всего, всё вместе.

В общем, как бы там ни было, но отправляясь в лабораторию, где искроведы во главе с Пальченко уже приготовились к процедуре, я чувствовал себя просто отвратительно. Ленка видела это и старалась всячески меня поддержать.

– Да не пились, Стёпка! Даже если ты потеряешь все способности химеры, это всё равно лучше, чем сделаться безмозглым мониском, ты это понимаешь?!

– Не такие уж они и безмозглые, просто... другие.

– Ага, скажи ещё, что они - люди!
– Ленка метнула на меня взгляд, способный прожечь дыру, но я увернулся.