Ностальгия по крови

Илария рассмеялась.

– И сами себе придумывали выходные!

– Можно и так сказать. Например, знаменитый «творческий отпуск», величайшее из профсоюзных достижений журналистов начала девяностых. Что-то вроде двухнедельных или месячных курсов повышения квалификации, которые можно провести за границей в другой газете. Выучить язык, набраться опыта и познакомиться с новой культурой, а потом вернуться в редакцию с богатым профессиональным опытом, чтобы пустить его на пользу газете. Понимаешь! Как говорится, случай делает тебя вором. А журналисты святостью не отличаются. Я помню одного корреспондента, который выбрал для своего «творческого отпуска» редакцию старейшей газеты в Кингстоне, на Ямайке – «The Cleaner». Вернулся он загорелый до черноты, сыпал шуточками на ямайском диалекте и каждый раз, как в Милан приезжал какой-нибудь писатель с Антильских островов, претендовал на то, чтобы взять у него интервью. Для главного редактора раздела культуры он стал настоящим кошмаром. Другой выбрал себе Калифорнию, и его «отпуск» обошелся газете в несколько миллионов лир. Он предъявил счета за покупки украшений и брендовой одежды, за курсы катания на водных лыжах и серфинга, за занятия пилатесом и посещение дегустаций вина, билеты на рок-концерты и оперные спектакли и даже счет за прокат фортепиано. Его вклад в работу газеты остался неизменным: то есть чуть выше нуля. Он был спортивным обозревателем, но квалификацию корреспондента так и не получил. А потому, когда ему поставили компьютер, быстро оформил медицинскую справку, где говорилось о серьезных проблемах со зрением: ему было противопоказано сидеть перед компьютерным экраном. В результате коллегам пришлось работать за него, а он либо сидел в баре, либо болтался по коридорам и обсуждал вопросы профсоюза. В конце концов его отослали подальше с глаз.

– Ничего себе истории, – рассмеялась Илария.

– У меня таких историй столько, что можно рассказывать до самого утра. Возьмем, к примеру, корреспондентов, присылавших материалы из-за границы. В 80-е они жили как лорды. Помню одного, который жил в Нью-Йорке, перебравшись туда вместе с семьей. Он был даже не номером один, его отправили в помощь старшему коллеге, посылавшему свои статьи из дома, с любимого дивана. Газета оплачивала ему большую роскошную квартиру на верхнем этаже небоскреба, из окон которой виден весь Манхэттен. Еще один добился места корреспондента в Китае, но жил не в Пекине, считавшимся тогда «непривилегированным», а в Гонконге. Он арендовал небольшой домик рядом с Рипалс-Бей, одним из лучших пляжей английской колонии, где снимали фильм «Любовь – самая великолепная вещь на свете» [79] . Ничего не делать – замечательно. Учитывая, что в том восхитительном месте не происходило никаких значимых событий, он посылал в редакцию самое большее по одному репортажу в неделю. Работа корреспондента, по сути, была отличным вложением. Достаточно просто пожить лет пять в какой-нибудь иностранной столице, чтобы сколотить себе капитал. И дело не в зарплате, зачастую более высокой, чем у других, а в особом положении, в возмещении расходов и, естественно, в отчетах о затратах, особенно когда они написаны кириллицей или иероглифами и произведены в неконвертируемой валюте. Такие счета оплачивали с закрытыми глазами. В бухгалтерии никто не сходил с ума, даже если все чеки были на китайском. И синьор корреспондент одевался у Карачени [80] , разъезжал на «ягуаре», а каникулы проводил на яхте в Портофино. Не то что я, проведший всю жизнь, бегая по местам преступлений в занюханных деревеньках. Никогда не выбирай криминальную хронику, Пьятти.

79

«Любовь – самая великолепная вещь на свете» – мелодрама, основанная на реальной истории, снятая в 1955 году Генри Кингом.

80

Карачени – итальянский швейный дом, основанный в 1913 году Доменико Карачени.

Несмотря ни на что, они все-таки прекрасно провели вечер и весело пожелали друг другу спокойной ночи. Но спалось им плохо.

3 января

Пьетро Форести был встревожен. Он только что посмотрел очередной выпуск новостей, где говорили о нем и его жене. Все было бы прекрасно, если б не то дурацкое интервью с парочкой журналистов. По телевизору показывали только его страдания. Но все же Форести что-то беспокоило. Ему очень хотелось позвонить любовнице, но он боялся: телефон могли прослушивать. Когда Форести забирал сына из школы, он подошел к ней и еле слышно предупредил: «За мной сейчас постоянно наблюдают, и нам пока не стоит видеться». Она кивнула, давая понять, что совершенно с ним согласна. Никому не нужны лишние пересуды и внимание к преступлению, когда телевидение постоянно вторгается в личное пространство. Но чего-то ему недоставало. Именно чего-то, а не кого-то. Но он и сам не мог понять, чего именно. Ему хватило бы просто на миг услышать ее голос.

Зазвонил дверной звонок. Форести встревоженно вскочил и взглянул на часы. Час ночи. Кто это может быть? Он подошел к двери, но открывать ее не стал.

– Кто там?

– Полиция, – ответил незнакомый голос.

Форести посмотрел в глазок и побледнел. Потом быстро натянул ботинки: ему не хотелось идти под арест в домашних тапочках. И тут же посмеялся над собой. Тапочки его, видите ли, волнуют… Прежде чем открыть дверь, Форести позволил себе немного повременить и подумать. Не осталось ли в доме чего-нибудь, что надо уничтожить? Дневник жены сожжен, все сообщения стерты, компьютер вычищен, пол несколько раз вымыт с отбеливателем. Нельзя заставлять полицию ждать, это будет подозрительно. Он глубоко вдохнул и с дружеской, спокойной улыбкой открыл дверь. Так улыбаются те, кому нечего скрывать.

Полицейский тоже улыбнулся спокойно и дружелюбно. Форести удивился, но виду не подал.

– Доктор Форести?

– Да.

– Мы здесь, чтобы охранять вас. Вам угрожает опасность.

Форести уже давно заметил, что у него под окнами постоянно стоит полицейская машина, но он думал, что за ним следят.

– Опасность? В каком смысле?

– Мы поговорили с известным профайлером, – серьезно ответил полицейский. – Он утверждает, что серийный убийца мог очень сильно разозлиться на вас. Вы рискуете стать очередной жертвой, и мы решили приставить к вам охрану.

– Зачем ему на меня злиться? Ему мало того, что он убил мою жену?

У Форести пересохло во рту. Ему вдруг стало страшно. Полный абсурд: он только что убил человека, а теперь оказался по другую сторону этой жуткой баррикады. Такого он никак не ожидал.

– Больше мы ничего не можем вам сообщить: это поставит расследование под угрозу, – произнес полицейский и посмотрел ему прямо в глаза.

Перепуганный Форести судорожно кивнул и указал полицейскому на диван.

– Устраивайтесь здесь, – предложил он. – Я буду рад, если вы останетесь.

Полицейский жестом успокоил его:

– Не беспокойтесь, я никуда отсюда не денусь.

Форести еще раз поблагодарил его, но все равно почему-то смущался, не зная, как себя теперь вести.

– Что я должен делать?

– Вам следует закрыть все жалюзи и входную дверь на два оборота, а ключи отдать мне.

– Да, да, конечно.

Форести повернул ключи в дверном замке и отдал полицейскому, а тот положил их в карман.

– Вам нужна помощь, чтобы закрыть жалюзи?

Форести было страшно ходить по пустому дому, но он тут же себя устыдил.

– Нет, спасибо, я сам.

Закончив опускать жалюзи, он вернулся в гостиную.

– А дальше?

– Ложитесь спать, мы будем здесь.

Моясь под душем и натягивая пижаму, Форести вдруг заметил, как дрожит всем телом. Неужели убийца разозлился на него за то, что он приписал ему чужое преступление? Этого он не предвидел. К счастью, полиция приставила к нему охрану. Перед тем как погасить свет, Форести выглянул в гостиную и помахал рукой полицейскому, сидевшему на диване. И тут его взгляд упал на ботинки ночного гостя. Разве полицейским не положено носить черные армейские ботинки? У этого на ногах были шикарные туфли. Как странно…

4 января

Было пять часов утра. На улице – минус шесть. Безана быстро вел машину по пустым, темным и скользким улицам Милана. Надо было спешить: в Боттануко, во дворе сыроварни, обнаружили еще один труп.

– У нас третье убийство, – мрачно сообщил он по телефону. – Одевайся, надо приехать первыми.

Илария ждала Безану в подъезде дома. Сквозь застекленные створки двери она увидела, как подъехала какая-то длинная черная машина и остановилась напротив. Она хотела уже выйти, но у машины вдруг погасли фары. А вдруг это не Марко? Внутри машины кто-то курил, и был виден тлеющий огонек сигареты. Илария позвонила Безане, и тот ответил, что будет через несколько минут. Значит, в машине действительно не он.

Девушка услышала щелчок дверного замка, отскочила назад и прижалась спиной к стене. Но это оказался всего лишь сосед, который вышел гулять с собакой. Пьятти смущенно с ним поздоровалась. В ту же минуту подъехал Марко, и загадочная машина, снова включив фары, исчезла из виду. Илария быстро села в старенький «субару» и громко хлопнула дверцей.

– Перед домом кто-то только что был, – выпалила она. – Сидел в машине, не двигаясь, словно следил за мной.

– Да ну тебя! Это уже паранойя.

Илария не настаивала, однако ощущение слежки не покидало ее.

– Мне интересно, как убийце это удалось, – произнес Безана, сворачивая на объездную дорогу. – За Форести же следили полицейские. Неофициально, конечно, но рядом с домом всегда кто-то находился.

– И никто ничего не заметил?

– В доме все было тихо. Детей отправили к бабушке с дедушкой, и Форести остался один. Дверь не взломана. Возможно, он сам впустил убийцу. Убийца мог войти со стороны гаража, пока полицейские наблюдали за входной дверью. Никто такого не ожидал.