Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений

— Я правда этого хочу,—добавила Сара.

— Ау тебя есть время, чтобы этим заниматься?

— Я найду время.

Он плюхнулся в кресло, потер подбородок и погрузился в размышления.

— Хорошо, — наконец сказал он.—Нет проблем, займись этим. В сущ­ности, мне даже нравится эта идея — ты будешь поближе к ним. Да, точ­но! Я думаю, что это позволит нам получить некоторое преимущество.

— Преимущество? О чем ты говоришь?

— Видишь ли, всегда хорошо заранее знать, что собираются предпри­нять твои конкуренты.

Сара, стоявшая до этого момента в дверях, прошла в кабинет и, недо­верчиво усмехнувшись, скрестила руки на груди.

—Ты действительно воспринимаешь их именно как конкурентов? Как противников?

— А разве это не так? Ну хорошо, может быть, я слишком привержен теории естественного отбора. Давай изменим формулировку — всегда лучше знать, что собираются делать твои союзники.

— Виктор, я не собираюсь играть роль агента-провокатора.

В ответ он закатил глаза.

— Сара, дорогая, но я и не просил тебя заниматься чем-то подобным.

— Я хочу, чтобы этот процесс заработал, — настойчиво продолжала она. — Нам необходимо, чтобы все заработало как надо. Нам — и я имею в виду всех, а не только меня и тебя — нужно, чтобы все стало функцио­нировать более эффективно. У нас уже есть масса клиентов, уставших от наших огромных счетов и медленной работы. Я боюсь, что кое-кто из них уже готов с нами распрощаться.

— Сара... А ты знаешь, почему наш брак закончился разводом?

— Потому что ты постоянно и неутомимо бегал налево?

— Нет, есть еще причина. И, кстати, чтобы ты знала,—я сохранял тебе верность первые пять лет. Так вот, основная проблема нашего брака со­стояла в том, что я был оптимистом, а ты — абсолютной пессимисткой.

— Неправда!

—Я не понимаю, из-за чего ты так беспокоишься. Ты сейчас преподно­сишь ситуацию таким образом, будто F&D вот-вот засохнет и развеется прахом при первом же порыве ветра. Сара, этого не случится! Разумеется, нам придется постоянно гасить вспышки пламени то тут, то там. Когда- нибудь потом мы должны будем кое-что исправить в механизме нашего бизнеса. Но пойми — мы ушли так далеко вперед, что другим остается только завидовать! Как можно говорить о кризисе нашего бизнеса? Нет, серьезно, пойми, мы находимся на максимуме своего потенциала!

— Да, Виктор, я согласна. Я достигла максимума. Только он связан не с объемом нашего бизнеса, а с внутренним напряжением.

— Поэтому я возвращаюсь к своему первоначальному вопросу: увере­на ли ты, что сможешь взять на себя дополнительные обязанности по... я бы сказал, по чему-то, в необходимости или действенности чего я со­вершенно не уверен?

— Ты... я... и все остальные — мы смогли за все эти годы создать ве­ликолепную организацию, занимающуюся исследованиями и инжини­рингом, — продолжала Сара. — Мы получили кучу наград, заработали много денег, создали массу шедевральных продуктов и так далее, и тому подобное. Но у меня есть четкое ощущение, что мы начинаем скользить вниз. Лично я нечасто общаюсь с клиентами, но постоянно читаю посту­пающие письма и отчеты о нашей работе. И знаю—если копнуть глубже, выяснится, что дела обстоят не идеально. Поэтому я не хочу, чтобы мы через пять лет оказались вынуждены униженно выпрашивать жалкие контракты на смехотворные суммы в надежде свести концы с концами.

— Этого не случится. Расслабься. — Виктор посмотрел на часы. —А те­перь извини, дорогая, я опаздываю. Я должен бежать.

— Свидание с ужином?

— Хм... Честно говоря, да.

Сара в отчаянии покачала головой и усмехнулась.

— Виктор, ты просто натуральный хам.

— Сара, я лишь стремлюсь к совершенству во всем. Увидимся утром.

Когда он направился к выходу, Сара бросила ему вслед:

— Кстати, не рассчитывай увидеть меня на работе раньше обычного. Возможно, этого теперь не случится очень долго. Или вообще не случит­ся никогда.

Но она совершенно не была уверена в том, что Виктор услышал ее сло­ва. К тому же Сара сомневалась в том, хочет ли она сама, чтобы ее слова были услышаны.

* * *

Вечером того же дня, после поездки в Роквилль, Эми пришлось вер­нуться в офис, чтобы закончить все запланированные дела и решить мас­су вопросов, которые она отложила из-за презентации. Домой она добра­лась довольно поздно, лишь к восьми часам вечера.

По просьбе Эми семейный ужин начался без нее. Поэтому к моменту ее появления на пороге все остальные члены семьи уже закончили трапе­зу. Ожидая, пока мать разогреет для нее ужин, Эми пристроилась возле кухонного стола с бокалом красного вина.

— Ой, совсем забыла! — вдруг воскликнула Зельда. — Тебе же кто-то звонил!

— Кто?

— Мужчина.

— Что ж, круг сужается. Мужчина — страховой агент? Или мужчи­на — фондовый брокер?

— Нет. Он сказал мне свое имя, и я записала его на клочке бумаги. Но куда же я его дела?

— Я рада, что к телефону подошел не папа.

— Эми... — укоризненно произнесла мать.

— Извини.

— Вот эта бумажка. Он звонил около шести часов.

На маленьком клочке бумаги обнаружилось имя Тома Доусона и но­мер его телефона.

— Забавно, — усмехнулась Эми и потянулась к сумочке, в которой ле­жал ее телефон. — У него есть мой рабочий номер. Странно, почему он решил позвонить мне домой?

Она отыскала телефон и вышла на улицу через черный ход, плотно прикрыв за собой дверь.

Внезапно она поняла, что вышла из дома вовсе не потому, что на ули­це лучше ловится сигнал. Она просто не хотела, чтобы разговор услы­шал кто-либо из домашних. Эми заметила, что волнуется, и заставила

себя успокоиться. Только после этого она набрала нужный номер теле­фона.

Том поднял трубку практически сразу же.

— Алло?

— Привет. Это Эми. Эми Киолара. Вы звонили?

— Да, звонил. Вы забыли в моем самолете зонтик.

Эми напрягла память и вспомнила, что действительно брала с собой зонт, поскольку прогноз обещал ливень после полудня. Но дождь так и не начался. И она совершенно забыла о зонтике, выходя из самолета на­встречу ярким солнечным лучам.

— Точно, вы правы, — сказала она. — Извините...

— Ничего, без проблем. Я думал, что может быть,.. Знаете, я мог бы заскочить к вам на минутку и отдать его.

— Заскочить? Ко мне?

— Если вы не заняты и все такое...

— Но я только что вернулась домой...

— Что ж, если это неудобно...

Она услышала сомнение в его голосе и — к своему великому удивле­нию — поняла, что Том нервничает, разговаривая с ней. Поразительно, этот бывший морской пехотинец, видевший смерть собственными глаза­ми, этот пилот, смелость которого подтверждалась во множестве слож­ных ситуаций, волновался. Эми почувствовала, как волна теплых чувств к нему наполняет ее сердце.