Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Новый Мир ( № 8 2008)

Новый Мир Журнал

Шрифт:

Это очень хорошо чувствует, например, Земфира, которая хотя и не гнушается громкокипящей рекламной кампании, однако делает на своей последней пластинке принципиальный неформат. В день, когда новая пластинка Земфиры “Спасибо” появилась в продаже, я зашел в один из музыкальных супермаркетов и увидел, что Земфира права, — ставить свой диск рядом с этим бесконечным потоком сиплых

да ряженых — фактически означает не уважать себя и плоды своего собственного труда.

Впрочем, не лучше обстоит дело и с книжными магазинами.

Этим

самым, кстати, я не призываю игнорировать мейнстримные устремления продюсеров и уходить в гордое эстетическое подполье, ибо андеграунд — это тоже ведь не панацея.

Процессы, ныне происходящие в современном изобразительном искусстве или театре (может быть, за немногочисленными исключениями, которые легко пересчитать по пальцам), — свидетельство того, что даже экспериментальные и радикальные выставки и постановки оказываются полыми изнутри. Это объекты в виде фильмов, спектаклей или книг, которые не насыщают смыслами или впечатлениями, несмотря на ловкость исканий и базовых концептов. Здесь — форма перекошена и недотягивает, там — в содержании брешь недержания… Словно бы у всех у них внутри — сплошной белый цвет или же белый шум тотального отсутствия.

Вот почему важен многочасовой спектакль, чья основа счастливо избежала бездушного постмодерна (на который, справедливости ради скажу, Том Стоппард вообще-то падок), потому что основа его, “Былое и думы” Александра Герцена, оказалась столь мощно заряжена эпическим началом, что даже и многомудрая переделка первоисточника не убила его первородный дух.

Кстати, подобная трилогия в истории русского театра уже существовала — разумеется, я имею в виду “Большевиков” Михаила Шатрова, поставленных Олегом Ефремовым в “Современнике”.

На этом спектакле видел точно такие же лихорадочно горящие глаза актеров и зал, в едином порыве встающий под финальное исполнение “Интернационала”. Как символично, что “Интернационал” исполняют и в “Береге Утопии”, но, правда, уже с прямо противоположным знаком. Хотя глаза актеров-заединщиков точно так же горят светом общего дела и общего смысла. Форма здесь важнее содержания, потому что только неформат, перпендикулярный коммерческой надобе, настоянный на эпике, способен щипцами количества (диалектично переходящего в иное качество) вытащить зрителя из бытовухи.

Лев Додин не зря уже долгие годы предпочитает ставить в Малом драматическом широкоформатные, многосерийные постановки из русской прозы.

Недавняя премьера эпоса “Жизнь и судьба” по роману Василия Гроссмана, ставшего важным, знаковым событием последнего времени (что рядом поставить?-— вот разве что “Берег Утопии”), милее мне побед на всех каннских и оскаровских фестивалях мира.

Впрочем, и за бугром понимают: жизнь теперь стала настолько разнообразна и быстра, что человека следует выдирать из сиюминутности эпическими объемами. Не зря лауреаты западных литературных премий толстеют и разбухают год от года. Ну а режиссеры, еще до конца не утратившие художественных амбиций, воюют с продюсерами прежде всего за хронометраж. Я Гарри Поттера не читал, но скажу, что и он от тома к тому растет не только от ребенка к юноше, но, кажется, и количеством страниц, нет?

Эпос может рядиться в одежды телевизионного мыла, но и здесь каждый вечер в час назначенный зритель приникает к традиционной истории с архетипическим “продолжением следует”.

Эпос

может мимикрировать и под трэш, как у Квентина Тарантино, и под брехтовское отстранение, как у Ларса фон Триера, однако, несмотря на скорости жизни и клипового мышления, потребности человеческие остаются такими же, как и раньше. Зря, что ли, Бродский как-то обронил, что всерьез можно говорить только об истории костюма?

И тут самое время вспомнить о древнегреческих представлениях, тянувшихся целый день. Опытный греческий зритель запасался закусками и едой, брал из дома подушечку для возлежания в амфитеатре и едва ли не на сутки выпадал из реальности для того, чтобы погрузиться в душеподъемную реальность богов и героев.

…Когда бы грек увидел наши игры — свои бы он забросил навсегда…

Книги

Борис Акунин. Трагедия. Комедия. М., “Олма Медиа Групп”, 2008, 192 стр., 8000 экз.

Две пьесы для чтения — “Трагедия” (впервые публиковалась в “Новом мире”, 2002, № 6, <http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2002/6/ak.html> ) и “Зеркало Сен-Жермена”, переделка акунинского рассказа “Проблема 2000” из цикла “Сказки для идиотов” (президент инвестиционно-маркетингового холдинга “Конкретика” Вован, “браток с Отрадного”, попадает в 1900 год, а его место занимает персонаж ХIХ века — проворовавшийся управляющий кредитно-ссудным товариществом “Добрый самарянин”, бывший лейб-гусар Константин Львович Томский).

Алексей Дидуров. Райские песни. Послесловие Дмитрия Быкова. М., “Время”. 2008, 240 стр., 2000 экз.

Первая книга Алексея Дидурова (1948 — 2006), составленная не им, а — в данном случае — Викторией Иноземцевой; стихи и поэмы с приложением CD-диска, на котором “Райские песни” звучат в исполнении автора. “Эта книга — воссоздание его поэтического лица по памяти, для того, чтобы широкий читатель смог увидеть его таким, каким мы его знаем и помним. В нее вошли стихи и поэмы, оставшиеся глубоко на подкорке, они были восприняты и усвоены не одним поколением людей, прошедших через школу его литературного кабаре”, — от составителя.

Леша Ефимов. Вид сверху. М., “Время”, 2008, 1000 экз.

Сборник стихов московского поэта, многолетнего участника литературного рок-кабаре Алексея Дидурова — “Все пыхтим над жизнью — а награда? / Боль, с которой не пойдешь к врачу. / В давнем прошлом первое „Не надо!” / В давнем прошлом первое „Хочу!” // Книга судеб, медленней листайся, / Стрелки, не ищите время „Ч”! / Подожди, последнее „Останься…”, / Подожди, последнее „Зачем?””

Павел Лунгин. Такси-блюз и другие киносценарии. СПб., “Сеанс”; “Амфора”, 2008, 464 стр., 5000 экз.

Основу сборника составили сценарии кинорежиссера и кинодраматурга Павла Лунгина — как к его собственным фильмам “Такси-блюз”, “Луна-парк”, “Свадьба”, “Олигарх”, так и к чужим — “Непобедимый”, “Попутчик”, а также несколько интервью, данных Лунгиным Ольге Будашевской и Константину Шавловскому.

Уолтер Дин Майерс. Дневник Скотта Пендлтона Коллинза, солдата Второй мировой войны. Перевод с английского Евгении Серегиной. М., “Текст”, 2008, 157 стр., 3000 экз.

Поделиться с друзьями: