Ню

…– Погоди еще… Не одевайся, ну…

Зазеркалье

– Геля…

– Да, милый…

– Геля, как же я скучал по тебе… Я все время скучаю по тебе… Даже – сейчас…

– Я знаю. Я знаю. Иди ко мне, милый мой… Иди… Я же вся – для тебя… Иди…

… – Как ты улыбаешься…

– Это потому, что ты…

– Скажи, а почему ты такая… покорная? Никогда ни одна…

– Т-с-с-с… Я не хочу про них. Их нет, никого из них. Уже…

– Уже…

– Понимаешь, покорность – единственный путь для женщины, если она нашла своего мужчину… Путь к победе над ним… Покоряясь – я побеждаю тебя…

– Для чего? Я же и так…

– Глупый… Чтобы покориться еще больше, еще сильнее…

– И что тебе в этом?

– Счастье…

– Геля…

– Что?

– Я погибаю от нежности – к тебе…1

Я выбираю его в списке абонентов.

– Серега, слушай, дело на миллион…

– Ну…

– Поговорить надо… Не по телефону… Ты часа через два освободишься? Я как раз с китайцами закончу.

– Через два… Лучше через три, боюсь, не успею. А что такое? Случилось что?

– Да нет, нет. Ничего такого… Приду – расскажу. Пока…Ничем не примечательный разговор, а помню его – как сейчас…

Мы появились на свет с разницей в семь минут тридцать два года назад. Родители назвали нас самыми обычными именами – Андрей и Сергей. Довольно скоро мы превратились в Андрюху и Серегу, потом… потом… потом… Короче, в какой-то момент нас стали называть по имени и отчеству, у нас появились жены, а у меня и ребенок – дочка Натка. Правда Серега быстро развелся. Но это, в общем, неважно. Главное, что за все эти годы мы не стали менее похожи. Различить нас удавалось только маме, отцу – лишь иногда, все остальные не имели ни малейшего шанса это сделать. Мы были и остались похожи, как два бильярдных шара одного цвета. В этом-то все и дело…

Серегин кабинет, Серегино лицо – как будто я сам в его кресле, за его столом. У сотрудников наших это тоже проблема – кто в данный момент на месте – он или я, босс или его зам. И вообще – кто есть кто? Смешно…

– Тут… В общем, мне помощь твоя нужна, понимаешь. На предмет нам с тобой – махнуться…

– Опять? Ну, а что сейчас? Или снова хочешь, чтобы я за тебя контрольную по математике написал?

– Брось. Можно подумать, что я не писал твои сочинения. Я серьезно. Слушай, давай по коньячку малек, а? У тебя еще французский остался? – я подхожу к бару, открываю и вытаскиваю бутылку и две коньячные рюмки. Наливаю.

– Ну, будем…

– Будем…

– Рассказывай, – Серега отламывает от плитки шоколада кусочек и пододвигает ее мне.

– Сам догадаешься… Ты мужик? Мужик. И я – мужик. Дальше объяснять?

– Детали. Суть я уже понял, не первый день на свете живу и брата-близнеца имею…

– У Натки через неделю день рождения, пять лет исполняется. А они с Иркой сейчас – как тебе известно – на море. Отдыхают…

– И – что? Я примерно помню…

– Я обещал прилететь к ним, вот в чем дело. А полетишь – ты…

– А-а-а-а… Ну, на этот раз ты, в самом деле – даешь… А что случилось-то? Сказать можешь?

– Только тебе и могу. Кому ж еще… Я, видишь ли, в последнее время с одной дамой, в смысле, с женщиной одной, в… довольно близких отношениях состою. Замутил я, понимаешь, по-серьезному, она – улет, такой у меня, может, еще не было… Никогда… А может – и не будет больше… Иногда даже мысли дурацкие в голову лезут… Ну, это – ладно. А вот дни рождения у них с Наткой в один день – представь! У меня уже и подарок для каждой припасен… Но не могу же я быть одновременно и тут и там… Слетай, а? На пару-тройку дней… Всех дел-то, паспортами поменяться… А потом сразу обратно.Серега молча наливает еще по одной. Выпиваем…

– Однако, крепко тебя зацепило… Советов давать не буду, да ты и не просил, но, надеюсь, сам понимаешь, что главное, а что – замутил… – он качает головой и смотрит в окно.

– И потом… Есть один нюанс…

– Какой?

– Ты говоришь – два-три дня, да?

– Ну, да… А что?

– А то! Мне с твоей женой спать придется. Как с этим? Абстрагироваться или как?

Оба молчим…Понимаешь, – говорю я, – это, в общем-то, и не такой уж нюанс. Мое серое вещество еще пока фурычит. Я же знаю, что и ты не схимником на белом свете живешь… Я же тебя знаю, мы же – близнецы. Думаешь я не вижу, как ты временами на Ирку мою поглядываешь? Да не поглядываешь, а смотришь так, что иной муж на тебя бы с кулаками полез, как пить дать… За один только взгляд такой. А думаешь, она этих твоих взглядов не видит? Видит, не обольщайся. Сама мне не раз говорила. Женщины к таким вещам чувствительны особо, ты и сам знаешь, не вчера родился и не сегодня невинность потерял. Нюанс – в другом. У нас с ней… не очень, одним словом… Не знаю… То ли темперамент разный, то ли что… Раньше вроде все тип-топ было, а сейчас… Раз в неделю и – спасибо… Да дело не только в этом. Я же говорю, мне мысли дурацкие в голову лезут. Не просто так это… Слушай, давай по еще – и все, а?

…– Хороший коньяк, да? Ну вот… Я тебе что хочу сказать… Знаю, что поймешь меня правильно, потому, что я – это ты, а ты – это я. Короче. Ты… Если ты с ней трахнешься, короче, я на стенку не полезу и не застрелюсь, что мой родной брат-близнец… Понял? На здоровье – и ей и тебе. От меня не убудет. Можешь ничего не говорить, я и так – по глазам вижу… Побежал я, Серега… Уже на двадцать минут опоздал. Пока… В конце дня позвоню, расскажу, что там, за великой китайской стеной…

…Мой первый шаг – в Зазеркалье…2

Все-таки он забыл сказать мне, с какой стороны спит… Я увидел, конечно, разные дамские штучки на тумбочке слева, но все же… Н-да…

…Я принимал душ, а она вошла в ванную комнату и были на ней только… Слава богу, хоть спит в ночной сорочке… Это Андрей мне рассказал. Ну, и не только это……А Натка бросилась мне на шею и сидела на руках, не слезая, до самого обеда… Я привез ей зайца, белого, пушистого зайца с кнопкой на спине. Нажмешь – ушами двигает, снова нажмешь – моргает… Я привез…

Врать не буду. Я хотел это сделать и – сделал. Хотел ее – жену моего родного брата и – получил. Потому что – нам не дано предугадать… И когда ее губы… Ее бедра…

…А Ирка лежала на правом боку и смотрела – на меня?– Ты сегодня странный и ужасно возбуждающий… И – чудесный… Уже очень давно такого… Вот как будто – в первый раз. Второй раз – в первый раз, понимаешь? Сама себе не верю… Я-то думала, уже… Господи, сладко-то как… И ты сладкий… Даже привкус у тебя какой-то… Знаешь, что? Хочу тебя – еще… Тебя – еще… Хочу…

…Три дня мы не вылезали из постели. Даже когда завтракали, обедали или ужинали. Когда ходили на пляж. Когда я сажал на плечи Натку, и мы шли вместе куда глаза глядят… Все время.

На вторую ночь я проснулся и, открыв глаза, увидел, как она, сидя на кровати, раскачивается взад и вперед и шепчет – тихо-тихо:

– Господи, что же делать-то, а? Что же делать…

На третий день я уехал…3

Его такси столкнулось с фурой. Пьяный водитель, горная дорога. Пропасть – сто двенадцать метров. Но убил его – я…

Не помню почти ничего. Ни опознания, никаквез его домой – ничего…В глазах – туман, уши – как ватой… только последним, крохотным краешком сознания долблю в себя одно и то же слово – молчи, молчи, молчи… Потому что на табличке, которую сейчас воткнут в землю над его могилой, написано мое имя – Андрей… Потому что у матери – инфаркт. Мало мне Сереги, еще и ее? Близнецы… Хорошо хоть, отцу повезло – не дожил…

…Стою и смотрю, как мои жена и дочь хоронят – меня…

– Да упокоится душа раба божьего…

– Да будет ему земля пухом…

Комья земли о крышку гроба…

Двойные похороны. И никто не знает, что я хороню сразу двоих – себя-его и себя-себя. Сразу…

Никто. Кроме нее – Гели… Вон она – через две могилы от нас…В черном…

…Такая горячая, гладкая и нежная. Такая близкая. Такая – моя… В этом все дело. Моя…

Обычно ведь – как? Даже если и случилось, повезло – встретились, нашли друг другая – вместе… Это – моя женщина, это – мой мужчина. У нас не так. Не так. Я знаю и говорю – моя женщина. И она – Геля – тоже… Не – мой мужчина, а – твоя женщина… Вот такая связка. Ты – моя женщина, я – твоя женщина… Принадлежать – самый большой талант на свете. Потому что – полная беззащитность. Абсолютная. И – нет защиты надежней.

Принадлежать.

Довериться.

Единственному мужчине – до конца, которого нет…

Быть – вещью его…Ах, какие могут быть у женщины счастливые глаза…

Никогда не думал, что Ирка…

У нее просто вдруг – подкосились ноги, и она упала, потянув за собой Натку. Потом, когда ее подняли, тихо-тихо, как молча – завыла…

Знать бы – по кому.

…Мы оставили его здесь и ушли…И Геля – вот она – в черном. Как дыханьем…

…Я пытался. Правда – пытался. Жить, как жил раньше, до того, как оказался по ту сторону зеркала – в Зазеркалье. И увидел оттуда не свое отражение, а – себя. Его глазами. Иркиными. Да-да, и ее. Потому, что и она – знает. И за все сорок дней не сказала мне ни слова, даже глаза на меня не подняла. Натке лучше не знать вообще… И мама – тоже. Уже – девятины… Никого не осталось. И меня – тоже… Вот он – этот поворот…

– Геля… Геля-Геля-Геля… Ге-е-еля-я-я!!!….

…– Что, Андрюшенька? Что? Сон плохой? Я здесь… Слышишь? Я с тобой… Все хорошо, успокойся… Это только сон. Только – сон… – Нет, Геля, нет… Это не сон… Просто я только что – умер… Снова…

…Мы расстались с ней через год. Ни одна вещь не может служить вечно. Хотя бы потому, что тот, кому она принадлежит, не вечен – тоже… Дорога в Зазеркалье для нее – закрыта. Дорога оттуда – закрыта для меня… Вещь может быть платой, но не может платить сама. Она может только – принадлежать…

Этюд для троих с плюсом

…Солнце прямо в окно. Слепит. Лето. На подоконнике воробей крыльями мельтешит. Звонок в дверь. Открываю. Три человека в военной форме, офицеры. Двоих я знаю – Володины сослуживцы. У всех троих глаза – в пол. Снимают фуражки, поднимают на меня глаза. И я мотаю головой и кричу, кричу, кричу…

…Лоб мокрый, в горле – судорога, хорошо, хоть не ору, господи… Сколько же можно… Достал он меня уже, сон этот дурацкий, сил нет. Вот он, Володя, спит себе на правом боку, он всегда на правом боку засыпает – лицом ко мне. Я же точно знаю, что такого просто не может быть. Не может – и все. С Володей – никогда. У меня – интуиция звериная, я любую беду заранее чую, а тут… Перевожу дыхание, поворачиваюсь на другой бок – спать, спать, спать…