Обречённые. Том 1

— И всё время помните, — напоследок произнёс он. — Мы — лучшие. Мы можем сделать то, что никому больше — не под силу. Именно поэтому мы — здесь, и я — с вами. А теперь — вперёд!

Скользят по голой, как лысина, равнине лучи прожекторов, и их свет, отражаясь от слизи, искрится и сверкает, будто рассыпается серебряная пудра. Ещё посвистывает ветер в проводах, проходящих по территории собранного из готовых модулей военного городка. И порой, так же лениво и сонно, раздаётся перекличка часовых. Сами часовые считают это излишним: мутанты надёжно заперты в руинах завода, наверняка понесли потери, потратили боеприпасы. Им не до прорыва. Да и куда прорываться-то? В поле, под разящие удары с воздуха? В болота, где ни еды, ни нормальной земли, а пить воду смертельно опасно? Значит, нет у них выхода, кроме как держаться на заводе до последнего. Ничего, завтра новую установку пси-генератора привезут, и не одну. Вот тогда и полезут изо всех щелей. Тогда и накроем их с вертолётов и гравилётов — без забот и хлопот. Хорошо бы каким-нибудь веселящим газом угостить, то-то бы они оскалились в последний раз! Но увы — химическое оружие использовать правительство запретило. Гуманисты хреновы!

Соответственно, и часовые на наблюдательных пунктах не оглядывают округу в прицелы пулемётов, а лениво покуривают на постах. Один вообще подпирает стену, небось дрыхнет.

Выключив прибор ночного видения, Ярцефф не выдержал, хихикнул: интересно, на весь этот балаган отделения «хунвейбинов» бы хватило? Или потребовался бы взвод? А это что за вооружённая компания, нарочито громко переговаривающаяся, то и дела ржущая и меняющаяся фляжками? Да это же разводящие. Сейчас караулы менять будут! Значит, надо подождать ещё полчасика, пока новые часовые попривыкнут к «свежему» воздуху, начнут клевать носом и утратят бдительность. И вот тогда…

План Ярцеффа был прост, как мычание: о строительстве военного городка в развалинах Гедеоновки рассказал ещё Петрович, утром слетавший на разведку. Тогда строительство опорной базы только начиналось, а теперь военный городок готов. Нехитрое дело: грузовым гравипланом (хватит одного, хоть и класса «А») доставляются модули из лёгкого и прочного металлопластика, на месте из них монтируются здания и сооружения. Для этого есть специальный малотоннажный кран, но можно и вручную: самые тяжёлые модули весят семьдесят-восемьдесят килограмм. Следом ставятся полевые биотуалеты, собираются из готовых частей проводка и освещение, ещё несколько модулей — кухня, душ, электрогенератор, устанавливается ограда из колючей проволоки. Завозятся вода, пищевые концентраты, оборудование для полевого госпиталя…

Всё. Полковой военный городок — готов. День работы для полутысячи умственно отсталых дистрофиков с гаечными ключами. Или для полусотни строительных роботов, доставляемых тем же гравипланом. Демонтаж и перевозка осуществляются так же быстро и просто. А по комфорту казармы почти не уступают городским квартирам. И правильно, тут вам не срочники далёкого прошлого, а добровольцы из лучших семейств Свободного Мира, очищающие мир от мутантской заразы. Заодно добывающие себе чучела, шубы и коврики в туалет.

Военный городок — в «лунном» исполнении, то есть рассчитан на температуры от минус ста пятидесяти до плюс ста пятидесяти, двери и окна закрываются герметично. Ни химия, ни альфа-, бета- и гамма-излучение, ни вредные микроорганизмы не проникают дальше шлюзов для дегазации. Очень удобно, когда вокруг — Подкуполье. Собирался он всегда по одному и тому же плану, хоть на Земле, хоть на Луне, Ярцефф мог бы пройти по такому с закрытыми глазами. Соответственно, и часовые могли располагаться только в определённых местах. Разумеется, это здорово облегчало жизнь «хунвейбинам». Вернее, облегчало бы, если б командиры не собирали городок, в нарушение инструкций, в произвольном порядке. Но здесь всё было по-другому: не видевшие, что может натворить диверсионно-разведывательная группа, они не утруждались, и всё ставили по инструкции. Быстро, компактно, аккуратно… И предсказуемо.

На этом план и строился. На полном ходу снести будку КПП, ворваться в военный городок. И, безжалостно тараня корпуса со спящими солдатами, благо, металлопластик всё-таки не кирпич, прорваться на командный пункт. Наверняка резервные пси-генераторы именно там. А гусеницам старика «девяностого» всё равно, что давить. Штаб с инфоцентром, в памяти которого оперативные данные, аппарат закрытой связи с командованием. Если повезёт, можно сжечь несколько казарм, 125-миллиметровые снаряды вскроют их с лёгкостью. Жаль, конечно, что тут не Луна, там бы каждая разгерметизация означала пару десятков смертей. Ничего, огонь ничуть не хуже вакуума.

Но теперь, посмотрев на царящий бардак, Ярцефф понял: можно въехать внутрь вообще без стрельбы. И уж потом, оказавшись там…

— План меняется, — вернувшись, произнёс Ярцефф, когда над головой снова захлопнулся люк. — Мы не будем палить вначале.

— А потом? — удивлённо спросил Мэтхен. Чего угодно он ожидал от капитана — но не миролюбия. Да всё ли с ним в порядке?

— Потом суп с котом, — буркнул капитан. — Подъедем к командному пункту, как бы с донесением — и только там откроем стрельбу! Потом накрываем склад горючего, гараж, склад боеприпасов, если получится — пожжём, сколько сможем, казарм. Командный пункт, как договорились — тоже. А когда очухаются, отстреливаться начнут, вертолёты появятся — отходим. Понял теперь? Боекомплект-то не бездонный, — внезапно пояснил капитан.

— Ясно. Когда начинаем?

— Прямо сейчас.

Ефрейтор Сигурдссон мог ложиться спать — но отчего-то не спалось. Вроде бы честно воевал весь день, раз за разом водил старую, «польскую» боевую машину пехоты на штурм завода, под пулемётные очереди и гранатомётные выстрелы почти в упор. Штурм оказался неожиданно тяжёлым, для начала погибла окружённая группа, а потом каждая атака, как морская волна у стылых скал родной Исландии, разбивалась об отчаянное сопротивление. И горел сбитый гравиплан, горели старинные вертолёты, танки, БМП и бронетранспортёры. Исходили чадным пламенем развалины завода, но из пепла и раскрошенного бетона снова и снова летели меткие пули. Если б только пули! Кто бы мог подумать, но за долгий день исландец проникся к выродкам уважением. Настоящие бойцы. А особенно — к их командиру, сумевшему из толпы облезлых дегенератов создать воинскую часть: стойкую, дисциплинированную и умелую. Впрочем, шансов у них всё равно нет — завтра к группе подойдут подкрепления, части радиоэлектронной борьбы смонтируют свои адские генераторы — и мутанты сами полезут из развалин навстречу пулемётным очередям и разрывам. Когда кажется, что кожа тлеет, а одежда горит — уже не до войны.

От контрольно-пропускного пункта донёсся рёв мотора. Танк, судя по звуку, «польский» Т-90 — у них в батальоне таких было несколько, и один Т-80. Машины безнадёжно устаревшие, но для своего времени вполне даже неплохие. Странно, вроде они все сгорели на заводе под залпом гранатомётчиков? Получается, кто-то весь день отбивался в окружении, а ночью прорвался к своим? Молодцы мужики — что тут скажешь! Не то что придурки, умудрившиеся уронить танк в огненную лужу…

Пушка грохнула так, что вздрогнуло всё строение. Миг спустя у гаража с техникой оглушительно рвануло. Коротко простучал пулемёт — и снова ахнула пушка. На сей раз за окном встал багровый сполох, волна спрессованного, горячего воздуха тараном ударила в стену модульной казармы. Окно было герметичным — но на несуществующую на Луне ударную волну всё же не рассчитывалось. Толстое стекло покрылось трещинами, местами осыпалось из покорёженной рамы, сам корпус основательно тряхнуло.

Как подброшенный, ефрейтор бросился к окну, осторожно — вдруг снайперы уже взяли окно на прицел? — выглянул. Соседняя казарма, похожая на развороченный улей, полыхала разноцветным пламенем, оплывала огненной капелью. Ну, ещё бы ей не гореть — тут не лунный вакуум, кислорода сколько хочешь. Густые клубы дыма заслоняли свет прожекторов, острая вонь горелого металлопластика начала просачиваться сквозь щели. Среди всего этого в одном исподнем и босиком метались уцелевшие солдаты, волосы и одежда на некоторых горели. Прямо через пламя их косили длинные очереди. Ни у кого не было даже стрелкового оружия. Только какой-то плечистый мужчина средних лет, засевший за прошитой очередью дымящейся машиной, пытался стрелять из пистолета. Но тут рявкнула, заглушив все остальные звуки, пушка — и машину, словно пинком, отшвырнуло близким разрывом. Вряд ли от смельчака много осталось.

Прямо через горящий корпус, задавив нескольких раненых солдат, проехало что-то огромное, покрытое чёрными потёками металлопластика, с пробегающими по броне язычками пламени. Переехав разрушенную казарму, стальной мастодонт повёл пушкой, явно нацеливаясь…

Досматривать, как пушка плюнет огнём, Сигурдссон не стал. Царапая кулак о покорёженную раму, одним ударом высадил окно. И с подоконника сиганул вниз, надеясь, что не сломает ногу. Вроде бы не должен, этаж всего лишь второй… В тот же миг пушка ещё раз гахнула, и в миг, когда он ещё летел вниз, казарма утонула в пламени. Что-то свистнуло над плечом, скользнуло по икре, миг спустя пришла острая, будто плеснули кипятком, боль. Ударная волна припечатала сверху-сзади, Сигурдссон опрокинулся лицом в грязь, в спину пахнуло испепеляющим жаром. Ничего не соображая, на одном инстинкте исландец перекатился в какую-то канаву. Тут уже пытался схорониться молоденький солдатик: крупнокалиберная пуля, войдя в лоб, вынесла большую часть затылка, вскрытая черепная коробка парит в стылом воздухе… Сигурдссона замутило: он не был профессиональным головорезом из КСО, а в Зону ездил только охотиться. Видеть развороченные трупы соратников так близко ему ещё не доводилось. Мёртвые мутанты — не в счёт.