Одержимость жестокого принца

К счастью, дверь в комнату на этот раз не заперта. Эрика при виде меня высокомерно отворачивается. Ну и прекрасно. Очень рада, что сегодня без пакостей на ночь глядя.

Следующим утром после завтрака я застреваю в вестибюле, где на стене висит огромный стенд под названием «Гордость Нарвилльской Академии Магии». Моя цель — чтобы портрет с моим изображением красовался среди лучших адептов и желательно в первой пятёрке.

Портрет Теодора на первом месте. Майя рассказала, что за три года учёбы можно по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз он терял первенство. Лучший среди лучших.

Прохожу вдоль ряда портретов и вдруг ловлю себя на том, что внимательно вглядываюсь в каждое лицо, внутренне замирая при виде блондинов. Сердито встряхиваю головой. Да какое мне дело, есть тут Кай Дариус или нет? Лучше б его вообще не было в этой Академии.

Вдруг удивлённо останавливаюсь. Кая среди лучших адептов нет, но зато есть — надо же! — Лионелла Моран. Всего лишь на предпоследнем, девятнадцатом месте. И всё же весьма неожиданно.

Следующая неделя проходит подозрительно спокойно. Эрика просто не разговаривает со мной. Единственное, что напоминает о её отношении, это погашенный ровно в девять тридцать вечера свет (вне зависимости от того, вернулась я в комнату или нет) и шумные сборы по утрам, начиная с шести часов.

Кай тоже, кажется, оставляет меня в покое. Правда, продолжает сверлить навязчивыми взглядами: в коридорах, в трапезном зале, на улице. И неизменно отворачивается ровно за секунду до того, как я посмотрю на него.

Всё же я рада, что он от меня отстал. Видимо, по этой причине Лионелла делает вид, будто меня не существует. Это и приносит облегчение, и озадачивает одновременно. Я была уверена, что она примчится на разборки после той сцены между мной и Каем в коридоре.

Но Лионелла буквально смотрит сквозь меня. Вчера мы столкнулись на лестнице, и она, вместо того чтобы обойти, пошла на таран, а потом сделала вид, будто искренне изумлена неизвестно откуда взявшимся препятствием.

Я осталась в смешанных чувствах. С одной стороны, меня не трогают, что хорошо, но с другой, они как будто пытаются заставить меня думать, что я — пустое место. Задавить не физически, но морально. И, стоит признать, у них получается задевать за живое.

Я продолжаю изучать программу первого курса под наблюдением Теодора. Обычно мы занимаем кабинет истории магии, чтобы нам никто не мешал. Очередным вечером иду на занятие, погружённая в свои мысли. После откровенных угроз Моран в трапезном зале я каждый день ожидаю подвоха, но вот уже больше двух недель ничего не происходит. И это выматывает сильнее, чем если бы ко мне цеплялись постоянно.

Ладно, на ближайшие пару часов надо выбросить всё это из головы. Подойдя к кабинету, делаю глубокий вдох, успокаиваясь, и открываю дверь.

И тут же застываю на пороге.

— Привет, Шерман. Опаздываешь.

Визуал

Теодор Кирни, брат Майи. Учится на 3 курсе, факультет теории магии. Отличник. Заклинает землю (ведущий стихийный поток) и металлы

Глава 16. Шайла

В первое мгновение кажется, что я перепутала класс. Но нет: развешанные на стенах карты и плакаты с перечнями дат сообщают, что я пришла куда нужно. Вот только вместо Теодора за первой партой, вальяжно опираясь на спинку стула, сидит Кай Дариус.

Боги, неужели он опять меня преследует? Всего две недели спокойствия…

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю холодно. — У меня занятие с Теодором.

Кай задумчиво проводит пальцем по губам, и я невольно прослеживаю это движение.

— Скажем так, он не сможет заниматься с тобой ближайшие несколько дней. Адамс любезно попросила меня заменить его.

Недоверчиво хмурюсь.

— С чего профессору просить заменить лучшего адепта Академии тобой?

Кай вскидывает бровь.

— Как грубо, Шерман. Но я прощу тебе твоё невежество, всё же ты новенькая…

Он поднимается и медленно приближается ко мне, так что я делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами. Кай опирается рукой о косяк, возвышаясь надо мной.

— Ты ведь мой портрет искала на стенде в вестибюле, не так ли?

В желудок словно падает ледышка. Я поджимаю губы.

— Похоже, ты привык, что всё вертится вокруг тебя, Дариус. А мне, видимо, должно льстить настолько пристальное внимание с твоей стороны.

Смутить этого наглеца у меня не выходит. Кай даже бровью не ведёт.

— Должно, — отзывается он с нахальной улыбкой. — Что касается лучшего адепта, я попросил, чтобы мой портрет убрали со стенда. Зачем лишний раз привлекать внимание к тому, что вот уже три года первое место мы с Кирни делим на двоих. Хотя он и так прекрасно об этом знает. Но, признаюсь, его упорство вызывает восхищение.

Я не могу скрыть изумление. Что ещё за выдумки? Нужно обязательно спросить у Теодора. Впрочем, нет, лучше у Майи. Вдруг такой вопрос его заденет? Я успела убедиться, что Теодор очень ревностно относится к своим успехам.

— Какое благородство, — отвечаю едко. — И как ты умудрился примириться со своим самолюбием? Мне казалось, ты был бы рад, если б вся Академия была увешена твоими портретами сверху донизу.

Кай смеётся низким хрипловатым смехом, от которого бегут пронизывающие мурашки по плечам и позвоночнику.

— Подобным страдают неуверенные в себе люди, Шерман. Мне не нужно никому ничего доказывать. Все и так знают, что я лучший. Что до моих портретов — зайди в комнату к любой девчонке, и найдёшь его под подушкой, залитый слезами и покрытый поцелуями.

Меня передёргивает от пропитанных бахвальством интонаций. Но я и впрямь уже заметила, что многие безответно влюблены в Кая Дариуса. Аж головы сворачивают, когда он проходит мимо. Изо всех сил стараются привлечь его внимание, шепчутся на переменах. Видимо, Кай решил, что я охотно пополню список его фанаток.

Как бы не так.

— Это всё весьма занимательно, но у меня нет времени, — произношу сухо. — Всего доброго.

Поворачиваюсь уйти, но тут дверь захлопывается прямо у меня перед носом. Отшатнувшись, упираюсь спиной в грудь стоящего позади Кая.

Он не двигается с места, так что я буквально прижимаюсь к нему, а отступить попросту некуда. Его ладонь лежит на ручке двери, и у меня внутри всё переворачивается при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к ней.

— У нас занятие, Шерман, помнишь? — тихо говорит он над моей головой, шевеля волосы на затылке горячим дыханием.