Одиночество вдвоем

Девушка молча проходит к дивану, садясь на него, и сгибает ноги в коленях, прижимая их к груди. Дилан закрывает дверь, не надеясь, что Ник решится подняться вверх, и оборачивается, сунув руки в карманы. Впервые топчется на месте, не зная, куда податься, атмосфера в комнате его сковывает, нет, даже подавляет, что не может не злить, но вместо «демонстративных закатываний глаз», к чему он собственно привык и имеет склонность, парень подходит к дивану, опускаясь на его край, чем заставляет Эви подвинуться в сторону, чтобы сохранить расстояние.

— Неплохое начало дня, — недолго молчит Дилан, откинувшись на спинку дивана, чтобы принять расслабленную позу, хотя на самом деле был крайне напряжен. Бросает взгляд на Эви, ещё раз убедившись, что девушка раздражена, и вновь смотрит перед собой, продолжая:

— И из-за чего такой концерт? — ответ не следует. — Из тебя вышел бы хороший партизан, — Дилан делает нелепые выводы, никак не затыкаясь, поэтому Эви прикрывает веки, что-то шепча губами. Отворачивает голову, кладя её на бок, на руки, которыми обнимает колени. Слишком эмоциональна. В последнее время всё труднее совладать с собой, срывается из-за «пустяков», из-за людей, которые не должны играть какую-то роль в её жизни.

О’Брайен откашливается, подняв брови:

— Ясно, — трет колени ладонями, цокает языком, ещё пару раз взглянув на Эви, которая, как ему кажется, не выйдет с ним на контакт, поэтому решает больше не добиваться ответной реакции с её стороны, и встает с дивана, не успев сделать даже шаг.

Холодная, немного мокрая после воды ладонь вцепилась в его запястье, скользнув по коже. Эви хватает его за пальцы руки, дернув, чем вынуждает Дилана обернуться с непринужденным выражением лица, сохранить которое дается тяжело, но это необходимо.

— Чего? — хмурит брови, уставившись на девушку, которая кладет голову на бок, подняв свою ладонь. И сидит в таком положении. Не шевелится, словно чего-то ждет, и Дилан не сразу понимает, что от него требуют, но секунд десять вполне достаточно. Он сжимает и разжимает пальцы своей ладони, касаясь ими запястья Эви. Внимательно, как-то расслабленно смотрит на её макушку, опускается обратно на край дивана, скользнув пальцами по ладони девушки, которая подняла на него глаза, продолжив молчать. Но своим взглядом разъедает. Смотрит, вызываю мучительную ноющую боль в животе, от которой по спине О’Брайен бегут мурашки. Он откашливается, решив больше внимания уделять её ладони, с которой начинает «играть», а Эви отвечает, хоть и слабо, но пытается протиснуть свои пальцы между его.

И тогда до Дилана доходит одна простая истина.

С Эви нужно молчать.

Есть люди, совершенно не нуждающиеся в словах, в громком говоре, каком-то внешнем проявлении эмоций и чувств. Им необходима тишина, общение через такие легкие прикосновения, от которых стынет кровь в венах.

И на деле Дилан понимает это. Он много говорит, чтобы скрыть свою растерянность, не дать другим понять, что его можно смутить.

И сейчас он потерян. Нет, в его голове не крутятся мысли в полном хаосе, он не решает какие-то вопросы, наоборот внутри полная тишина, спокойствие, даже какая-то тоска, появление которой вовсе выбивает парня из колеи. «Такого не должно быть», — так он думает, но потом невольно бросает взгляд на совершенно расслабленную Эви, такой он видит её впервые, и тогда сомнения сами покидают его, хоть после них остается осадок.

О’Брайен потирает большим пальцем костяшки её руки, вторую свою руку сгибает в локте, поставив на колено, чтобы иметь опору. И именно сейчас, когда лишние мысли не лезут в голову, парень начинает думать о том, что правда интересует его. А главное — с чего Эви предпочла остаться здесь? Но озвучивать не собирается, не желая рушить тишину. Но молчание всё равно прекращается.

— Спасибо, — Эви шепчет, тихо вздохнув, а Дилан хмурит брови, хрипя в ответ:

— И за что? — не переводит глаза на лицо девушки, продолжая теребить её пальцы. Эви сглотнула, пожав плечами:

— Я тебя не поблагодарила за то, что ты сделал.

— Я ничего такого не сделал, — тут же прерывает её парень, сильнее сощурившись, но девушка настаивает, чувствуя стыд, ведь говорила всё это время с ним грубо, даже не поблагодарив:

— Ты помог мне, — ей неудобно говорить подобное, так что голос становится тише. Дилан пускает смешок, качнув головой:

— Я тебе не Бэтмен, Эви, —, но лицо внезапно помрачнело. — Не очень-то хороший человек, если забыла.

Эви слабо улыбается и сжимает его пальцы, не выдержав:

— Да, ты тот ещё баран, — Дилан усмехается краем губ, бросив на неё секундный взгляд:

— Что ж, я так понимаю, ты предпочла креветкам лапшу быстрого приготовления, но я обязан тебе признаться.

— В чем? — в голосе Эви появились нотки тревожной заинтересованности, что позабавило О’Брайена, который шепчет, изображая на лице поддельное замешательство:

— Я понятия не имею, сколько эта лапша там на полках простояла.

Девушка вдруг начинает хихикать, потеревшись лбом о свою руку. Дилан отводит глаза, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но всё равно слабо улыбается, опустив свою руку вместе с рукой девушки. Эви вздыхает, вновь взглянув на него, но уже поднимает голову:

— Спасибо, — повторяет, немного добавив серьезности в голос. — Правда, спасибо тебе.

Дилан молча принимает благодарность, подняв на неё глаза, и кивает головой, подперев кулаком щеку. Смотрит на Эви, та сжимает губы, растягивая их в слабую улыбку, и убирает локоны волос за уши, почесав переносицу пальцами свободной руки. Вторую до сих пор разминает парень.

И вновь тишина. Немного неловкая, что без особого труда почувствовали сразу оба. Совершенно незнакомая ситуация для Дилана, который внезапно осознает, что уже несколько секунд не прекращает смотреть на Эви, которая пытается игнорировать его взгляд на себе. И в следующий момент сердце пропускает удар. Сильный, болезненный. О’Брайен резко приближается к её лицу, заставив девушку испуганно вздохнуть, но парень так же быстро останавливает себя, коснувшись носом её холодной щеки.

И внутри образовался ужас.

Ледяной, пронзающий до костей, вызывающий полное помутнение рассудка.

Дилан осознает, что делает, и медленно поднимает растерянный взгляд на Эви, которая вовсе забыла о том, что нужно дышать. Смотрит на него, не скрывая своей тревоги.

Подобное происходит впервые.

Как с ним, так и с ней.

О’Брайен боится сделать лишнее движение. Роняет тяжелые вздохи, которые обжигают холодные губы девушки, и та беспомощно сжимает пальцами свободной руки ткань своей кофты. Дилан думает. Немного поднимает голову, выпрямляясь, что продолжает касаться носом кожи лица Эви, которая сжимает губы в тонкую полоску, часто заморгав, чтобы избавиться от песка в горящих глазах. Но не отстраняется. Чего она ждет? Боль уже во всю разрывает низ живота, так почему она не действует? Почему не толкает парня? Почему не кричит, забиваясь подальше в угол от него?

Почему продолжает глотать его вздохи?

Дилан немного наклоняет голову на бок, повторно потерся носом о её щеку, сильнее надавив, отчего девушка качнулась назад, опустив взгляд на губы парня. О’Брайен хмурит брови, внимательно следя за тем, чтобы Эви не забывала дышать. Свободной рукой опирается на край дивана рядом с бедром девушки, а другой продолжает сжимать её ладонь. Всё ещё не касается её губ, просто следит, наблюдает, изучает.

Слишком близко.

Эви касается спиной спинки дивана, опустив одну ногу, и разжимает губы, дрожащей рукой коснувшись предплечья Дилана, и сжимает пальцами ткань его футболки вместе с кожей под ней, потянув парня на себя. Тот поворачивается к ней, касаясь своими коленями её, и больше не находит сил контролировать дыхание. Сердце скачет, как ненормальное, мешая сохранить непринужденное выражение лица.