Одинокие души

Я спокойно прохожу мимо охранника, чуть опускаю подбородок, чтобы он не заметил

синяков на лице и выбираюсь на свободу. Дверь позади. Больница за порогом. Свежий

воздух врезается в лицо, будоражит кровь, и я закрываю глаза, чтобы в полной мере им

насладиться. Я так рада, что сегодня родители работают во вторую смену, так рада, что

меня никто не заметил, так рада, что я выбралась. Обхватив себя руками, я открываю глаза

и только сейчас понимаю, что мне некуда идти. Радостный огонь быстро угасает. Наверно, его потушил холод, который наглыми порывами ветра врезается в спину, ноги и живот.

Вообще, конечно, есть Астахов, его огромный дом и добрые родители. Они примут меня, я

уверена. Можно, позвонить ему, попросить приехать на автобусе и забрать меня подальше

от этого места. Потом вернуться в больницу, как ни в чем не бывало, и сделать вид, будто я

и не выходила на свободу. А почему бы нет? По выходным лекарства не раздают, докторов

отпускают. На моем этаже лишь две медсестры, и им наверняка плевать на всех, кто

остался в отделении. Так что план вполне реальный и безобидный.

Я неуверенно киваю, и иду в сторону супермаркета. Там должен быть телефон. Как назло, родители лишили меня и сотового, и ноутбука, и планшета. Они сказали, что вредно

держать такие вещи в больнице, но я-то прекрасно понимаю, что это лишь попытка

ограничить меня от внешнего мира. Вдруг я решу связаться с Кирой? Она ведь такая злая

и плохая девочка. Она очень нехорошо на меня повлияет, подаст мне неправильный

пример.

Смешно, честное слово.

Когда я дохожу до магазина, у меня сводит руки. Пальцы отказываются двигаться,

краснеют, немеют. Я засовываю ладони под свитер, надеюсь, что сумею набрать номер

Астахова и сохранить все конечности. Какая нелепая ситуация. Не думала, что когда-

нибудь попаду в нечто подобное.

Я добираюсь до главного входа и вдруг спотыкаюсь. Совершенно безобидное движение в

бок, приводит мой организм в хаос. Перед глазами темнеет, и я буквально вижу, как здание

супермаркета переворачивается. Позже я понимаю, что это не дом оказывается вверх

тормашками, а я падаю на асфальт. Руки автоматически выставляю вперед, сталкиваюсь

ими с какой-то преградой и крепко сжимаю глаза. Меня тошнит, словно я только что

несколько минут подряд крутилась на стуле. Мне плохо. Очень плохо. Жар обдает плечи и

шею, я борюсь с приступом рвоты и одновременно пытаюсь не поникнуть на ледяной

дороге. Почему-то только сейчас до меня доходит, что две недели в больнице были

прописаны мне не из воздуха.

– Так, - я пытаюсь ровно дышать. Хочу раскрыть глаза, но почему-то не делаю этого.

Сжимаю руки в кулаки и облокачиваюсь головой об асфальт. Он холодный, становится

немного легче.

– Эй? Ты что? – я не сразу понимаю, что это обращаются ко мне. Не двигаюсь и не

отвечаю. Рядом возникает шум, и я чувствую чью-то горячую ладонь на плече. – Чужачка, что с тобой?
– Я нахожу в себе силы приподнять голову, раскрыть глаза и неожиданно

встречаюсь взглядом с Максимом. Он выглядит обеспокоенным, но почему-то это я

отмечаю во вторую очередь. Сначала я оцениваю его острые скулы, жгуче-черные волосы

и темно-синие глаза. Кожа на щеках слегка красноватая. Наверно, он замерз. – Лия?

Он называет меня по имени, и у меня внутри что-то взрывается. Горячая смесь

обволакивает органы, заставляет ощутить приятное ноющее чувство. Опьяневшая и

размякшая, я ощущаю действие таблеток, которые оставила мне ночью мама. Возможно, ли что они до сих пор влияют на мой организм?

– Ты меня не поднимешь? – тихо спрашиваю я, и обессиленно улыбаюсь.

– Конечно.

Парень аккуратно обнимает меня за талию, и я послушно оказываюсь в его руках, словно

маленький ребенок. Не хочется выглядеть слабой, но почему-то мне кажется, что сейчас я

могу не притворяться.

– Что ты здесь делаешь, чужачка? Ты же должна лежать в больнице.

– Я сбежала.

– Сбежала?

– Да. Меня безумно досталавонь, так что я не выдержала и сбежала.

– Очень умно, - недовольно усмехается Макс. – Тебе ещё рано самостоятельно

передвигаться. К тому же, на улице небезопасно, разве Кира не предупреждала тебя?

– И всё ты знаешь, - протягиваю я и откидываю назад голову. Приходится признать, что

находиться в руках этого парня не только приятно, но и привычно.

– Я должен отнести тебя обратно.

– Нет!

– Да! Ты хочешь навредить себе ещё больше?

– Какое тебе дело?

– Так, пойдем. – Максим решает двигаться в сторону больницы, и я начинаю раздраженно

вилять ногами.

– Отпусти меня!

– И не подумаю. Если тебе не важна своя жизнь, значит, о ней позабочусь я.

– Да, что с тобой такое? – громко выпаливаю я. – Какая разница хорошо мне или плохо?

Тебе-то что?

– Сделай одолжение, - мило протягивает он, а затем холодно отрезает. – Замолчи.

– Отпусти меня или я буду кричать!
– Парень смеется и крепче сжимает мое тело. – Я

серьёзно.

– Чужачка, не устраивай концерт. Кому ты нужна? Кричи, сколько тебе влезет. Людям, по

сути, плевать.

Я недовольно сужаю глаза и вдруг замечаю, что мы практически подошли к больнице. В

голове вертятся разные варианты, но ни один из них не сработает, только не с этим

человеком.

– Максим, пожалуйста.

– Просто молчи.

– Выслушай, - шепчу я. – Я не собираюсь убегать из больницы навсегда. Мне просто

необходима передышка. Там ужасно скучно и воняет жутко. Я ведь не сломала себе ноги и

не повредила позвоночник. Мне позволено ходить, двигаться. Так почему же не сделать

этого на улице, где я хотя бы могу нормально дышать?!

– Чужачка…

– Всего несколько часов, и я вернусь. Обещаю.

Парень неуверенно останавливается и смотрит на меня. Не знаю, что он там пытается

увидеть, и что он видит, но вдруг его взгляд смягчается.

– Хорошо.

– Хорошо?