Одиссея капитана Балка. Дилогия

Это ему удалось тем легче, что едва перешагнувший порог взрослой жизни, Александр Александрович

первые недели после крутого поворота в своей судьбе пребывал в известной растерянности: он, вполне

самокритично оценивая собственные способности и образование, чувствовал неготовность к легшим отныне

на его плечи обязанностям и испытывал гнетущий страх перед будущим. «Ах, Владимир Петрович, -

жаловался он своему старшему товарищу, - Я одно только знаю, что я ничего не знаю, и ничего не

понимаю... Прожил я себе до 20-и лет спокойным и беззаботным, и вдруг сваливается на плечи такая ноша...

Придётся командовать, учиться надо, читать надо, людей видеть надо, а где же на всё это время?»

Мещерский охотно вызвался помочь наследнику в его трудах и заботах. Весь 1865-1866 учебный год к

занятиям с профессорами: Ф.Г. Тёрнером (политэкономия), К.П. Победоносцевым (государственное право),

С.М. Соловьёвым (русская история), Цесаревич готовился под руководством князя и знакомился с их

лекциями по его (!) конспектам. Так чиновник по особым поручениям МВД стал де-факто репетитором при

будущем Самодержце Российской империи. Годом позже, предприимчивый князь, как сам он пишет в своих

воспоминаниях, «…предложил Цесаревичу устраивать в его честь маленькие беседы за чашкою чая с

такими людьми, которые были ему симпатичны, и между которыми живая беседа о вопросах русской жизни

109

своим любовникам, даже бывшим, употребляя к их устройству и продвижению по жизни

все свое немалое придворное влияние. Душевный такой человек он был, очередной

«голубой» князь, появляющийся перед читателем по ходу нашего повествования. Личные

встречи с этим неординарным деятелем у наших главных героев еще впереди…

Итак, внешне малопривлекательный и попивающий капитан 2-го ранга Нилов, после

неприметной службы на нескольких миноносцах и канонерках, в 1890-м году, для многих

на флоте и в высших сферах совершенно неожиданно, назначается флаг-капитаном самого

генерал-адмирала Великого князя Алексея Александровича. После чего на целых 12 лет

становится бессменным командиром его яхт, от «Стрелы» до «Светланы».

Когда же входящий в силу молодой царь и его «тайный придворный Морской

Кабинет» стали потихоньку отбирать у Алексея Александровича «монополию на флот»,

шустрый каперанг, с подачи того же вездесущего Мещерского, в одночасье переметнулся

от генерал-адмирала в стан его противников. Воспользовавшись удовольствием Государя

от показухи с пальбой и дымом, учиненной в его честь Ниловым в качестве командира

практического отряда береговой обороны Балтфлота в 1903-м.

Что и говорить, дружить Николай умел. Через пару месяцев Нилов уже командир

Гвардейского экипажа, а с ранней весны 1904-го года он - флигель-адъютант Государя-

Императора, незаменимый главный рассказчик крепких застольных анекдотов, партнер по

картам, лаун-теннису и бутылке крепленого красненького. А еще - потенциальная замена

Ломену в должности императорского флаг-капитана: у того уже подпирает возраст по

службе, да и здоровьице начинает пошаливать.

могла быть для него занимательна. Цесаревич с удовольствием принял предложение и аккуратно удостаивал

эти скромные собрания своим присутствием... Собеседниками бывали: К.П. Победоносцев, князь С.Н.

Урусов, князь Д.А. Оболенский, князь В.А. Черкасский, граф А.К. Толстой, Н.А. Качалов, Г.П. Галаган, М.Н.

Катков и И.С. Аксаков, когда они бывали в Петербурге...» Продолжаясь в течение нескольких сезонов, эти

собрания особенно часты, многолюдны и оживлённы были в 1869-1870 годах. Тематика бесед была

разнообразна: обсуждались идеологические и политические вопросы, положение в тех или иных регионах

страны, тенденции мировой политики или новинки литературы, обратившие на себя внимание общества.

Из этого уже можно сделать вывод: обладай Мещерский жаждой явной, демонстративной власти «а-ля

Витте или Плеве», дорога к креслу за троном, месту фаворита или первого министра, была бы для него

открыта. Но князя вполне устраивала роль «друга и советчика», роль человека, который мог наслаждаться

властью тайно, не неся при этом какой-либо реальной ответственности. И, если вспомнить о некоем его

аналоге, в лице принца Филиппа фон Эйленбурга при персоне кайзера Вильгельма II, создается впечатление,

что такой стиль «любви с властью» и «игр во власть» не редко присущ натурам гомосексуального толка.

При этом Владимир Петрович, будучи убежденным монархистом, приложил действительно немало сил

для поиска путей решения в России крестьянского вопроса, реформы земского самоуправления и даже видел

резоны во введении в стране законосовещательного представительства. Однако, его явное влияние на

Императора, прежде всего в вопросах кадровых назначений и персональных государевых милостей, не

могло остаться «общественно безнаказанным». Репутация князя, одиозная среди либералов и левых, была не

лучшей и в кругах консерваторов. Это было связано не только с деятельностью Мещерского как «серого

кардинала» при царе, но и со скандальными историями, которые возникали в связи с его активным

гомосексуализмом и протежированием как нынешним, так и прошлым любовникам.

Вот характеристика, данная ему современным историком Н.А. Троицким: «Одиозной была репутация

трубадура реакции 80-90-х годов - князя Мещерского. Сей господин, славивший национальную потребность

в розгах («как нужна соль русскому человеку, так ему нужны розги»), «презренный представитель заднего