Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

"By all the saints, it is always 'to-morrow morning' with you Spaniards; and to-morrow never comes, my friend."	– Клянусь всеми святыми, но у вас, испанцев все завтра, а это "завтра" никогда не наступает, мой друг.
"But this to-morrow is coming, rest assured.	– Не беспокойтесь, на этот раз "завтра" наступит.
However early you may be astir, you shall see land ahead, Don Pedro."	Как бы рано вы ни встали, перед вами уже будет земля, дон Педро.
Captain Blood passed on, content, and went to visit Jerry Pitt, his patient, to whose condition Don Diego owed his chance of life.	Успокоенный капитан Блад отправился навестить своего пациента - Джереми Питта, болезненному состоянию которого дон Диего был обязан своей жизнью.
For twenty-four hours now the fever had left the sufferer, and under Peter Blood's dressings, his lacerated back was beginning to heal satisfactorily.	Вот уже второй день, как у Питта не было жара и раны на спине начали подживать.
So far, indeed, was he recovered that he complained of his confinement, of the heat in his cabin.	Он чувствовал себя настолько лучше, что пожаловался на свое пребывание в душной каюте.
To indulge him Captain Blood consented that he should take the air on deck, and so, as the last of the daylight was fading from the sky, Jeremy Pitt came forth upon the Captain's arm.	Уступая его просьбам, Блад разрешил больному подышать свежим воздухом, и вечером, с наступлением сумерек, опираясь на руку капитана, Джереми Питт вышел на палубу.
Seated on the hatch-coamings, the Somersetshire lad gratefully filled his lungs with the cool night air, and professed himself revived thereby. Then with the seaman's instinct his eyes wandered to the darkling vault of heaven, spangled already with a myriad golden points of light.	Сидя на крышке люка, он с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух, любовался морем и по привычке моряка с интересом разглядывал темно-синий свод неба, усыпанный мириадами звезд.
Awhile he scanned it idly, vacantly; then, his attention became sharply fixed.	Некоторое время он был спокоен и счастлив, но потом стал тревожно озираться и всматриваться в яркие созвездия, сиявшие над безбрежным океаном.
He looked round and up at Captain Blood, who stood beside him.	Прошло еще несколько минут, и Питт перевел взгляд на капитана Блада.
"D'ye know anything of astronomy, Peter?" quoth he.	– Ты что-нибудь понимаешь в астрономии, Питер?- спросил он.
"Astronomy, is it?	– В астрономии?
Faith, now, I couldn't tell the Belt of Orion from the Girdle of Venus."	К сожалению, я не могу отличить пояс Ориона от пояса Венеры[38].
"Ah!	– Жаль.
And I suppose all the others of this lubberly crew share your ignorance."	И все остальные члены нашей разношерстной команды, должно быть, так же невежественны в этом, как и ты?
"It would be more amiable of you to suppose that they exceed it."	– Ты будешь ближе к истине, если предположишь, что они знают еще меньше меня.
Jeremy pointed ahead to a spot of light in the heavens over the starboard bow.	Джереми показал на светлую точку в небе справа, по носу корабля, и сказал:
"That is the North Star," said he.	– Это Полярная звезда.

"Is it now?	Видишь?
Glory be, I wonder ye can pick it out from the rest."	– Разумеется, вижу, - ленивым голосом ответил Блад.
"And the North Star ahead almost over your starboard bow means that we're steering a course, north, northwest, or maybe north by west, for I doubt if we are standing more than ten degrees westward."	– А Полярная звезда, если она висит перед нами, почти над правым бортом, означает, что мы идем курсом норд-норд-вест или, может быть, норд-вест, так как я сомневаюсь, чтобы мы находились более чем в десяти градусах к западу.
"And why shouldn't we?" wondered Captain Blood.	– Ну и что же? – удивился капитан Блад.
"You told me - didn't you? – that we came west of the archipelago between Tobago and Grenada, steering for Curacao.	– Ты говорил мне, что, пройдя между островами Тобаго и Гренада, мы пошли в Кюрасао к западу от архипелага.
If that were our present course, we should have the North Star abeam, out yonder."	Но если бы мы шли таким курсом, то Полярная звезда должна была бы быть у нас на траверсе[39] - вон там.
On the instant Mr. Blood shed his laziness.	Состояние лени, владевшее Бладом, исчезло мгновенно.
He stiffened with apprehension, and was about to speak when a shaft of light clove the gloom above their heads, coming from the door of the poop cabin which had just been opened.	Он сжался от какого-то мрачного предчувствия и только хотел что-то сказать, как луч света из двери каюты на корме прорезал темноту у них над головой.
It closed again, and presently there was a step on the companion.	Дверь закрылась, и они услыхали шаги по трапу.
Don Diego was approaching.	Это был дон Диего.
Captain Blood's fingers pressed Jerry's shoulder with significance. Then he called the Don, and spoke to him in English as had become his custom when others were present.	Капитан Блад многозначительно сжал пальцами плечо Джереми и, подозвав испанца, обратился к нему по-английски, как обычно делал в присутствии людей, не знавших испанского языка.
"Will ye settle a slight dispute for us, Don Diego?" said he lightly.	– Разрешите наш маленький спор, дон Диего, -шутливо сказал он.
"We are arguing, Mr. Pitt and I, as to which is the North Star."	– Мы здесь спорим с Питтом, какая из этих звезд -Полярная.
"So?" The Spaniard's tone was easy; there was almost a suggestion that laughter lurked behind it, and the reason for this was yielded by his next sentence.	– И это все? – спокойно спросил испанец. В его тоне звучала явная ирония.
"But you tell me Mr. Pitt he is your navigant?"	– Если мне не изменяет память, вы говорили, что господин Питт - ваш штурман.
"For lack of a better," laughed the Captain, good-humouredly contemptuous.	– Да, за неимением лучшего, - с шутливым пренебрежением заметил капитан.
"Now I am ready to wager him a hundred pieces of eight that that is the North Star."	– Но я сейчас был готов спорить с ним на сто песо, что искомая звезда - вот эта.
And he flung out an arm towards a point of light in the heavens straight abeam.	– И он небрежно указал рукой на первую попавшуюся светлую точку в небе.

He afterwards told Pitt that had Don Diego confirmed him, he would have run him through upon that instant.	Блад потом признался Питту, что, если бы дон Диего с ним согласился, он убил бы его на месте.
Far from that, however, the Spaniard freely expressed his scorn.	Однако испанец откровенно выразил свое презрение к астрономическим познаниям Блада.
"You have the assurance that is of ignorance, Don Pedro; and you lose. The North Star is this one." And he indicated it.	– Ваше убеждение основано на невежестве, дон Педро. Вы проиграли: Полярная звезда - вот эта, -сказал он, указывая на нее.
"You are sure?"	– А вы убеждены в этом?
"But my dear Don Pedro!" The Spaniard's tone was one of amused protest.	– Мой дорогой дон Педро! – запротестовал испанец, которого начал забавлять этот разговор.
"But is it possible that I mistake?	– Ну мыслимо ли, чтобы я ошибся?
Besides, is there not the compass?	Да и у нас есть, наконец, такое доказательство, как компас.
Come to the binnacle and see there what course we make."	Пойдемте взглянуть, каким курсом мы идем.
His utter frankness, and the easy manner of one who has nothing to conceal resolved at once the doubt that had leapt so suddenly in the mind of Captain Blood.	Его полная откровенность и спокойствие человека, которому нечего скрывать, сразу же рассеяли подозрения Блада.
Pitt was satisfied less easily.	Однако убедить Питта было не так легко.
"In that case, Don Diego, will you tell me, since Curacao is our destination, why our course is what it is?"	– В таком случае, дон Диего, - спросил он, -почему же мы идем в Кюрасао таким странным курсом?
Again there was no faintest hesitation on Don Diego's part. "You have reason to ask," said he, and sighed.	– У вас есть все основания задать мне такой вопрос, - без малейшего замешательства ответил дон Диего и вздохнул.
"I had hope' it would not be observe'.	– Я надеялся, что допущенная мной небрежность не будет замечена.
I have been careless - oh, of a carelessness very culpable. I neglect observation. Always it is my way.	Обычно я не веду астрономических наблюдений, так как всецело полагаюсь на навигационное счисление пути.
I make too sure. I count too much on dead reckoning.	Но, увы, никогда нельзя быть слишком уверенным в себе.
And so to-day I find when at last I take out the quadrant that we do come by a half-degree too much south, so that Curacao is now almost due north.	Сегодня, взяв в руки квадрант, я, к своему стыду, обнаружил, что уклонился на полградуса к югу, а поэтому Кюрасао находится сейчас от нас почти прямо к северу.
That is what cause the delay.	Именно эта ошибка и вызвала задержку в пути.
But we will be there to-morrow."	Но теперь все в порядке, и мы придем туда к утру.
The explanation, so completely satisfactory, and so readily and candidly forthcoming, left no room for further doubt that Don Diego should have been false to his parole.	Объяснение это было настолько прямым и откровенным, что не оставляло сомнений в честности дона Диего.

And when presently Don Diego had withdrawn again, Captain Blood confessed to Pitt that it was absurd to have suspected him. Whatever his antecedents, he had proved his quality when he announced himself ready to die sooner than enter into any undertaking that could hurt his honour or his country.	И когда испанец ушел, Блад заметил, что вообще нелепо подозревать его в чем-либо, ибо он доказал свою честность, открыто заявив о своем согласии скорее умереть, чем взять на себя какие-либо обязательства, несовместимые с его честью.
New to the seas of the Spanish Main and to the ways of the adventurers who sailed it, Captain Blood still entertained illusions.	Впервые попав в Карибское море и не зная повадок здешних авантюристов, капитан Блад все еще питал по отношению к ним некоторые иллюзии.
But the next dawn was to shatter them rudely and for ever.	Однако события следующего дня грубо их развеяли.
Coming on deck before the sun was up, he saw land ahead, as the Spaniard had promised them last night.	Выйдя на палубу до восхода солнца, он увидел перед собой туманную полоску земли, обещанную им испанцем накануне.
Some ten miles ahead it lay, a long coast-line filling the horizon east and west, with a massive headland jutting forward straight before them.	Примерно в десяти милях от корабля тянулась длинная береговая линия, простираясь по горизонту далеко на восток и запад. Прямо перед ними лежал большой мыс.
Staring at it, he frowned. He had not conceived that Curacao was of such considerable dimensions.	Очертания берегов смутили Блада, он нахмурился, так как никогда не думал, что остров Кюрасао может быть так велик.
Indeed, this looked less like an island than the main itself.	То, что находилось перед ним, скорее походило не на остров, а на материк.
Beating out aweather, against the gentle landward breeze he beheld a great ship on their starboard bow, that he conceived to be some three or four miles off, and - as well as he could judge her at that distance -of a tonnage equal if not superior to their own.	Справа по борту, в трех-четырех милях от них, шел большой корабль, водоизмещением не меньшим, если не большим, чем "Синко Льягас".
Even as he watched her she altered her course, and going about came heading towards them, close-hauled.	Пока Блад наблюдал за ним, корабль изменил курс, развернулся и в крутом бейдевинде пошел на сближение.
A dozen of his fellows were astir on the forecastle, looking eagerly ahead, and the sound of their voices and laughter reached him across the length of the stately Cinco Llagas.	Человек двенадцать из команды Блада, встревоженные, бросились на бак, нетерпеливо посматривая на сушу.
"There," said a soft voice behind him in liquid Spanish, "is the Promised Land, Don Pedro."	– Вот это и есть обещанная земля, дон Педро, -услышал он позади себя чей-то голос, говоривший по-испански.
It was something in that voice, a muffled note of exultation, that awoke suspicion in him, and made whole the half-doubt he had been entertaining.	Нотка скрытого торжества, прозвучавшая в этом голосе, сразу же разбудила в Бладе все его подозрения.
He turned sharply to face Don Diego, so sharply that the sly smile was not effaced from the Spaniard's countenance before Captain Blood's eyes had flashed upon it.	Он так круто повернулся к дону Диего, что увидел ироническую улыбку, не успевшую исчезнуть с лица испанца.
"You find an odd satisfaction in the sight of it - all things considered," said Mr. Blood.	– Ваша радость при виде этой земли по меньшей мере непонятна, - сказал Блад.

"Of course."	– Да, конечно!
The Spaniard rubbed his hands, and Mr. Blood observed that they were unsteady.	– Испанец потер руки, и Блад заметил, что они дрожали.
"The satisfaction of a mariner."	– Это радость моряка.
"Or of a traitor - which?" Blood asked him quietly.	– Или предателя, что вернее, - спокойно сказал Блад.
And as the Spaniard fell back before him with suddenly altered countenance that confirmed his every suspicion, he flung an arm out in the direction of the distant shore. "What land is that?" he demanded. "Will you have the effrontery to tell me that is the coast of Curacao?"	Когда испанец попятился от него с внезапно изменившимся выражением лица, которое полностью уничтожило все сомнения Блада, он указал рукой на сушу и резко спросил: - Хватит ли у вас наглости и сейчас утверждать, что это берег Кюрасао?
He advanced upon Don Diego suddenly, and Don Diego, step by step, fell back.	– Он решительно наступал на дона Диего, который шаг за шагом отходил назад.
"Shall I tell you what land it is?	– Может быть, вы хотите, чтобы я сказал вам, что это за земля?
Shall I?"	Вы хотите этого?
His fierce assumption of knowledge seemed to dazzle and daze the Spaniard.	Уверенность, с которой говорил Блад, казалось, ошеломила испанца; он молчал.
For still Don Diego made no answer. And then Captain Blood drew a bow at a venture - or not quite at a venture.	И здесь капитан Блад наугад, а быть может, и не совсем наугад, рискнул высказать свою догадку.
Such a coast-line as that, if not of the main itself, and the main he knew it could not be, must belong to either Cuba or Hispaniola.	Если эта береговая линия не принадлежала Мэйну, что было не совсем невероятно, то она могла принадлежать либо Кубе, либо Гаити.
Now knowing Cuba to lie farther north and west of the two, it followed, he reasoned swiftly, that if Don Diego meant betrayal he would steer for the nearer of these Spanish territories.	Но остров Куба, несомненно, лежал дальше к северо-западу, и Блад тут же сообразил, что дон Диего, замыслив предательство, мог привести их к берегам ближайшей из этих испанских территорий.
"That land, you treacherous, forsworn Spanish dog, is the island of Hispaniola."	– Эта земля, предатель и клятвопреступник, -остров Гаити!
Having said it, he closely watched the swarthy face now overspread with pallor, to see the truth or falsehood of his guess reflected there.	Он пристально всматривался в смуглое и сразу же побледневшее лицо испанца, чтобы убедиться, как он будет реагировать на его слова.
But now the retreating Spaniard had come to the middle of the quarter-deck, where the mizzen sail made a screen to shut them off from the eyes of the Englishmen below.	Но сейчас отступавший испанец дошел уже до середины шканцев[40], где бизань[41] мешала стоявшим внизу англичанам видеть Блада и дона Диего.
His lips writhed in a snarling smile.	Губы испанца скривились в презрительной улыбке.
"Ah, perro ingles! You know too much," he said under his breath, and sprang for the Captain's throat.	– Ты слишком много знаешь, английская собака! – тяжело дыша, сказал он и, бросившись на Блада, схватил его за горло.

Tight-locked in each other's arms, they swayed a moment, then together went down upon the deck, the Spaniard's feet jerked from under him by the right leg of Captain Blood.	Они отчаянно боролись, крепко обхватив друг друга. Блад подставил испанцу ногу и вместе с ним упал на палубу.
The Spaniard had depended upon his strength, which was considerable. But it proved no match for the steady muscles of the Irishman, tempered of late by the vicissitudes of slavery.	Испанец, слишком понадеявшись на свои силы, рассчитывал, что сумеет задушить Блада и выиграет полчаса, необходимые для подхода того прекрасного судна, которое уже направлялось к ним.
He had depended upon choking the life out of Blood, and so gaining the half-hour that might be necessary to bring up that fine ship that was beating towards them - a Spanish ship, perforce, since none other would be so boldly cruising in these Spanish waters off Hispaniola.	То, что судно было испанским, не вызывало никаких сомнений, так как ни один корабль другой национальности не мог бы так смело крейсировать в испанских водах у берегов Гаити.
But all that Don Diego had accomplished was to betray himself completely, and to no purpose. This he realized when he found himself upon his back, pinned down by Blood, who was kneeling on his chest, whilst the men summoned by their Captain's shout came clattering up the companion.	Однако расчеты дона Диего не оправдались, и он сообразил это слишком поздно, когда стальные мускулы сжали его клещами. Прижав испанца к палубе коленом, Блад криками сзывал своих людей, которые, топая по трапу, поднимались наверх.
"Will I say a prayer for your dirty soul now, whilst I am in this position?" Captain Blood was furiously mocking him.	– Не пора ли тебе помолиться за свою грязную душу? – в ярости спросил Блад.
But the Spaniard, though defeated, now beyond hope for himself, forced his lips to smile, and gave back mockery for mockery.	Однако дон Диего, положение которого было совершенно безнадежным, заставил себя улыбнуться и ответил издевательски:
"Who will pray for your soul, I wonder, when that galleon comes to lie board and board with you?"	– А кто помолится за твою душу, когда вот этот галион возьмет вас на абордаж?!
"That galleon!" echoed Captain Blood with sudden and awful realization that already it was too late to avoid the consequences of Don Diego's betrayal of them.	– Вот этот галион? – переспросил Блад, мучительно осознав, что уже было нельзя избежать последствий предательства дона Диего.
"That galleon," Don Diego repeated, and added with a deepening sneer:	– Да, этот галион!
"Do you know what ship it is? I will tell you.	Ты знаешь, что это за корабль?
It is the Encarnacion, the flagship of Don Miguel de Espinosa, the Lord Admiral of Castile, and Don Miguel is my brother.	Это "Энкарнасион" - флагманский корабль главнокомандующего испанским флотом в здешних водах - адмирала дона Мигеля де Эспиноса, моего брата.
It is a very fortunate encounter.	Это очень удачная встреча.
The Almighty, you see, watches over the destinies of Catholic Spain."	Всевышний, как видишь, блюдет интересы католической Испании.
There was no trace of humour or urbanity now in Captain Blood. His light eyes blazed: his face was set. He rose, relinquishing the Spaniard to his men.	Светлые глаза капитана Блада блеснули, а лицо приняло суровое выражение.

"Make him fast," he bade them. "Truss him, wrist and heel, but don't hurt him - not so much as a hair of his precious head."	– Связать ему руки и ноги! – приказал Блад своим людям и добавил: - Чтобы ни один волосок не упал с драгоценной головы этого мерзавца!
The injunction was very necessary. Frenzied by the thought that they were likely to exchange the slavery from which they had so lately escaped for a slavery still worse, they would have torn the Spaniard limb from limb upon the spot.	Такое предупреждение было отнюдь не лишним, так как его люди, рассвирепев от мысли, что им угрожает рабство более страшное, чем то, из которого они только что вырвались, были готовы разорвать испанца в клочья.
And if they now obeyed their Captain and refrained, it was only because the sudden steely note in his voice promised for Don Diego Valdez something far more exquisite than death.	И если сейчас они подчинились своему капитану и удержались от этого, то только потому, что стальная нотка в голосе Блада обещала дону Диего де Эспиноса-и-Вальдес не обычную смерть, а нечто более изощренное.
"You scum! You dirty pirate!	– Грязный пират! – презрительно бросил Блад.
You man of honour!" Captain Blood apostrophized his prisoner.	– Где же твое честное слово, подлец!
But Don Diego looked up at him and laughed.	Дон Диего взглянул на него и засмеялся.
"You underrated me." He spoke English, so that all might hear.	– Ты недооцениваешь меня, - сказал он по-английски, чтобы все его поняли.
"I tell you that I was not fear death, and I show you that I was not fear it.	– Да, я говорил, что не боюсь смерти, и докажу это!
You no understand. You just an English dog."	Понятно, английская собака?!
"Irish, if you please," Captain Blood corrected him.	– Ирландская, с твоего разрешения, - поправил его Блад.
"And your parole, you tyke of Spain?"	– А где же твое честное слово, испанская скотина?
"You think I give my parole to leave you sons of filth with this beautiful Spanish ship, to go make war upon other Spaniards!	– Неужели ты мог допустить, чтобы я оставил в ваших грязных лапах прекрасный корабль, на котором вы сражались бы с испанцами?
Ha!" Don Diego laughed in his throat.	Ха-ха-ха! – злорадно засмеялся дон Диего.
"You fool!	– Идиоты!
You can kill me. Pish! It is very well. I die with my work well done.	Можете меня убить, но я умру с сознанием выполненного долга.
In less than an hour you will be the prisoners of Spain, and the Cinco Llagas will go belong to Spain again."	Не пройдет и часа, как всех вас закуют в кандалы, а "Синко Льягас" будет возвращен Испании.
Captain Blood regarded him steadily out of a face which, if impassive, had paled under its deep tan.	Капитан Блад, спокойное лицо которого побледнело, несмотря на густой загар, испытующе взглянул на пленника.
About the prisoner, clamant, infuriated, ferocious, the rebels-convict surged, almost literally "athirst for his blood."	Разъяренные повстанцы стояли над ним, готовые его растерзать. Они жаждали крови.
"Wait," Captain Blood imperiously commanded, and turning on his heel, he went aside to the rail.	– Не смейте его трогать! – властно скомандовал капитан Блад, повернулся на каблуках, подошел к борту и застыл в глубоком раздумье.

As he stood there deep in thought, he was joined by Hagthorpe, Wolverstone, and Ogle the gunner.	К нему подошли Хагторп, Волверстон и канонир Огл.
In silence they stared with him across the water at that other ship.	Молчаливо всматривались они в приближавшийся корабль.
She had veered a point away from the wind, and was running now on a line that must in the end converge with that of the Cinco Llagas.	Сейчас он шел наперерез курсу "Синко Льягас".
"In less than half-an-hour," said Blood presently, "we shall have her athwart our hawse, sweeping our decks with her guns."	– Через полчаса он сблизится с нами, и его пушки сметут все с нашей палубы, - заметил Блад.
"We can fight," said the one-eyed giant with an oath.	– Мы будем драться! – с проклятием закричал одноглазый гигант.
"Fight!" sneered Blood.	– Драться? – насмешливо улыбнулся Блад.
"Undermanned as we are, mustering a bare twenty men, in what case are we to fight?	– Разве мы можем драться, если у нас на борту всего двадцать человек?
No, there would be only one way. To persuade her that all is well aboard, that we are Spaniards, so that she may leave us to continue on our course."	Нет, у нас только один выход: убедить капитана этого корабля в том, что мы испанцы, что на борту у нас все в порядке, а затем продолжать наш путь.
"And how is that possible?" Hagthorpe asked.	– Но как это сделать? – спросил Хагторп.
"It isn't possible," said Blood.	– Как это сделать? – повторил Блад.
"If it..." And then he broke off, and stood musing, his eyes upon the green water.	– Конечно, если бы... – Он смолк и задумчиво стал всматриваться в зеленую воду.
Ogle, with a bent for sarcasm, interposed a suggestion bitterly.	Огл, склонный к сарказму, предложил:
"We might send Don Diego de Espinosa in a boat manned by his Spaniards to assure his brother the Admiral that we are all loyal subjects of his Catholic Majesty."	– Конечно, мы могли бы послать дона Диего де Эспиноса с испанскими гребцами заверить его братаадмирала, что все мы являемся верноподданными его католического величества, короля Испании...
The Captain swung round, and for an instant looked as if he would have struck the gunner.	Капитан вскипел и резко повернулся к нему, с явным намерением осадить насмешника.
Then his expression changed: the light of inspiration Was in his glance.	Но внезапно выражение его лица изменилось, а в глазах вспыхнуло вдохновение.
"Bedad! ye've said it.	– Черт возьми, а ведь ты прав!
He doesn't fear death, this damned pirate; but his son may take a different view.	Проклятый пират не боится смерти, но у его сына может быть другое мнение.
Filial piety's mighty strong in Spain." He swung on his heel abruptly, and strode back to the knot of men about his prisoner. "Here!" he shouted to them.	Сыновняя почтительность у испанцев - весьма распространенное и сильное чувство... Эй, вы! – обратился он к людям, стоявшим возле пленника.
"Bring him below."	– Тащите его сюда!

And he led the way down to the waist, and thence by the booby hatch to the gloom of the 'tween-decks, where the air was rank with the smell of tar and spun yarn. Going aft he threw open the door of the spacious wardroom, and went in followed by a dozen of the hands with the pinioned Spaniard.	И, показывая дорогу, Блад спустился через люк в полумрак трюма, где воздух был пропитан запахом смолы и снастей, затем направился к корме и, широко распахнув дверь, вошел в просторную кают-компанию. Несколько человек волокли за ним связанного испанца.
Every man aboard would have followed him but for his sharp command to some of them to remain on deck with Hagthorpe.	Все, кто остался на борту, готовы были примчаться сюда, чтобы узнать, как Блад расправится с предателем, но капитан приказал им не покидать палубы.
In the ward-room the three stern chasers were in position, loaded, their muzzles thrusting through the open ports, precisely as the Spanish gunners had left them.	В кают-компании стояли три заряженные кормовые пушки. Их дула высовывались в открытые амбразуры.
"Here, Ogle, is work for you," said Blood, and as the burly gunner came thrusting forward through the little throng of gaping men, Blood pointed to the middle chaser;	– За работу, Огл! – приказал Блад, обращаясь к коренастому канониру, указав ему на среднюю пушку.
"Have that gun hauled back," he ordered.	– Откати ее назад.
When this was done, Blood beckoned those who held Don Diego.	Огл тотчас же выполнил распоряжение капитана. Блад кивнул головой людям, державшим дона Диего.
"Lash him across the mouth of it," he bade them, and whilst, assisted by another two, they made haste to obey, he turned to the others. "To the roundhouse, some of you, and fetch the Spanish prisoners.	– Привяжите его к жерлу пушки! – приказал он и, пока они торопливо выполняли его приказ, сказал, обратясь к остальным: - Отправляйтесь в кормовую рубку и приведите сюда испанских пленных.
And you, Dyke, go up and bid them set the flag of Spain aloft."	А ты, Дайк, беги наверх и прикажи поднять испанский флаг.
Don Diego, with his body stretched in an arc across the cannon's mouth, legs and arms lashed to the carriage on either side of it, eyeballs rolling in his head, glared maniacally at Captain Blood.	Дон Диего, привязанный к жерлу пушки, неистово вращал глазами, проклиная капитана Блада. Руки испанца были заведены за спину и туго стянуты веревками, а ноги привязаны к станинам лафета.
A man may not fear to die, and yet be appalled by the form in which death comes to him.	Даже бесстрашный человек, смело глядевший в лицо смерти, может ужаснуться, точно узнав, какой именно смертью ему придется умирать.
From frothing lips he hurled blasphemies and insults at his tormentor.	На губах у испанца выступила пена, но он не переставал проклинать и оскорблять своего мучителя:
"Foul barbarian!	– Варвар!
Inhuman savage!	Дикарь!
Accursed heretic!	Проклятый еретик!
Will it not content you to kill me in some Christian fashion?"	Неужели ты не можешь прикончить меня как-нибудь по-христиански?

Captain Blood vouchsafed him a malignant smile, before he turned to meet the fifteen manacled Spanish prisoners, who were thrust into his presence.	Капитан Блад, не удостоив его даже словом, повернулся к шестнадцати закованным в кандалы испанским пленникам, спешно согнанным в кают-компанию.
Approaching, they had heard Don Diego's outcries; at close quarters now they beheld with horror-stricken eyes his plight.	Уже по пути сюда они слышали крики дона Диего, а сейчас с ужасом увидели, в каком положении он находится.
From amongst them a comely, olive-skinned stripling, distinguished in bearing and apparel from his companions, started forward with an anguished cry of	Миловидный подросток с кожей оливкового цвета, выделявшийся среди пленников своим костюмом и манерой держаться, рванулся вперед и крикнул:
"Father!"	– Отец!
Writhing in the arms that made haste to seize and hold him, he called upon heaven and hell to avert this horror, and lastly, addressed to Captain Blood an appeal for mercy that was at once fierce and piteous.	Извиваясь в руках тех, кто с силой удерживал его, он призывал небо и ад отвратить этот кошмар, а затем обратился к капитану с мольбой о милосердии, причем эта мольба в одно и то же время была и неистовой и жалобной.
Considering him, Captain Blood thought with satisfaction that he displayed the proper degree of filial piety.	Взглянув на молодого испанца, капитан Блад с удовлетворением подумал, что отпрыск дона Диего в достаточной степени обладает чувством сыновней привязанности.
He afterwards confessed that for a moment he was in danger of weakening, that for a moment his mind rebelled against the pitiless thing it had planned.	Позже Блад признавался, что на мгновение его разум возмутился против выработанного им жестокого плана.
But to correct the sentiment he evoked a memory of what these Spaniards had performed in Bridgetown.	И для того чтобы прогнать это чувство, он вызвал в себе воспоминание о злодействах испанцев в Бриджтауне.
Again he saw the white face of that child Mary Traill as she fled in horror before the jeering ruffian whom he had slain, and other things even more unspeakable seen on that dreadful evening rose now before the eyes of his memory to stiffen his faltering purpose.	Он припомнил побледневшее личико Мэри Трэйл, когда она в ужасе спасалась от насильника-головореза, которого он убил; он вспомнил и другие, не поддающиеся описанию картины этого кошмарного дня, и это укрепило угасавшую в нем твердость.
The Spaniards had shown themselves without mercy or sentiment or decency of any kind; stuffed with religion, they were without a spark of that Christianity, the Symbol of which was mounted on the mainmast of the approaching ship.	Бесчувственные, кровожадные испанцы, со своим религиозным фанатизмом, не имели в себе даже искры той христианской веры, символ которой был водружен на мачте приближавшегося к ним корабля.
A moment ago this cruel, vicious Don Diego had insulted the Almighty by his assumption that He kept a specially benevolent watch over the destinies of Catholic Spain.	Еще минуту назад мстительный и злобный дон Диего утверждал, будто господь бог благоволит к католической Испании.
Don Diego should be taught his error.	Ну что ж, дон Диего будет сурово наказан за это заблуждение.
Recovering the cynicism in which he had approached his task, the cynicism essential to its proper performance, he commanded Ogle to kindle a match and remove the leaden apron from the touch-hole of the gun that bore Don Diego.	Почувствовав, что твердость вернулась в его сердце, Блад приказал Оглу зажечь фитиль и снять свинцовый фартук с запального отверстия пушки, к жерлу которой был привязан дон Диего.

Then, as the younger Espinosa broke into fresh intercessions mingled with imprecations, he wheeled upon him sharply.	И когда Эспиноса-младший разразился новыми проклятиями, перемешанными с мольбой, Блад круто повернулся к нему.
"Peace!" he snapped.	– Молчи! – гневно бросил он.
"Peace, and listen!	– Молчи и слушай!
It is no part of my intention to blow your father to hell as he deserves, or indeed to take his life at all."	Я вовсе не имею намерения отправить твоего отца в ад, как он этого заслуживает. Я не хочу убивать его, понимаешь?
Having surprised the lad into silence by that promise -a promise surprising enough in all the circumstances -he proceeded to explain his aims in that faultless and elegant Castilian of which he was fortunately master -as fortunately for Don Diego as for himself.	Удивленный таким заявлением, сын дона Диего сразу же замолчал, и капитан Блад заговорил на том безупречном испанском языке, которым он так блестяще владел, к счастью как для дона Диего, так и для себя:
"It is your father's treachery that has brought us into this plight and deliberately into risk of capture and death aboard that ship of Spain.	– Из-за подлого предательства твоего отца мы попали в тяжкое положение. У нас есть все основания опасаться, что этот испанский корабль захватит "Синко Льягас". И тогда нас ждет гибель.
Just as your father recognized his brother's flagship, so will his brother have recognized the Cinco Llagas. So far, then, all is well.	Так же как твой отец опознал флагманский корабль своего брата, так и его брат, конечно, уже узнал "Синко Льягас".
But presently the Encarnacion will be sufficiently close to perceive that here all is not as it should be.	Когда "Энкарнасион" приблизится к нам, то твой дядя поймет, что именно здесь произошло.
Sooner or later, she must guess or discover what is wrong, and then she will open fire or lay us board and board.	Нас обстреляют или возьмут на абордаж.
Now, we are in no case to fight, as your father knew when he ran us into this trap. But fight we will, if we are driven to it. We make no tame surrender to the ferocity of Spain."	Твой отец знал, что мы не в состоянии драться, потому что нас слишком мало, но мы не сдадимся без боя, а будем драться!
He laid his hand on the breech of the gun that bore Don Diego.	– Он положил руку на лафет пушки, к которой был привязан дон Диего.
"Understand this clearly: to the first shot from the Encarnacion this gun will fire the answer.	– Ты должен ясно представить себе одно: на первый же выстрел с "Энкарнасиона" ответит вот эта пушка.
I make myself clear, I hope?"	Надеюсь, ты понял меня?
White-faced and trembling, young Espinosa stared into the pitiless blue eyes that so steadily regarded him.	Дрожащий от страха Эспиноса-младший взглянул в беспощадные глаза Блада, и его оливковое лицо посерело.
"If it is clear?" he faltered, breaking the utter silence in which all were standing.	– Понял ли я? – запинаясь, пробормотал юноша.
"But, name of God, how should it be clear? How should I understand? Can you avert the fight?	– Но что я должен понять?
If you know a way, and if I, or these, can help you to it - if that is what you mean - in Heaven's name let me hear it."	Если есть возможность избежать боя и я могу помочь вам, скажите мне об этом.