Одна беременность на двоих

— Ты что, не помнишь, что Ванда сказала по поводу видео родов? — не оправдала моих надежд Аманда. — Что когда начинает трясти, надо звать врача, потому что это почти полное раскрытие и…

— Помню, — соврала я, быстро забираясь в машину на пассажирское сиденье.

— Расстроила она меня с врачом, — после выезда из гаража и включения радио на волнах классической музыки вздохнула Аманда. — А Кен уверял меня, что он будет принимать роды.

— Значит, будет, — буркнула я, глядя на мерцающие впереди габаритные огни. — Она же не про твоего конкретного врача говорила, а в общем. Сомневаешься если, переспросишь у него на следующем приёме.

— И месяц буду мучиться!

— Мы месяц будем учиться, как проклятые. Не до мыслей будет!

Я потянулась к сэндвичу, продолжавшему лежать в кармашке дверцы.

— Ты что?! — закричала Аманда при первых звуках шуршащей бумаги. — Он испортился!

— Он просто остыл, — продолжила я разворачивать обёртку.

— Тебе на биологии в школе не говорили, что еда портится на воздухе за три часа?

— Какой воздух?! Здесь холодильник!

— Не надо рисковать.

— Да брось! Я ж не беременная…

Последнее слово я еле выговорила, вжимаясь в спинку, будто под невидимым ударом, но Аманда просто молча вырвала у меня из рук весь сэндвич с бумагой и бросила на заднее сиденье, где тот приземлился на пакет с нашими канцелярскими покупками и плавно съехал вниз на пол.

— Ты что? — выдохнула я, обречённо проследив траекторию падения своего несостоявшегося ужина. — Это же еда!

— Испорченная! Тебе мало вчера было больной головы и тошноты? Что, месячные закончились, теперь можно и травануться?

Она говорила это, будто выплёвывала, только не мне в лицо, а в лобовое стекло, не сводя глаз с тёмной дороги, расцвеченной красными габаритными огнями.

— Сейчас дома будем есть! Сладкая картошка с ужина осталась, хлеб есть, сыр, маслины, апельсиновый сок, немного хурмы доесть, а то к утру вовсе мягкая станет…

— Ты что, сфотографировала холодильник? — разозлилась я.

— А это идея, — не расслышала, видать, моей злости Аманда. — А вообще здорово было бы камеру на блютусе в холодильнике иметь, и программка бы каждый раз обновляла в телефоне фотографию продуктов. Люди вон деньги сделали на совместных ужинах…

— На чём? — без особого интереса осведомилась я, чтобы оградить себя от беременных разговоров.

— Народ тут решил, что готовить еду на одного человека невыгодно. Ты вот приготовила ужин и публикуешь, что у тебя есть на стол. Если кто-то рядом хочет с тобой поужинать, то он платит через сайт за свою часть и приходит к тебе — продукты не пропадают, тебе деньги идут и ещё и компания на вечер…

— Бред! Я бы постороннего к себе домой не пустила! А где безопасность? Народ что, сдурел?!

— Да вовсю эта услуга работает! Вот ты сейчас помираешь от голода, а может тут рядом ужин стынет.

— Да я лучше поголодаю.

— Твоё право.

Мне и дома как-то не особо захотелось есть. Воображение всё продолжало рисовать какие-то дурацкие картины из боевиков, происходившие прямо на нашей кухне. Я даже вздрогнула, когда в дверь постучали, и чуть не закричала Аманде не открывать, но вовремя остановила себя, нагнувшись под стол за оброненной вилкой. Краем глаза я заметила в коридоре соседа, когда обходила барную стойку, чтобы сполоснуть вилку и выбросить подобранный с пола оранжевый кусок сладкого картофеля.

— Кейти, глянь, там в ящике должен быть штопор, — крикнула от двери Аманда, и за свистом выдвигаемого ящика я всё же расслышала слова соседа о том, как они только что сломали свой.

Глупо просить у несовершеннолетних штопор, и ему повезло, что соседка, съехавшая с их квартиры, притащила нам всю свою кухонную утварь — от кухонного комбайна до этого дурацкого штопора. Я подняла несколько раз его «лапки » и со словами «должно быть, работает» протянула штопор соседу.

— А почему бы не сделать сервис на том же блютусе по одалживанию бытовых вещей, — сказала Аманда, затворяя дверь. — Вот отдала нам Джина всё это, а мы только вафельницей и пользовались. А кто-то покупает себе всё это барахло, чтобы использовать раз в год, а всё остальное время оно только место занимает.

— Я бы побрезговала чужое для готовки брать.

— А другие не побрезгуют. И можно не только кухонные вещи, а тот же велосипед, если хочешь прокатиться один раз вокруг дома.

— И потащишься так куда-то…

— Да в том и фишка, что сервис этот на блютусе, то есть люди тебе предложат вещь из соседнего дома. Сосед соседа не обманет, да и время на дорогу ты не тратишь. Ну как?

— Если это так круто, — заключила я, усаживаясь на свой стул с чистой вилкой в руке, — то кто-то это уже сделал, как и тетрис для беременных…

Зачем я только вспомнила про идею Стива да ещё и озвучила её, будто сравнивая её дурость с идеей, предложенной Амандой! Только сама Аманда, кажется, не обиделась, а я в очередной раз прокляла Стива.

— Кстати, Стив приезжает через две недели. Вчера написал. Я предложила ему остановиться у нас, но он вежливо отказался.

Моя вилка застряла на полпути до рта, прямо напротив груди, в которой замерло сердце. Только ломтик картофеля упрямо висел на вилке, не падая обратно в тарелку, и я так же упрямо глядела в лицо Аманды, раскрасневшееся от включённого на полную мощность отопления.

— И когда ты перестанешь вздрагивать при упоминании имени Стива?

Она стояла подле вазы с бананами и теребила ветку пальцами, вовсе не желая оторвать себе один — или же это было такое визуальное дополнение к невысказанному окончанию фразы?

— А разве я дрожу? — выдавила из себя я и заткнула рот картофелем, чтобы не вспылить или же не заплакать от того, как метко кидает дротики своих слов Аманда, и насколько моё сердце для неё — открытая мишень.

Повисла пауза, которую пришлось заполнить, быстро смолов оранжевое пюре челюстями:

— Это некрасиво, Аманда. Я же не упоминаю при тебе Майкла.

— Упоминай его, не упоминай — мне всё равно. А вот тебе, кажется, не всё равно. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься, — отчеканила я. — И прекрасно понимаешь, что после всего случившегося мне не может быть всё равно. Мне стыдно, и если ты пригласишь сюда Стива, то я проведу эти дни в другом месте.

— Отлично, это мне и надо было знать.

— Интересно зачем? — процедила я сквозь готовые искрошиться в порошок зубы, будто Аманда уже озвучила мне прямым текстом, что знает про моё положение.